Лявон Вольский на сайте Будзьма пишет о послевыборных комментариях демократически-прогрессивных россиян и сравнивает их с реакцией белорусов на результаты выборов 2006 года, 18 лет назад.
Музыкант вспоминает жуткий холод на площади, поведение омоновцев (почти корректное), палаточный городок, (не)спетые песни, и наконец — разгром городка и при этом непоколебимую веру в неминуемую победу… Что общего и что не так с реакцией россиян сейчас, через 18 лет?
Читаешь в соцсетях послевыборные сообщения демократически-прогрессивных россиян и улыбаешься. Они пишут: «Было много вбросов, нас надурили!». Или: «Как бы там не было, но реально — большинство — за него. Эту страну уже не спасти!». Улыбаешься. Чего же тут смешного? Да ничего. И улыбка эта — невеселая. Просто узнаешь реакцию белорусов на итоги выборов 2006-го, которые происходили как раз 18 лет назад. То же самое писали в интернете — нас надурили, большинство — за него, что теперь делать?
Я прекрасно помню то время. Когда прочитал, что это происходило аж 18 лет назад, даже как-то неловко стало — почему-то казалось, что это было не так давно.
Площадь-2006
Помню жуткий холод на Площади (ее после этих событий неофициально переименовали в площадь Калиновского), метель, которая ни с того ни с сего обрушилась на головы протестующих (кто-то говорил, что ее специально на нас наслали спецслужбы), тихарей с камерами, которые пытались снять всех и каждого, эйфорию (казалось, нас очень много!), омоновцев, которые из своих автозаков ходили в туалет в кафе возле церкви (туда же ходили и протестующие). Эти омоновцы вели себя почти корректно, только бросали пренебрежительные взгляды на «змагаров» и спросили у одного гитариста в дредах (во время совместного мытья рук в туалете): «Что, Боб Марли — твой кумир?». Гитарист промолчал. На этом все и закончилось.
Помню, как вышел к микрофону и призвал прогрессивное мировое музыкальное сообщество обратить внимание на проблемы со свободой слова в Беларуси, в частности, на черные списки музыкантов (смешной, их всегда больше интересовала проблема уничтожения лесов в Амазонии!), а потом вместе с народом пел «Трех черепах».
Палаточный городок
Помню, как образовался студенческий палаточный городок, и мы каждый вечер ходили туда, чтобы поддержать народ. Приносили диски, пели вместе с протестующими.
Помню: я еду по улице Тимирязева и замечаю звонок с незнакомого номера. Паркуюсь.
— Здравствуйте, это вас беспокоит полковник КГБ.
— Здравствуйте.
— Тут меня спрашивают старшие чины, не собираетесь ли вы играть концерт на площади?
— Если будет возможность, сыграем.
— Зачем?! Неужели вы не понимаете, в каком направлении двинется страна?
— Честно говоря, нет, не понимаю.
— Советую вам воздержаться от этих концертов. Вы же за границей тоже популярны, да?
— Ну, кое-где нас знают.
— Вот, может, там и играйте пока?
— Значит, на концерты в Беларуси мы можем не рассчитывать, я правильно вас понял?
В ответ полковник нервно, на срыве, заново начал что-то путанно объяснять о направлении развития страны и опасности расшатывания лодки в данный исторический период. Разговор закончился.
Задание для нетрезвых парней
Помню, как мы стояли на улице Энгельса рядом с гаишником, который останавливал каждую машину, которая там проезжала (вдруг что-то везет для змагаров?). И тут подъехало такси (его не остановили), из него, шатаясь, вылезли два парня. Каждый держал в руке бутылку игристого вина. Водитель вышел, помог нетрезвым ребятам.
— Ну, что, — сказал водитель, — с Богом, парни!
— Эх, прости меня, мама! — закричал один из них.
И нетвердой походкой они зашагали в сторону палаточного городка, держа бутылки над головами, как флаги. Площадь была залита льдом, они поскальзывались, падали, но упорно шли. Видимо, выполняли задание.
Разгром палаточного городка и вера в победу
Помню, как мне позвонил один известный писатель и предложил:
— А давай мы завтра вечером придем в палаточный городок и останемся там на ночь! Будем читать стихи, прозу, петь песни. Поддержим людей! Собирается достаточно большая компания, ты как?
— Конечно, я согласен!
— Тогда завтра все уточним и скоординируемся.
Не знаю, услышал полковник наши слова или нет, но утром городок разгромили. Снесли палатки, запаковали парней и девушек в автозаки…
Потом пропагандисты показывали пустые бутылки, шприцы и презервативы, которые были найдены в палатках. Помню, как все горько смеялись — был ужасный холод, даже просто находиться на площади Калиновского в течение двух-трех часов было тяжело, мы сильно мерзли, что уж говорить о тех, кто там находился постоянно! Какие там презервативы!
Музыканты — они всегда немного дети. Как бы и понимаешь, что мирным протестом здесь ничего не решить, но все равно смотришь на многотысячную толпу, на людей, которые готовы стоять до конца, и веришь в неминуемую победу. Ну, может, не сейчас, может, в следующий раз…
Где русский бунт?
И вот — прошло уже 18 лет. И в России прошли выборы, и народ в едином порыве выбрал единого возможного кандидата, и для кого-то это — стабильность и уверенность в завтрашнем дне, а для кого-то — крушение надежд и фрустрация. И вот эти — с сокрушенными надеждами — пишут в соцсетях: больше нет сил, надо уезжать, на нас наплевали, эту страну уже ничто не спасет…
И — удивительно! — сил хватает только на это. На сообщения. Так а где ваш протест? Где Площадь? Где палаточный городок? Где русский бунт, беспощадный и бессмысленный?
Дай ответ.
Не дает ответа.
Вольский: О 2014—2019 годах осталось чувство гадкой досады
Вольский: Я там был достаточно экзотической фигурой со своими длинными волосами и белорусским языком. А народ был разный
«И так и будет, пока будет существовать этот «белорусский порядок». Лявон Вольский о закрытии выставок Быкова и Малевича
Комментарии