Хотели как лучше, а получилось как всегда. О чем говорят молдавские выборы
В это воскресенье прошло голосование на президентских выборах в Молдове, совмещенных с референдумом по закреплению в Конституции курса Молдовы в Европейский союз. Это показательное событие для всего нашего региона, в котором идет та же «борьба цивилизаций», и выводы из нее нужно сделать и белорусам, пишет Алесь Сантоцкий.
О чем можно утверждать точно уже сейчас — что в настроениях молдавского общества, несмотря на события последних лет, не произошло перелома, которого многие ожидали.
Молдова давно отмечается тем, что проевропейские и пророссийские (во всех их оттенках) настроения здесь — если не брать Приднестровье — шли вровень, деля общество приблизительно наполовину. И это засвидетельствовали любые выборы, которые в этой стране проводились на протяжении последних десятилетий, фактически все время независимости. Соответственно и каждая электоральная кампания создавала немалую интригу — кто же на этот раз?
Апогеем этого электорального раскола страны стала ситуация, когда национальный парламент с 5 апреля 2009 по 23 марта 2012 года, то есть почти три года, не мог избрать президента, поскольку ни одна из сторон не имела для этого необходимого количества голосов. И не помогали даже досрочные парламентские выборы, поскольку они только повторно фиксировали статус-кво. Собственно говоря, из-за этого в Молдове в конце концов и приняли решение перейти от избрания президента парламентом к его всенародным выборам. Хотя это помогало избежать политического кризиса лишь частично: еще свежая память о том, как пророссийские инициативы президента Игоря Додона блокировались и преодолевались парламентом путем временного лишения его полномочий.
В последние годы возникла иллюзия, что это все осталось в прошлом и в Молдове наконец создалось проевропейское большинство, что прозападные силы на этот раз убедительно победят. Притом эта иллюзия создалась, похоже, не только у наблюдателей за пределами страны, но и у самих властных кругов, о чем свидетельствует назначение с подачи Майи Санду референдума о евроинтеграции.
Выступая с такой инициативой, Санду рассчитывала на то, что ее поддержит заметное большинство граждан и это голосование, тем более если его результаты будут оформлены конституционно, станет весомым аргументом для того, чтобы курс на евроинтеграцию Молдовы продолжался без зависимости от изменений во власти. Хотя сама потребность — внести правки в Конституцию — пропагандистская, эфемерная. Можно внести — и не вступить. А можно не вносить — и вступить (и большинство стран делали так).
Получилась же фиксация старого раздела. Предварительные результаты голосования (50,5% «за» и 49,5% «против») свидетельствуют о том, что сторонники евроинтеграции действительно якобы составляют большинство в обществе, но это большинство совсем мизерное, как говорят — в рамках статистической ошибки.
Чисто формально это якобы победа проевропейских сил в целом и Майи Санду в частности, но фактически это поражение.
Поскольку вместо того, чтобы доказать, что большинство молдаван, несмотря на их политические взгляды, в целом за Евросоюз, референдум показал, что как раз никакого даже относительного единства нет, общество расколото наполовину.
И это явно будет влиять не только на внутренний политический процесс, но и на отношение внешних факторов.
Результаты референдума, с одной стороны, дополнительно вдохновят Россию на активизацию своей политики на молдавском политическом поле, а с другой — выбьют некоторые козыри из рук тех, кто лоббирует молдавские интересы в Европе.
Не секрет, что в Евросоюзе также нет единства относительно целесообразности его расширения, и то, что по крайней мере половина молдаван сами не горят желанием евроинтегрироваться, станет серьезным аргументом для европейских противников этого процесса.
Что касается результатов выборов президента, то в первом их туре победила Санду, но праздновать победу ей пока очень рано. Так, у нее около 42,4%, у главного соперника Александра Стояногло около 26%.
Разрыв большой, добирать до 50% осталось якобы не так и много. Но вопрос, за счет чего добирать.
Среди тех других претендентов на президентское кресло, которые заняли следующие места за Санду и Стояногло, явных политических союзников Санду нет. Ренато Усатый набрал около 14%, Ирина Улах — около 5,5%, Виктория Фуртуне — около 4,5%, Василий Тарлев — около 3%, Ион Кику — около 2%. Это все люди, которые политически куда более близки к пророссийским социалистам, от которых баллотируется Стояногло, чем к Санду. И во время первого тура отбирали голоса они скорее от него, чем от нее. И во втором туре, если придут на выборы, то скорее всего будут голосовать за Стояногло, особенно если политические фавориты их к тому призовут.
Впрочем, популист Ренато Усатый, в руках которого сейчас в значительной степени будущее страны, не отмечается политической принципиальностью и в зависимости от текущей конъюнктуры может занимать разную позицию. На прошлых выборах, где во второй тур вышли с разрывом всего в 3,5% та же Майя Санду и тогдашний пророссийский президент Игорь Додон, Усатый в первом туре также был третьим, набрав 16,90%. И тогда он во втором туре поддержал Санду, посчитав ее меньшим злом по сравнению с Додоном. В то время как на выборах 2016 года, где третье место после тех же Додона и Санду занял с 6,03% Дмитрий Чубашенко, за плечами которого стоял Усатый, поддержки удостоился, наоборот, Додон.
Но на этот раз во время избирательной кампании Усатый агитировал против Санду и уже говорил, что во втором туре поддерживать ее не будет. Сдержит ли слово — покажет ближайшее время. В любом случае можно без особого риска ошибиться утверждать, что решать итоги второго тура будут в значительной степени голоса его электората.
Есть также такая мысль, что Санду во втором туре может достичь нужного результата благодаря мобилизации своего электората, если те, кто не пришел на избирательные участки в первом туре, сделают это во втором и поддержат нынешнюю президента, чтобы не допустить к власти пророссийские силы. Что-то такое произошло на предыдущих выборах, когда в первом их туре явка была 42,76%, а во втором — 52,78%.
Однако не факт, что на этот раз снова удастся войти в ту же реку, поскольку на нынешних выборах мобилизации (возможно, максимально возможной для Молдовы с ее спецификой) благодаря референдуму удалось достичь уже в первом туре — 51,64%. И возможно, что как раз этого резерва для нее сейчас не существует. Кстати, на выборах 2016 года, на которых Санду соревновалась с Игорем Додоном и проиграла ему, явка была похожая, притом почти одинаковая для обоих туров — 50,95% и 53,45% соответственно.
Выход Молдовы с пророссийской политической орбиты, который в последние годы казался неизбежным хотя бы даже из-за самого географического положения страны и якобы дискредитации пророссийского вектора после развязывания Путиным полномасштабной войны в Украине, ставится под вопрос.
Очевидно, что ориентация на восток, а не на Запад (или приверженность идее «нейтралитета», что на практике играет на пользу только Москве), имеет в этой стране очень много сторонников, и это не только жители маленькой Гагаузии или населенного отчасти болгарами соседнего Тараклийского района на юге, где поддержка таких идей вообще тотальная.
Остается актуальным и прежний региональный электоральный раздел на в основном пророссийский север и в основном проевропейский центр, а также колеблющийся юг (за исключением тотально пророссийских Гагаузии и Тараклийского района). Несомненно, что пророссийские и антизападные силы поддерживают не только представители национальных меньшинств, но многие и из самих молдаван. Тем более что и в тех районах, где проевропейские силы якобы побеждают, их преимущество, как правило, не тотальное.
В Тараклийском районе за Санду на этот раз проголосовало всего 4,4% избирателей, а в Гагаузии — вообще только 2,3% (похожие цифры и по референдуму).
В Кишиневе же, столице Молдовы, в целом, как и всегда, победила Санду, но и там есть район Ботаника, который в целом поддержал Стояногло. И даже немолдавское происхождение этого политика (Стояногло гагауз), для пророссийских избирателей если и имеет значение, то не особенно большое.
В целом кажется, что даже если Майе Санду удастся сохранить свои полномочия на второй срок, то ее преимущество будет, как и на референдуме, совсем минимальное. И это, как и скорее неудачный референдум, будет иметь влияние на возможность эффективного проведения ей своей политики.
Правда, в Молдове президент не имеет решающего влияния на политику, это все же парламентская республика, а в парламенте после выборов 2021 года партия Санду «Действие и солидарность» пока что имеет большинство. Но новые выборы уже не за горами, и поэтому прозападным силам нужно уже сейчас браться за работу над ошибками. Думая в том числе не только о том, как увеличить или удержать свою собственную популярность, но и о том, как нейтрализовать прямое или косвенное влияние на результаты выборов со стороны России. Последнее решает, конечно, не все, но Кремль вкладывает в задержание Молдовы в своей орбите огромные средства и действует через сеть своих агентов влияния.
И то же самое относится и к Беларуси, в которую Москва вкладывает намного больше, чем в Молдову.
Комментарии