Почему Марков не Соловьев. Чем отличается белорусская и российская пропаганда
Главная задача белорусской пропаганды — угодить Лукашенко. А у российской? Об отличиях и сходстве пропаганды рассуждают аналитики.
Главное — пересидеть неприятности
Историк, политический обозреватель Александр Фридман замечает, что звонкое молчание белорусской пропаганды в ответ на резонансные события — это уже тенденция. Взять для примера историю с Виктором Бабарико, который попал в больницу и о состоянии которого практически ничего не известно сейчас.
«Мы так и не узнали, что с ним случилось, жив ли он вообще. Пропаганда пересидела эту тему, как пытается пересидеть неприятную для себя тему со взрывом на железной дороге в Брянской области, где могли пострадать белорусские железнодорожники».
«Пропаганде дан явный приказ перекрывать, перебивать деликатные проблемы другими темами, — добавляет Фридман. — О Протасевиче сейчас государственная пропаганда почти не пишет, что означает, на мой взгляд, что он по-прежнему находится в подвешенном состоянии. Официальные СМИ сообщили лишь, что до рассмотрения апелляции он остается под домашним арестом. Сами пропагандисты не знают, чем все дело закончится, поэтому, возможно, и дан приказ Протасевича не трогать».
В России же государственные медиа обычно реагируют и на неприятные для них темы. Чем обусловлено такое разное поведение союзников по пропаганде?
«Это самое важное отличие белорусской пропаганды от российской. Белорусская пропаганда на 100% находится под контролем: она не имеет никакой самостоятельности, вся ее деятельность проходит в одном русле, — считает Александр Фридман. — В России ситуация выглядит немного иначе: там существует значительный контроль со стороны государства, но не тотальный. Поэтому многие неприятные для России вещи, которые в Беларуси попали бы под запрет, там все-таки выходят в публичное пространство».
Аналитик Media IQ Павлюк Быковский объясняет поведение пропагандистов разной ситуацией в Беларуси и России:
«В России еще осталась инерция существования либеральных медиа, они не полностью уничтожены в стране, и они, по крайней мере, доступны в интернете. Их влияние не то чтобы велико, но их существование заставляет реагировать на некоторые вопросы. Французский социолог Пьер-Ив Шароль выделял три вида информации в зависимости от ее функции: заданную, вынужденную и нейтральную. То есть либеральные издания вызывают вынужденную реакцию: полностью закрывать глаза на неприятные события не удается.
Не скажу, что в России вынужденная реакция действует всегда: там давно стало табу упоминание Навального, но если случается взрыв, то они должны на него реагировать, хотя могут применять эвфемизмы, например, взрыв называют хлопком, — говорит эксперт.
— В белорусской ситуации те, кто руководит пропагандой, упор делают на управлении телевизором — и это самое главное. Поэтому очень часто они не считают нужным что-то замечать.
Кроме того, если в Беларуси негосударственные медиа фактически уничтожены дубинкой и тюрьмой, то в России был и есть ряд негосударственных медиа, который представляет собой много оттенков серого: кто отражает позицию одной башни Кремля, кто — другой. В Беларуси правящий режим консолидирован, групп влияния на медиа не существует, поэтому он поступает примерно одинаково».
Еще одно отличие пропаганды — условная «самостоятельность», которую могут себе позволить медиа.
«В России много пропаганды делается на так называемом аутсорсинге или в форме формально независимых от государства медиа: «Московский комсомолец», «Комсомольская правда». Они могут позволить себе острые высказывания, которые «Российская газета» и другие государственные газеты считают неразрешенными, хотя границы возможного в России в последнее время значительно расширились, — говорит Павлюк Быковский, имея в виду свободу ругательств, а не свободу слова. — В Беларуси негосударственных изданий, которые бы выполняли такую функцию, фактически нет. Эта часть пропаганды создается через телеграм-каналы и так называемые авторские передачи. При необходимости всегда можно сказать: это позиция Азаренка, но не позиция государства», — считает Быковский.
Упрощенная система госпропаганды, стержнем которой является телевизор, также отличает белорусскую систему от российской.
«В Беларуси существует три государственных телеканала, пяток изданий национального уровня, областные газеты — все это в глазах режима выглядит отлаженной системой. Но в интернете так не получается. А в России работают на всех возможных площадках и тратят на это деньги. Тот самый Владимир Соловьев раньше очень активничал на YouTube, а сейчас на других площадках, созданных в России на замену YouTube».
Кого обслуживает пропаганда
Александр Фридман считает, что белорусская пропаганда вращается вокруг пожеланий одной персоны, аудитория белорусской пропаганды — исключительно Лукашенко:
«Вся пропаганда ориентируется на потребности и вкусы одного человека, все пишется и делается только для одного человека — это и есть настоящая аудитория пропаганды, именно ему и нужно понравиться. Вся писанина, разумеется, не читается, но ориентация на его мышление присутствует.
Это отличает государственную белорусскую пропаганду от российской, так как российская стремится завоевать аудиторию. Для белорусской государственной пропаганды покорение аудитории — вопрос вторичный, первичный — угодить Лукашенко и коллективному Лукашенко».
«И в Беларуси, и в России пропаганда обслуживает правящие режимы. Но в России пропаганда более разветвленная: там существует сама государственная пропаганда, есть аутсорсинг для частных издателей, которые могут этим заниматься. Плюс существует большой круг возможностей зарабатывать деньги, обслуживая государственную пропаганду в социальных сетях, телеграме, — говорит Павлюк Быковский. — В Беларуси на эти цели денег почти не выделяется, особенно по сравнению с Россией. Есть телевидение, есть государственные газеты, в которых деревянные речи о том, как государство хорошо работает, что Беларуси угрожает «коллективный Запад». А вот чтобы работать на разные аудитории — такой деликатной надстройки, которая раньше была очень продумана в России, в Беларуси нет.
А сейчас из-за войны и в России поломали схему, так как имитировать контроль присутствия различных мнений в контролируемых Кремлем медиа стало сложно: нужно, чтобы все объединились вокруг флага и считали, что идет «отечественная война» и что вообще Запад напал на Россию».
Стоит ли Соловьева сравнивать с Марковым
Лица белорусской и российской пропаганды также имеют свои отличия — масштабом и популярностью, например. Можно ли сравнивать пропагандистов-союзников?
«Российского Соловьева следует сравнивать с Маратом Марковым, так как и тот, и тот являются руководителями, медиаменеджерами и присутствуют в кадре как пропагандисты. В Беларуси такое лицо имеет фактически один Марат Марков, остальных можно увидеть в «Клубе редакторов», но, мягко говоря, это не самая рейтинговая передача на телевидении», — говорит Павлюк Быковский.
Являются ли пропагандисты частью системы или только обслуживают ее?
«Они разные: есть обычные исполнители, но есть и те, кто приближен к телу. Телевизионщики, выполняющие заказ — рядовые исполнители, а тот же Муковозчик, Гигин, Азаренок, Марков — не просто пропагандисты. То обстоятельство, что они даже присутствуют в комиссии по возвращению политических эмигрантов, свидетельствует о том, что они часть государственного аппарата», — считает Александр Фридман.
Павлюк Быковский согласен с таким выводом:
«И Соловьев, и Марков — оба вписаны в систему, но по-разному. Если Соловьеву можно плакать по поместьям в Италии, которые арестованы, то у Маркова, думаю, поместий не было. А на счетах Маркова в банках, с точки зрения Соловьева, небольшие деньги, но в белорусской системе координат Марков, наверное, один из самых успешных деятелей, кто может считать себя обеспеченным».
Пресс-служба Лукашенко опубликовала видео зайца у Дворца Независимости. Что об этом говорят народные приметы?
«Шепнули, что подхватил заразу». Что белорусские и российские пропагандисты написали о состоянии Лукашенко
Пропагандисты решили не заморачиваться с поиском спикеров. Вот как выглядели те, кто очернял Беляцкого на БТ
Комментарии