«Включение в печально известные списки наложило запрет на профессию». Шоумен Евгений Булка уехал в Израиль. Рассказывает о своей эмиграции
В 2020 году ведущий Евгений Булка поддержал протестное движение, из-за чего потерял работу и исчез из белорусской медиасферы. Несколько же недель назад он с женой и детьми уехал в Израиль, где начал жизнь с чистого листа. «Наша Ніва» расспросила его о первых шагах на новой земле.
«Наша Ніва»: Ваша первая характеристика о жизни в Израиле звучала так: »Уровень стресса существенно снизился». А каким этот уровень был на пике?
Евгений Булка: Полагаю, как и у всех: постоянная тревожность, бессонница, эмоциональная напряженность. Честно признаюсь: даже первые недели после переезда за границу (мы покинули страну 11 апреля) мерещились всякие жути из белорусского прошлого.
Кстати, это прошлое и подтолкнуло к эмиграции: впервые такие мысли появились еще в 2020-м, а после постепенно накапливались соответственно с ростом трэша в государстве. События же февраля на границе России и Украины заставили ускориться.
Вначале еще пытался держаться, однако включение в печально известные списки, фактически, наложило запрет на профессию, на официальное трудоустройство. Перебрали, кажется, все очевидное и легальное — и пришли к выводу, что нужно радикально менять место жительства. Ведь даже самых элементарных перспектив в жизни здесь больше не видели.
Знаете, в 2020-м еще имел надежду — что-то в Беларуси вот-вот изменится. Большие сдвиги в ментальности людей произошли, народ объединился, начал в целом мыслить критически.
Однако в дальнейшем имела место катастрофическая потеря пассионариев: те, кто в три-четыре смены отстраивал бы Беларусь, не жалея себя, вынужденно уехали. Некоторые энтузиасты не успели покинуть страну, однако обязательно это сделают после, как только получат возможность.
И этот отток продолжится, хотя каждый такой человек нужен стране для восстановления, налаживания социальных механизмов и международных связей. Когда понимаешь безысходность, чувствуешь ее по тому, как меняется круг частной коммуникации, то и сам начинаешь думать о будущем в совершенно других форматах, чем свыкся.
«НН»: Почему именно Израиль? Белорусы обычно выбирают более близкие страны для релокации.
ЕБ: Отталкиваешься от будущего для детей и возможностей личного роста — здесь не только максимальная свобода для действий и самовыражения, но и множество перспектив. Если есть жажда что-то делать, ты обязательно найдешь занятие по себе, своим требованиям, таланту, способностям.
К тому же увидел, какое огромное количество коллег реализовало себя здесь в течение полугода-года — и вдохновился. Как говорят белорусы, кто работает, тот и имеет. В отношении Израиля это справедливо на сто процентов.
Плюс здесь воспринимают репатриантов как вернувшихся домой людей, а не как беженцев. В других странах ты должен как-то продемонстрировать признательность за великодушие, так как получил место для жизни. Тут же чувствуешь себя долгожданным родственником, которого давно не видели.
«НН«: Что такое «кибуц», где вы сейчас живете, если объяснять популярно?
ЕБ: Небольшая местность вроде деревни, где кучками живут семьи, преимущественно в первое время после релокации. В нашей — помещаемся на севере страны, в 30 километрах от границы с Ливаном — их 19. большинство из России, пять репатриантов из Украины и мы из Беларуси.
По программе «Кибуц — мой первый дом на родине» имеем определенные финансовые льготы в течение шести месяцев. После они сокращаются, а взамен дается разрешение на работу. Основной обязанностью все это время является интенсивное изучение иврита: грубо говоря, даже на какие-то фрилансы не можешь потратить время — только сиди овладевай языком на курсах, что тут же и организованны.
«НН»: Классик писал, что москвичей подпортил квартирный вопрос. А какой вопрос испортил в Израиле вас?
ЕБ: Не успел еще испортиться, так как имею большой срок годности — подсушила меня Беларусь (смеется). А если серьезно, то множество невероятно вкусной еды немножко развратило, да.
Здесь все раз в пять-десять вкуснее, чем привык. Может, эта погода так влияет или местность, не знаю. Но этот момент заметили абсолютно все: даже в привычных продуктов вроде овсянки, брокколи или огурцов вкус другой.
«НН»: К каким жизненным реалиям в Израиле вы, как считаете, никогда не привыкаете?
ЕБ: Здесь огромное уважение к любому проявлению свободы, поэтому со временем наверняка адаптируешься ко всему. Например, в поезд может зайти мужчина в чулках с накрашенными глазами и веками — и сесть рядом с правоверно религиозной семьей, после чего все нормально поедут в одном вагоне.
Поэтому, скорее, могу вспомнить о чем-то таком, что трудно будет воспринять людям «извне». Вроде размытия рабочего и свободного времени. Тебя просят подождать минутку, а это растягивается на полчаса. «Сделаем завтра» — не факт, что что-то сдвинуть с мертвой точки через неделю. И так далее: особо никто никуда не спешит…
Другая история, связанная с рабочими днями, — официально в Израиле их шесть в неделю. Однако из-за огромного количества праздников еще не видел, чтобы люди работали здесь с воскресенья по пятницу. Все время некие ивенты, чтобы собраться и пожарить сосиски, либо раздать деткам кукурузу, либо что-то приятное такого же рода для взрослых.
«НН»: Насколько местное телевидение отличается от того, что привыкли делать вы?
ЕБ: Тут все чуточку… С одной стороны, это можно при желании назвать дилетантством, а с другой — расслабленностью. Скажем, то, что у нас вызвало бы возмущение зрителей или официальные разборки, в Израиле проговаривается на межличностном уровне и без фатальных последствий.
Однако, насколько понимаю, это касается не только ТВ, а в принципе всех сфер жизни. Скажем, заболел ты. Какой совет? Ну, попей воды еще сутки, может станет лучше. А что, вот так вот уже плохо, аж »гайки»? Тогда пожалуйста в больницу, но там уже комфорт и забота высочайшего уровня.
Мы на своем опыте, кстати, это проверили, так как ребенок попал в больницу. Пять дней не могли сбить температуру — и только на четвертый визит к врачу получили направление в больницу.
«НН»: Несмотря на то, что начали изучать иврит, насколько сложно вам сейчас проводить коммуникацию?
ЕБ:Ддавайте в качестве примера приведу ту же больницу — она размещается в крупном городе неподалеку от кибуца. Там все надписи сделаны на трех языках: иврите, арабском и русском. В этом регионе проживает крупная диаспора русскоязычных, поэтому государство адаптировалось и чтобы упростить общение людям, и чтобы в будущем не терять время на решение проблем с коммуникацией.
Вообще же в Израиле когда сталкиваешься с трудностями, то можешь остановиться на улице, поднять руку, сказать «помогите, пожалуйста» — и несколько человек обязательно подойдут и спасут.
Правда, одновременно расспросят, откуда ты приехал, какую семью имеешь, сколько деток, кто по профессии… Этот small talk — своеобразная плата за помощь, а способность поддержать разговор и готовность к нему — валюта.
Знаете, еще что интересно? Те сообщества, что у нас образовались только в 2020-м, когда незнакомые белорусы начали объединяться по интересам, узнавать друг о друге, потому что вместе было в кайф проводить время, здесь на каждом шагу. Бросили ребята клич: может, кто хочет в футбол погонять? И сразу кто-то привез сосиски, другой из кустов уже вытащил мангал, третий прибыл на точку сбора с ящиком напитков — и в дополнение к классной игре люди получили достойный вечер разговоров друг с другом…
Иными словами, самоорганизация и взаимоподдержка здесь на высоченном уровне даже при разности происхождений, интересов, языков, взглядов.
«НН»: Говорят, что работа на ТВ похожа на наркотик. Получается, что у вас после 16 лет такой занятости должна была наступить ломка. Как ее преодолеваете?
ЕБ: Достойный, но больной вопрос. С 2021 года окончательно пошел запрет на мои общественные «проявления» — и этот период переживал тяжело. Да, случались разовые приглашения на мастер-классы, эфиры в Инстаграме. Но все это было немножко не то…
Здесь же, в Израиле, сконцентрировался на семье — теперь для меня это самое главное, основное. Возможно, если немножко овладею ивритом, уже и к привычной деятельности постараюсь вернуться.
«НН»: Обычно белорусы переезжают в Литву или Польшу, однако оговариваются: с первой маршруткой после смены власти вернемся на родину. А для вас обратный путь еще актуален?
ЕБ: Конечно, с удовольствием вернусь, если такие варианты будут. Кто-то может обидеться на следующее выражение, для кого-то оно будет непонятено. Но скажу так: здорово, если у человека есть два дома — это бесценная роскошь. И я не вижу препятствий, чтобы этими домами дружить.
Комментарии