Убил куратора от КГБ, провел 20 лет в тюрьмах — история жизни полиэмигранта Сергея Пономарева
Судьба 72-летнего Сергея Пономарева извилистая и полна темных пятен. Треть своей жизни он провел в неволе. Познал порядки в российских, белорусских и даже польской тюрьмах. Два десятка лет назад перешел в оппозицию к Лукашенко, издавал небольшую газету «Бойкий Клецк». Это занятие прославило его, но и привело в эмиграцию. «Наша Ніва» рассказывает захватывающую историю жизни Сергея Пономарева.
Первый раз сел за драку с сотрудником военкомата
Сергей Пономарев из семьи репрессированных крымских татар. Он считает, что советская власть и коммунисты сломали ему жизнь. В 1944-м деда и двух его дочерей сослали в Сибирь — на Саяны. Там Сергей и родился. Жили они в горном ауле с тувинцами.
После смерти Сталина, в 1953-м, мать Сергея выпросила разрешение «спуститься с гор» в Абакан.
В тогдашней столице Хакасии было много ссыльных татар, финнов, поволжских немцев, калек-фронтовиков. За послабление женщина должна была отречься от фамилии, национальности и не раскрывать рот.
Запуганная женщина молчала, а сын донимал вопросами о судьбе отца и о том, почему вообще семья оказалась в ссылке.
«Мать плакала и приказывала молчать, а то конец будет!»— вспоминает Сергей.
О жизни на чужбине он узнал от старшей сестры. Она рассказала, что отца на охоте сожрал барс. После этого дед хотел взорвать обеих дочерей и внука. Женщинам удалось выпросить у старика пожалеть их. Дед тогда взорвал себя.
Сергей рос своим умом без кумиров. За неуемный характер ему везде перепадало. Когда парню было 4 года, мать вышла замуж. Отчим, по словам собеседника, издевался над ним.
Подростком на украденные у бабушки 1000 рублей Сергей купил ружье и хотел убить обидчика, но не вышло. Был арестован. Приговорили к 3 годам «малолетки». Из них отсидел два.
С этого криминального эпизода и началась тюремная история Пономарева. Отсидев, шестнадцатилетним он отправился в мир. Категорически отказывался идти в армию.
«В 1971-м пришла повестка из военкомата. Я заявил, что в армию не пойду. Майор пригрозил, что тогда пойду в тюрьму. Я ударил офицера. Скандал. 4 года лагерей», — говорит эмигрант.
Убил чекиста
После освобождения Пономарев осел в Тольятти. Там профессионально занялся рисованием. Рисовал он с детства.
Мать наказывала не тратить деньги на «непотребщину», а сын на сбережения покупал краску. Его работы публиковал даже московский журнал.
«Был перспективным художником, и меня взяли в мастерские Художественного фонда России. Зарабатывал большие деньги. Заставляли вступать в партию, я отвечал, что «не достоин». Поэтому мне, беспартийному, не давали профессиональной мастерской, приходилось арендовать», — вспоминает он.
Сергей был знаком с иностранцами, от которых имел возможность продавать «заграничные шмотки». Подрабатывал рисованием икон.
Пономарев говорит, что состоял на учете в КГБ и был обязан докладывать о друзьях и связях с иностранцами. За отказ побывал в психиатрической больнице.
С Поволжья от чекистов убежал в Саяны, но его отыскали. Приставили куратора, которого 27 октября 1979 года Сергей убил.
«С офицером сначала мы быстро договорились — я давал ему деньги и он меня не третировал, но позже стал требовать еще и девушек. Я отказался и попытался уйти из его квартиры. Завязалась драка, и я ударил чекиста его же ножом», — рассказывает он о случившемся.
За убийство с особой жестокостью прокурор требовал присудить Пономареву расстрел.
Полгода его содержали в камере для смертников.
Но в конце концов приговорили к 12 годам заключения. В 1989-м неожиданно освободили.
Тела убитых зеков пробивали ломом
Всего Пономарев отсидел в России и Беларуси почти 20 лет.
Первые две ходки отбывал в сибирских зонах, построенных еще в гулаговские времена. 2,5 года пробыл в карцерах и одиночных камерах. С 95 килограммов похудел до 56.
По его словам, чтобы выжить в тех колониях, нужно было уметь защищать себя и свою «маленькую свободу», а также «мгновенно определять свое место, силу голодного противника». И главное — надеяться только на себя.
«Шаг влево или вправо — и ты в «петушатнике». Или трупом плывешь по ленте в яму, в которой сжигали деревянные отходы. Она горела непрестанно, а гасили ее, когда нужно было вытащить убитого зека — жертву тюремных разборок», — рассказывает Сергей.
Пономарев потерпел порядки в «красных» и криминальных «черных» зонах. Был свидетелем тюремных бунтов.
По словам Пономарева, один из них состоялся в красноярской колонии №14 в 1981 году. О нем почти ничего неизвестно. Из осужденных были взяты подписки о неразглашении. Тогда было убито 79 заключенных.
«Их тела из зоны вывозили на санях. Перед воротами ломом пробивали им грудь. Правила обязывали «прощупывать», живы ли уголовники. Бывали случаи, когда мертвеца подменяли, и так зеки убегали. Тогда мороз был -50 градусов. Тела промерзли, и удары лома разносились по лагерю», — вспоминает бывший сиделец.
«Жена проголосовала за Зенона, а я, дурак, — за Лукашенко»
Пономарев, опасаясь мести КГБ, уехал в Беларусь. В Верхнедвинске встретил развал Советского Союза. Там же обзавелся новой семьей. Работал художником-ремесленником. Жена была адвокатом. На жизнь не жаловались.
«Наступил 1994 год, пошли выбирать президента. Жена проголосовала за Зенона [Позняка], а я, дурак, — за Лукашенко», — признается он.
С приходом к власти Лукашенко жизнь Пономаревых начала сыпаться.
Сергею пришлось отменить ремесленническую лицензию, так как изменились правила и честно работать было невозможно. Продав имущество, семья перебрались под Минск.
В 1997-м декретом Лукашенко запретил частную адвокатуру. Адвокатов привязали к Министерству юстиции. «Жена плачет, я зол», — вспоминает Сергей.
В 1997 году Пономарев попадает снова в криминальный замес.
Он с сыном работал в Раубичах на конюшне бизнесмена Виктора Маркова. Сергей настаивает, что предприниматель был связан с мафией и имел связи в милиции. Не расплачивался с работниками и занимался финансовыми махинациями.
«Я многое знал о незаконных действиях Маркова. С женой обращались в милицию, но там сказали: «Пономарев, тебя еще не зарезали? Как зарежут — придешь!»— рассказывает Сергей.
Тогда Пономарев обратился в прессу. Незадолго до встречи с журналисткой газеты «Имя» его схватили и 17 дней удерживали в подвалах районной милиции. Разыскал невольника Олег Алкаев по просьбе жены.
В конце концов Сергею инкриминировали хулиганство и отправили в колонию на 4 года. Освободили по амнистии в 2000-м.
«Вырвавшись на свободу, решил помочь умнейшим людям свергнуть режим Лукашенко», — говорит Сергей.
Он говорит, что в 2005 году у него незаконно забрали мебельный цех. Кроме того, навесили огромный штраф по нескольким искам. И так сделали из него бездомного.
В то время Сергей взялся выдавать бюллетень «Бойкий Клецк». Администрировал сайт «Мой Клецк».
За пять лет побывал фигурантом 9 уголовных дел, собрал более 50 административных протоколов. Его обвиняли в оскорблении чиновников. Бывало, что с некоторыми удавалось замять конфликты.
«Понял, что [впереди] снова нары, проблемы семьи. Друзья посоветовали убегать. Поэтому с 8 августа 2010 года я в эмиграции. В Польше попросил политического убежища», — отмечает собеседник.
Когда Пономарев был за границей, в Беларуси у него описали имущество.
«Неужели тюремщиков нельзя подкупить»
В Польшу Пономарев приехал в 58 лет. В таком возрасте ему трудно было найти работу, поэтому десять лет зарабатывал неофициально.
В 2012-м у него случился конфликт с местным предпринимателем из-за неуплаченной зарплаты.
Чтобы обратить внимание на несправедливость, эмигрант сжег два коттеджа бизнесмена. Ему грозило до 10 лет заключения, но в польской тюрьме он пробыл только 5 месяцев.
Польские тюрьмы — детский сад по сравнению с Россией и Беларусью, отмечает он.
«В польской тюрьме нет «кума» (начальника оперативной части колонии. — «НН»), а есть воспитатель. Коридорные, как и администрация, относятся к заключенным уважительно и без презрения», — добавляет политбеженец.
В польской тюрьме Пономарев на 380 страницах описал пенитенциарные системы России, Беларуси и Польши. На опубликование своих мемуаров у него нет средств.
Сергея не волнует, какой он национальности. Признается, что за русский язык ему частенько перепадает, однако отказываться от него не собирается. Говорит, что на нем вырос.
Ему нравится «певучий белорусский и мягкий украинский языки, но выучить их в 72 года не способен». Зато из окон польской квартиры вывесил украинский и бело-красно-белый флаги.
Отсутствием сведений о судьбе политзаключенных Сергей шокирован.
«Уголовники имеют больше прав, чем наши невольники. Они отгорожены не только колючей проволокой, но лишены передач, переписки, адвокатов. А белорусский народ запуган и бессилен», — эмоционально высказывается бывший заключенный.
Он не верит, что нельзя подкупить «вертухаев» или тюремных медиков, чтобы от них получить известие о политзаключенных.
Как пример продажности тюремщиков вспоминает, как ему удавалось заказывать водку и наркотики не только из российских, но и из белорусских колоний.
В Беларуси он сидел на Володарке и в Волковысской колонии с бывшим мэром Несвижа, заместителем Минского тракторного завода, немало было коммерсантов. Политических, говорит, в то время еще не было.
«В возвращение на родину и перемены не верю»
В эмиграции Пономарев живет 14 лет. С женой перед побегом из Беларуси ему пришлось развестись. Она отбыла домашнюю химию и теперь невыездная. Сына и внука не рискует приглашать, так как по возвращении на родину их могут арестовать.
Из своей жизни вычеркнул зомбированную российской пропагандой сестру и сына от первой жены.
В Польше на старость получил двухкомнатную квартиру. В ней живет с собакой Флинтом, которого спас щенком. Перенес две операции.
«Имею свой двор и садик. Нет зубов, с ногами проблемы, бывает, что кружится голова. Одно ухо глухое. Остались сильными руки и сердце», — рассказывает Сергей.
Всем своим нутром, признается он, хочет вернуться на родину, но понимает, что умирать ему придется на чужбине. В лукашенковскую Беларусь политэмигранту дороги нет.
«Меня искали у жены, у сына в Клецке, а также в России, у сестры целых 10 лет», — отмечает он.
На его взгляд, белорусы бездумно отдали свободу в лапы Лукашенко в 1994 году. А с 2001-го упустили возможности свергнуть режим — «трусостью, жадностью, продажностью лидеров, поцелуями с ОМОНом, выкриками «милиция с народом!» да цветами.
«Надежды на возвращение и перемены на родине при моей жизни нет, — подытоживает Сергей. — Я законсервировал свою душу и сердце от мечтаний и боли. Просто доживаю со своим другом Флинтом свою жизнь в эмиграции».
Сергей Пономарев до сих пор с бородой. Он решил, что сбреет ее, когда не станет Лукашенко. Администрация польской тюрьмы с пониманием отнеслась к позиции заключенного и не настаивала, чтобы бороды не было.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬСмотрите также:
Пытки политических в ИВС: «Бывалые зеки жалеют и делятся чем могут»
Пытки политических в ИВС: «Бывалые зеки жалеют и делятся чем могут»
Комментарии
"У Польшчы на старасць атрымаў двухпакаёвую кватэру. У ёй жыве з сабакам Флінтам, якога ўратаваў шчанюком. "
https://d3kcf2pe5t7rrb.cloudfront.net/336831