Мария Войтешонок из-за болезни глаз больше не может писать и читать. Но издала книгу, которую записала ее подруга
О ее полной света новой книге рассказывает Зося Луговая.
Мария Войтешонок — автор, о которой Светлана Алексиевич сказала, что она «сама по себе традиция, стиль и язык» и «большое событие в нашей литературе». Среди других отличительных черт госпожи Марии нобелевский лауреат отметила, что «не встречала другого человека, который бы так остро, почти болезненно чувствовал несовершенство нашего мира».
Мария Войтешонок не просто остро ощущает несовершенство мира. У нее есть собственные рецепты, чтобы нивелировать боль от этого несовершенства. Один из главных — замечать и буквально праздновать даже крохи красоты в повседневности.
«Няма такой справы і такой з’явы ні на зямлі, ні на небе, каб, гледзячы на ўсё гэта, можна было сказаць «я губляю час». Усё надта важна, калі ты дома, калі ты выйшаў проста ў сад — і заўважыў, што грушы цвітуць, а яблыні яшчэ чакаюць сваёй чаргі, і ўсё гэта так файна, быццам у прыродзе адбываецца нейкі баль».
Почему стоит прислушаться к словам поэтессы? Мария Войтешонок родилась в 1940 году в высылке на Алтае. Вскоре и отец, и мать умерли. Из четырех детей выжила только одна Мария, воспитывалась в детских домах, но в конце концов материнская сестра, тетя Марыля, добилась того, что девочку отдали ей.
Поэтесса регулярно возвращается в своих рассуждениях к теме семьи, и в первую очередь — роли, которую в ее судьбе сыграла тетя. В каком-то смысле «На прызбе ў Сілічах» — ода неграмотной, но очень самобытной и доброй женщине, которая заменила девочке мать. Тетино имя, кстати, есть и в названии книги избранной прозы и поэзии Марии Войтешонок, которая выходила в 2019 году в издательстве «Логвінаў»: «Альбом для цёткі Марылі».
«Узвяла ў сан святых сваіх бацькоў, якія столькі выпакутавалі ў ссылцы і загінулі там. І цётку Марылю з дзядзем Віталікам… Я вяртаюся да цёткі Марылі ў вёску Грыдзькі ўсё сваё жыццё, як вяртаюцца ў храм… Было вельмі лёгка трымацца ў вёсцы побач з цёткай Марыляй, таму што ў вёсцы яе лічылі сапраўды святой. Такое ўражанне, што яна стаяла бы каплічка каля дарогі… У мяне такая пэўнасць, што самая высокая мая адукацыя, душэўная, — гэта цётка Марыля».
Тетя Марыля — та ниточка, которая связала писательницу с Беларусью. Отец-поляк настаивал на исключительно польском языке в доме, первые книги были по-русски, потому что других в ссылке просто не было, Мария Войтешонок могла бы и вообще не вернуться в Беларусь, если бы не настойчивость тети. Тетя Марыля в масштабах жизни автора символизирует и белорусскость, и традицию, и дом сам по себе.
«Я не ведаю на свеце ні глыбейшай цішы, ні большага спакою за той момант, калі круціцца кола калаўрота, прадуцца ніты, якія звязваюць мяне з маміным сялянскім родам на Пастаўшчыне».
Вспоминая тетку Марылю, поэтесса рассказывает и о послевоенном крестьянском быте, о жизни в скромном теткином доме. Скромном — потому что после войны дядя с тетей сначала поставили здание, которое предполагали сделать «варыўнёй», а дом отстроить после. Но не разжились и так и остались в маленьком доме с одним окошком, земляным полом и соломенной крышей.
Мария Войтешонок. Архивное фото из фейсбука
Однако с этим домом у Марии связаны самые теплые воспоминания. Вот, например, фрагмент про Рождество:
«Трэба было згатаваць ежу заранне, таму што на Каляды нічога рабіць не дазвалялася… Усё глінянае. Усё такое цёмнае, усё з печы, з дыму, з жару даставалася. Мы кружынялі і кружынялі па хаце цалны-цалны дзень і нарэшце спыняліся і садзіліся да столу. Усё, што адбывалася, набывала нейкую ўрачыстасць. Ужо за сталом. А пад настольнікам — сена або салома. Я заўважала, што і гаворым мы цішэй, чым звычайна, рухі запаволены, мне выдавалася, што ў хаце нехта яшчэ ёсць».
Мне кажется, что именно из-за опыта жизни в детских домах (на Алтае, в Москве, Залесье и Ракове) у Марии Войтешонок есть обостренное чувство дома и твердые убеждения, каким этот дом должен быть. В книге она часто возвращается к теме дома: как его создавать и как о нем заботиться. Говорит она об этом довольно строго и так убедительно, что хочется сразу пойти упорядочивать свое жилое пространство.
«Дом трэба ўвесь час пераглядаць, нешта перастаўляць, нешта рамантаваць, цыраваць… Трэба па-птушынаму нешта выносіць з гнязда — і нешта прыносіць, дадаваць. Дом патрабуе вялікай увагі, і ён можа адчужыцца, не прызнаць гаспадара, які не бывае дома і не сочыць за ім, і тады чалавек можа згубіць стан спакою і аховы, што дае яму дом».
Госпожа Мария — опытный наблюдатель. То, как она рассказывает о цветах в своем саду, о птицах, прилетающих в ее скворечники, о деревьях рядом с домом, вдохновляет на собственные, более внимательные наблюдения за тем природным, что вокруг нас. Но не менее внимательно писательница наблюдает за людьми. Вот эпизод в раковском магазине.
«Я люблю мясцовых людзей, тубыльцаў, якія нікуды не з’язджаюць. Мне здаецца, што ў кожным раённым цэнтры ёсць свой твар. Мне ўспамінаецца, як мы былі ў Ракаў прыехаўшы… Заходжу ў краму, за прылаўкам стаіць прадавачка. І пакупніца насупраць, усяго адна. Мне падалося, што я трапіла ў лялечны тэатр. Яна за прылаўкам, як быццам звычайна паказваюць лялек. Круглатварая, ружовыя шчокі. Твар такі, які сустрэнеш толькі ў Ракаве. Рухі павольныя, погляд такі ціхі… далікатнасць. А жанчына, каторая насупраць… Яны не тое, што падобныя, яны так лёгка між сабой гавораць. Гэта таму, што яны даўно жывуць побач. Магчыма, яны нарадзіліся дзесьці тут».
«На прызбе ў Сілічах» названы дневником поэтессы, но это все же не совсем точное определение. Размышления госпожи Марии далеко не всегда связаны с тем временным периодом, в котором она находится. Скорее это датированные, преимущественно телефонные, разговоры обо всем на свете. Мария Войтешонок и Оксана Йоркина обсуждают книги, статьи в журналах и фейсбуке, общих знакомых, произведения искусства, новости, события в мире и в Беларуси. Есть фрагменты, посвященные эпидемии коронавируса, самоизоляции и более поздним событиям в стране.
В начале книги мы находим Марию Войтешонок на новом для нее месте — в Силичах, она только недавно переехала из Ислочи. Ей непривычно, ей кажется, что дом и сад пока ее не принимают. Она наблюдает за соседями и пытается понять, какие они люди. Ей мешает шум автомобильной трассы, ей не хватает птичьего пения.
Многим из нас, кто в последние годы был вынужден сменить место жительства, эти неудобства и непривычности будут знакомыми. Ощущение себя не на своем месте делает человека уязвимым и неопределенным. Поэтому чрезвычайно интересно отслеживать, как постепенно автор привыкает, находит общий язык и с соседями, и с птицами, и с деревьями. Даже со щенком, которого неожиданно для себя самой берет из приюта.
Еще две важные темы в беседах Марии Войтешонок и Оксаны Йоркиной — язык и путешествия. Часть текстов в книге — русскоязычные. Госпожа Мария часто даже в пределах одного монолога может переходить с одного языка на другой. Для нее белорусский — язык рода, который дает ей ощущение «крэўнай залежнасці». В русском она не принадлежит никому и поэтому чувствует себя более свободной. Тема путешествий (как внутри, так и за пределами страны) приводит собеседниц к вопросам сохранения культурного наследия в нынешней Беларуси. Один из таких фрагментов — поездка в Зембин, которую поэтесса вспоминает после того, как не успела посетить выставку Нади Леже в художественном музее.
«Калі мы былі там і запыталіся, дзе жыла Надзя, нам не адразу паказалі хату. На ёй ні шыльды, ні знаку якога, што тут жыла мастачка, не было. Такое ўражанне, што ты сам губляеш сваё асабістае, увесь час губляеш яго па дарозе, і ніхто не праяўляе жадання яго падняць…. У нас столькі магло быць гонару. Я дзіўлюся, чаму мне трэба хадзіць па Зембіне і пытацца: дзе тут у вас жыла Надзя?».
У книги, которая охватывает пять лет жизни Марии Войтешонок в Силичах, нет какого-то внятного финала. Просто 13 апреля 2022 года авторы ставят точку. Но ее можно было бы поставить где угодно. На одноименной с книгой странице в фейсбуке, где изначально печатались эти затемки, ничего не закончилось. Поэтому если вам захочется продолжения, то вы знаете, где его искать. Вместе с заметками и стихами там еще и фотографии из дома и сада поэтессы.
А в качестве суммирования я бы предложила слова Марии Войтешонок, которые вполне можно сделать жизненным девизом:
«Звычайна канчаецца дзень, а я не набылася на зямлі. Канчаецца дзень, а мне мала. У мяне такі стан, … быццам я за сталом, увесь час сяджу на нейкім свяце».
Марыя Вайцяшонак. На прызбе ў Сілічах: дзённік паэткі — Вільня, Пфляўмбаўм, 2023
Кто виноват, если мотоциклисту не уступают дорогу, и это приводит к смертельной аварии? Вот что показывает практика12
Комментарии
дык можа гэта не ваш свет ?