«Бывает больно». Наста Ровдо — о хейте, собственном стиле и команде «ТОК»
Создатели проекта «ТОК» боялись, что в Беларуси не будет с кем разговаривать в долгих интервью. Но спустя шесть лет они остаются востребованными. Ведущая проекта Анастасия Ровдо рассказала БАЖ о его кухне.
«Зачем делать второго Дудя?»
Почему вы начали создавать «ТОК» и перешли на YouTube?
— «ТОК» появился в 2018 году. Тогда YouTube только начинал развиваться в Беларуси. Еще не было того разнообразия, к которому мы привыкли. Подобные проекты на тот момент были только российскими.
Конечно, нам тогда казалось: боже, с кем мы будем говорить в Беларуси? У нас даже на первый сезон нет людей, кого будем приглашать? Было много вопросов, страхов и вызовов. Потому что тогда ситуация в стране и на YouTube была другой. Привычки смотреть YouTube только начинали формироваться. Мы были одними из первых, кто рискнул на этот шаг.
Естественно, мы получили много критики и хейта. Дудь уже есть, зачем делать второго Дудя? Мы, конечно, этого ожидали. Даже в России в то время у Дудя не было конкурентов.
Позже появилось множество подобных проектов. Своим разнообразием мы доказали, что интервью не принадлежит Дудю. Этот жанр популярен во всем мире. Каждый журналист делает интервью по-своему. Многое зависит от команды, от человека, который проводит интервью, от его темперамента, характера, подходов и других факторов.
В то время в Беларуси жило 9 миллионов человек. Было странно, что белорусский YouTube фактически принадлежал россиянам. Это ненормально для независимой страны, у которой есть свои герои, проблемы, вопросы, смотреть на все через призму российского мировоззрения. Каким бы классным ни был Дудь, он все равно россиянин и думает о России, а не о Беларуси. Если он делает что-то о Беларуси, то это российский взгляд на нашу страну, сочувствие белорусам.
Очевидно, что это не то, как бы мы хотели, чтобы белорусы видели себя. Наша задача — создавать белорусских героев, говорить о белорусских проблемах, поднимать важные для нас темы.
И оказалось, что это было вовремя. Проект существует уже шесть лет, а герои не заканчиваются. Более того, интерес к Беларуси за эти годы вырос. Были выборы, 2020 год, внутренний взрыв общества. Мы стали востребованными. Потом появился Никита Мелкозеров. Мы видим, что есть огромный спрос на такие разговоры.
Мы не можем мыслить категориями репортажей, фильмов, спецпроектов, где нужно путешествовать по Беларуси. Формат интеллектуальных бесед о важных вопросах оказался возможным и реализуемым. Всем нужно размышлять о том, что с нами происходит. Этим мы и занимаемся в проекте.
«Для YouTube важно, о чем, а не как»
Как вы выбирали лицо проекта?
— Это было сложно. У нас нет сильной школы, нет независимого телевидения. Все попытки зайти на YouTube были, по сути, поиском вслепую. Мы обратились к сильным журналистам. Первый сезон вела Адарья Гуштын. Со второго сезона в кадре оказалась я. В первом сезоне я была за кадром как менеджер проекта.
С одной стороны, важно, чтобы человек не боялся работать в кадре и понимал, как это делается. С другой, далеко не каждый журналист в Беларуси хочет быть публичным. Мне помогла вера команды и ее просьба — на тот момент у нас просто не было другого варианта.
Как ты училась? Искала «рабочий профиль» лица? Читала советы?
— Все было интуитивно. Мы ориентировались на проекты и первый сезон. Нужно искать свой стиль, свою подачу, а не пытаться быть кем-то другим. Главное — расслабиться и думать о том, как сделать хорошую беседу, а не о том, как ты выглядишь.
У нас было понимание, что Youtube — это не телевидение, у него нет таких стандартов. Ютубу не надо модельная внешность, суперпоставленный дикторский голос, суперпричесанность, гладкость, тонны тональника. Здесь очень нужны естественность, искренность, открытость, умение сымпровизировать, показать какую-то эмоцию, быть живым человеком. Это ценится больше всего. Здесь важно о чем, а не как. Важно, чтобы внутри были классные посылы, классные смыслы.
«Между одним оператором и пятью я выберу одного»
Расскажи о своей команде, насколько это возможно.
— Основная часть работы лежит на мне. Я сама ищу героев, договариваюсь с ними. У меня нет менеджера, кто делает эту работу за меня. Сама ищу локацию, сама решаю, как мне одеваться. У меня нет стилиста и даже визажиста. Я сама делаю мэйк-ап себе и помогаю героям. Так что это очень автономная команда.
Я считаю, что во всем этом процессе самое главное — это продумывание вопросов. Вот здесь я пользуюсь интеллектуальным потенциалом «Нашай Нівы». Над этим работает команда редакторов. Я собираю всех на мозговой штурм, и мы вместе придумываем, о чем и как мы хотим говорить с человеком. Поэтому нам удается почти что каждый разговор делать довольно глубоким и интересным. После я еще с одним дополнительным внешним редактором оттачиваю формулировки и дописываю свежие вопросы.
Конечно, есть оператор, есть монтажер. Монтажные листы последний год создавала я сама — сама отсматривала себя. Но сейчас я хочу делегировать эту работу другим редакторам. Мне кажется, будет лучше, если кто-то со стороны будет редактировать меня.
Мне очень удобно работать с малым количеством людей. Между одним оператором и пятью я выберу одного. Не только потому, что это финансово выгодно. Мне проще скоординировать одного человека, договориться с ним, что нам нужно, как снимать.
Чем более камерная обстановка в интервью, тем легче человеку раскрыться. Тогда создается впечатление, что вы один на один разговариваете.
Выбор площадки — важный этап? О чем стоит подумать, выбирая площадку?
— Это важно, потому что картинка важна. Самый доступный вариант — найти фотостудию. С другой стороны, у фотостудий очень часто нет души. Получается, что они одинаковые, пустые, неинтересные. Если есть возможность, то лучше искать что-то более насыщенное: какие-то галереи, кафе, атмосферные бары, библиотеки, музеи.
Многие из таких локаций не заточены вообще под интервью. «У нас здесь свои планы, и вообще мы работаем по графику, и нам там это не нужно». А с другими получается договариваться.
У нас, например, проект «путешествующий», мы можем записываться в разных странах. Если это страна, где мы не знаем местный язык и там все дорого, есть сложность с локациями. Поэтому надо всегда работать над ними. Куда бы вы ни ходили, нужно присматриваться, можно ли здесь снимать.
Я куда ни попадаю, моя первая мысль: «Ага, а можно ли здесь снимать?». А когда я скролю Instagram: «О, прикольная фотка, а где это снято? Может быть, там можно будет поснимать?».
«Три интервью за день — это издевательство»
Какая работа остается за кадром?
— Обычно выставление всей этой аппаратуры занимает от часа до двух. Если нет времени, то мы должны уложиться в час – и задача оператора, как умудриться все поставить. Да, могут быть косяки: криво стоит, у тебя там какая-то тень некрасивая на лице. Такие штуки вылезают регулярно. С этим нужно смириться, если ты работаешь в таких скромных условиях.
Само интервью может длиться три-четыре часа. Самый короткий вариант — два. Мы в последнее время практикуем смену локации внутри интервью. Поэтому нужно еще время на перестановку ракурсов — ну, полчаса, когда мы можем, попить воды, потыкаться в телефонах, поговорить, походить. И после уже вторую часть интервью записывать. И после полчасика — собрать аппаратуру после интервью. В последнее время где-то шесть часов на все про все.
Сейчас мы делаем более обстоятельные разговоры и стараемся максимально обо всем поговорить. Во времена, когда мы делали короткие версии, мой рекорд — запись трех интервью в день. Но мы закончили в 10 вечера и голова была просто никакая. Оператор также был измотан.
Мы еще забыли батарейки от камеры в первой студии, где снимались. А это выходной день. Мы звонили в ту студию, а они закрылись, говорят, приезжайте в понедельник. Оператор бедный поехал домой брать запасные камеры. И это все еще затянулось, и мы, наверное, стартовали в 8 вечера. Это было эпично.
Я решила, что три интервью за день — это издевательство над собой, над оператором. Эмоционально это тоже много сил забирает. Пока я интервью не записала, я постоянно в напряжении. Ты должен оставаться собранным, думать о герое, о темах, следить, куда он повел, думать о том, что еще можно спросить. После интервью я обычно уже выжатый лимон.
«Часто спрашивают в комментариях, где я одеваюсь»
Как люди относятся к гриму? Может, кто-то хочет лучше в кадре выглядеть или наоборот, против?
— Нет, обычно никаких проблем нет. Когда-то в Беларуси у нас был визажист, который гримировал людей для интервью. Но в эмиграции это очень дорого и финансово нецелесообразно. Перед отъездом из Беларуси визажистка показала мне все, что нужно делать, кисточки, которые нужно купить. Мы собрали пакет всего, что мне нужно.
Мужчин она тоже гримировала — слой тональника, потому что-школа телека. На телеке всех гримируют, очень сильно, независимо от пола. Я так не запариваюсь с Youtube. Для мужчин достаточно просто припудрить лицо, чтобы не блестел в камере. С женщинами сложнее, но у нас большинство героинь сами хорошо делают мэйк-ап, поэтому я заранее предупреждаю, что визажиста у нас нет.
Стилиста у нас нет, потому что я доверяю себе. Для меня шопинг — это антистресс. Меня часто спрашивают в комментариях на Youtube, где я одеваюсь. В последнее время все мои образы — из теперь уже моего любимого бренда COS. У меня сейчас примерно все в одном стиле — сложился гардероб.
[Героям] абсолютно советов не даю. Только если я знаю, что мы снимаемся в белой студии, попрошу белое не надевать. Или наоборот.
Я стараюсь подгадать, чтобы адекватно смотреться рядом с человеком. Если я знаю, что человек будет одеваться просто, потому что у него такой стиль, то я тоже не хочу выпендриваться — шпильки, какие-то гламурные блузки. Если у нас тяжелый разговор, я буду стараться не выглядеть как радуга.
«Выстрелит или фамилия, или какая-то уникальная тема»
Что будет с видео после записи? Как это резать? Сколько продукта остается в результате?
— Какой-то задачи передо мной не стоит. Например, оставить полтора часа. Нужно оставить все, что интересно, и вырезать все, что не интересно. И это зависит от героя. Кто-то говорит чисто, особенно преподаватели университетов, политологи, аналитики, кто работает языком. Эти люди — легкие герои для редактуры.
Конечно, очень много героев, для кого это не является профессией. Людям может быть сложно, если это очень долгий разговор и нужно очень взвешенно, быстро на все отвечать без подготовки — мы не высылаем вопросы на обзор.
Мы стараемся, чтобы человек выглядел максимально хорошо. Мы вырезаем оговорки, паузы, повторы. Вырезаться может от 5 до 50 процентов. Это зависит только от того, удалось ли мне вытащить что-то интересное, новое, особенное.
Как вы выбираете героев?
— Мы ориентируемся на то, что мы знаем, публикуя каждый день новости для белорусов на «Нашай Ніве». Мы смотрим, кто людям интересен, что людям интересно, и из этого исходим в выборе геров и тем. Также обращаем внимание, кто смотрит проект, и пытаемся себе представить, кто еще может быть им интересен.
Конечно, нам важно, чтобы человек был узнаваем или с интересной уникальной историей. Здесь может быть два варианта: будет стрелять или фамилия, или какая-то уникальная тема, история, что-то, что привлечет широкую аудиторию.
«Для зрителей ты член семьи»
Аудитории «Нашай Нівы» и «ТОК» пересекаются?
— Мне трудно сказать. Конечно, в какой-то степени они пересекаются. Я знаю тех, кто и смотрит «ТОК«, и читает «НН». Но сам по себе Youtube — это абсолютно другое пространство. Огромное количество тех, кто смотрит Youtube, не читает сайты. И мы это видим по тому, что прямые переходы с сайта, с Telegram-мизерные. Аудитория находит проект через Youtube, а не через внешние платформы.
Как вы изучаете аудиторию?
— Внутренние метрики и те отзывы, которые я получаю от зрителей. Очень многие подходят ко мне и говорят, что «я смотрю, а мне то нравится». И это очень важно. Иногда абсолютно незнакомые люди, на улице, в магазине ко мне подходили и говорили, что «я смотрю, оч прикольно».
Я поймала себя на мысли, что когда ко мне подходят люди, которые смотрят мой проект, они со мной заговаривают так, будто мы уже давно знакомы.
То есть поскольку ты человек из телека, то у людей, которые тебя слушают, создается ощущение, что они тебя уже хорошо знают. Они тебя регулярно видят, ты для них член семьи! Они тебя дома на телеке включают, и ты там им дома, в их домашней обстановке что-то вещаешь. Есть ощущение такой вот близости.
Я прям кайфую от этого ощущения, что нет вот этого барьера, который обычно есть с незнакомыми людьми. Можно много интересных вещей услышать, о жизни поговорить.
И вы в комментариях в Youtube активно переписываетесь с комментаторами.
— Я все комментарии прочитываю. Либо ставлю лайки там, где необязательно отвечать, либо отвечаю там, где нужно ответить. Мне это тоже очень важно, потому что я хочу чувствовать фидбэк. Я рефлексирую. Если человек что-то пишет о подумать мне, проекте, о герое, о тематике, я это принимаю к сведению. Все-таки мы это делаем не для себя, мы это делаем для людей, которые смотрят этот проект.
Много ли отказов от героев?
— Очень много. Ну, это естественно. Какие плюсы человеку идти в проект? Мы за беседы не платим — финансовой выгоды ноль. Возможность высказаться? Это важная вещь. Но в нынешней ситуации люди не особо горят желанием высказываться. Поэтому желающих мало. Обычно многие готовы говорить из тех, кто выезжает, кому есть чем поделиться, у кого какие эмоции. Будем надеяться, что будет становиться больше людей, кто готов говорить.
«На сайте работают самодостаточные публикации»
У вас есть TikTok, Instagram «ТОК». Это отдельные продукты или способы продвижения Youtube?
— Это способы быть популярными. Узнаваемость бренда важна, и даже если человек случайно увидит одну цитату в месяц двухминутную, и увидит, что это мы сделали, на подкорке у него это останется.
Даже если он не придет на Youtube, кусочки, которые мы вырезаем, самодостаточны. Если человеку это подсунуло, он это посмотрел, может быть, он об этом порефлексирует. Тут одни плюсы. Тем более, что это особо ничего не требует, берется тот контент, который мы уже наснимали, и режется.
И, как ты сказала, публикации на сайте плохо работают для перехода?
— Я имела в виду линк «Вышел новый «ТОК», идите, посмотрите». А на сайте работают самодостаточные публикации. Когда какие-то интересные куски редакторы забирают, расшифровывают, ставят на сайт самодостаточными статьями. И можно собрать еще кучу просмотров просто на самодостаточных отрывках. Потому что аудитория разная. Кому-то проще быстро за 30 секунд прочитать какую-то мысль, которую человек донес через «ТОК».
Многие люди не имеют столько времени смотреть Youtube. Более того, мы конкурируем с миллионами проектов в Youtube, с Netflix, с плейстэйшеном … С морем других дел, еще дом, семья, работа. Поэтому если человек удосужился посмотреть — ура-ура-ура.
«Мы вкладывали кучу физических ресурсов в то, что не приносит эффекта»
Раз в неделю — это оптимальная периодичность?
— В Youtube хотелось бы больше. Периодичность [сейчас ТОК выходит 1-3 раза в месяц — БАЖ] исходила из того, что возможно физически, и из наличия героев. Каждую неделю — сложно, потому что нужны герои. И сам процесс изготовления интервью занимает в лучшем случае неделю.
Кстати, в какой день вы выходите?
— В воскресенье. Мы выбрали воскресенье, чтобы большее количество людей имело возможность потратить два часа на просмотр интервью. Именно утро, когда ты в выходной день просыпаешься, валяешься в постели до 12, но не спишь, можно уже что-то фоном включить. Это медленный формат — поэтому выходного дня.
«Если видео набирает 100 тысяч просмотров — это топ».
Что для вас считается хорошим выпуском? Какие у вас метрики? Просмотры, комментарии, шеры, резонанс, скандалы?
— Всё вместе. Для меня важно, чтобы просто было интересно смотреть и слушать.
Из последнего: я была уверена, что это офигенное интервью — с Димой Лукшей. Интервью страшно захейтили, особенно первую часть, где он рассказывает о работе на БТ в «Зоне X». И получается, что из-за того, что он говорит, люди не хотели ставить ему лайки, потому что он описывает персонажей БТ, министра информации Маркова, семью Эйсмантов.
Более того, хейтили сам факт, что об этом все говорится. Для меня это было неожиданно, потому что это уникальная возможность поговорить с человеком, который долгое время находился внутри системы и понять его мышление, отношение к этим людям, понять какие-то внутренние инсайды, о которых еще никто не рассказывал.
Мне казалось – и до сих пор так считаю, — что это большая удача, что он именно «ТОК» дал интервью, что он раскрылся, что он не побоялся. Но я переживаю за него, что огромную кучу хейта получило интервью. Это единственное интервью, которое столько хейту получила.
Думаю, ему тоже больно. Человек отсидел, вышел, и на него еще сейчас полилась куча говна. Но это тоже о том, чего хочет аудитория. Я после очень долго размышляла сама с собой, что аудитория сейчас, как я вижу, хочет авторитетных людей для себя — кого она считает авторитетами, такими моральными ориентирами, которые классно говорят, которые доносят свежие мысли, которые не боятся.
Из тех, кто был суперпозитивно воспринят, — Александр Милинкевич. Милинкевича люди слушали бы, наверное, каждую неделю. Там его просто вознесли. Сам Милинкевич впоследствии мне писал, что он в шоке, что, наверное, у него это интервью единственное, которое так широко разошлось.
Еще один интересный кейс, которым я была очень-очень довольна, — это интервью с Розой Турарбековой. Потому что это было первое портретное интервью. Оказалось, что буквально последний год-два Роза уже наработала аудиторию своих «фанатов». И это интервью как раз стало открытием. Для многих ее история была неизвестна. Она уже сложилась как эксперт, как публичный аналитик, а вот как личность ее мало кто знал. И благодаря «ТОКу» она раскрылась и для аудитории, и для публики. И также куча восторженных отзывов, огромная длительность просмотра.
Про героев — понятно, а есть цифры, на которые вы ориентируетесь?
— Нет такого. Я могу сказать, что если видео собирает 100 тысяч просмотров — это топ. «Сотка» — то, к чему мы стремимся. Более 100 тысяч — супер.
«Люди сами рассказывают очень многое, а я им не мешаю»
В чем ваше уникальное торговое предложение? Почему вас должны смотреть?
— То, что мне писали люди, которые смотрят проект: им нравится, что в этих интервью мало меня и много героя. Профессор университета ко мне подошла и говорит: «Я когда слушаю ваши интервью, ощущение, что вы же ничего не делаете, а люди вам все сами рассказывают. Как вам так удается?».
Моя фишка — что часто люди сами рассказывают очень многое, а я им не мешаю рассказать их версию. Я знаю, что в журналистике также очень ценится среди других, когда журналист атакует. Это считается топ-журналистикой — что ты умеешь нападать, подкалывать, подстегивать, цеплять, тыкать носом в то, что человек сказал, такая агрессивная манера. Я понимаю почему. Это сложно, это морально, наверное, непросто. Это интересно смотреть — такие дуэли получаются журналиста с героем.
Мне в таком стиле было бы некомфортно. Мой стиль совершенно другой. Я мягкий человек. Более того, я понимаю: кто в нашей ситуации будет готов приходить в проект, если помимо того, что ты должен раскрыться, ты еще приходишь и тебя смешивают с говном и показывают в самом неприятном свете? Плюс это навсегда останется в истории Youtube и ты навсегда останешься таковым в памяти многих людей.
Мне кажется, что этот жанр нужен и он правильный, но это скорее жанр для свободного мира, когда есть свободное информ-пространство и люди не рискуют многим, когда говорят с тобой.
Я думаю, что задача «ТОКа» сейчас — раскрывать людей, а не уничтожать. Мне кажется, нет ничего предосудительного в том, чтобы донести позицию человека. И если позиция человека не совпадает с моей, это нормально. Мне важно показать, как думает человек, даже если это непопулярная мысль.
Правда ли, что длинные форматы — это неэффективно и проще сделать 50 тиктоков, чем большое видео?
— Это эффективно, потому что платформы разные, привычки потребления разные. Те, кто смотрит Youtube, могут не смотреть TikTok и наоборот. Youtube — для долгих благоразумных проектов. Там формируется лояльная постоянная аудитория. Это то, что ты не потребляешь на ходу — не свайпаешь каждые две секунды в каком-то потоке информации неосознанно.
В нашем регионе не популярны подкасты, и многие слушают Youtube как подкаст. Это тоже ок — про такое спокойное потребление. Если ты можешь делать какую-то неинтеллектуальную работу, ну, вроде, жарить яичницу, параллельно твой мозг занят каким-то полезным действием. Ведь если мы начнем жить полутораминутными интервью… В таком мышлении ты не можешь сконцентрироваться на чем-то, подумать, поразмышлять. Это как есть на ходу — тоже ок, но другое.
Как ты думаешь, еще не поздно идти в большие видео, идти в Youtube?
— Однозначно еще не поздно. Только проблема, что нужно что-то интересное предложить.
Проблема белорусских проектов сейчас, что мы ходим по одним и тем же героям. И особо не придумываем новых форматов.
Мне нравится белорусский проект «О(б)суждаем», потому что они вышли с абсолютно новым форматом, новым подходом. И так классно с душой это все делают. Когда будут появляться новые «О (б)суждаем», когда люди чем-то горят и могут из этого делать классный продукт, это супер.
Советы от Анастасии Ровдо для тех, кто начинает проект
- Не ищите человека под проект, идите от личности.
- Делайте то, что вам нравится делать, а не то, что «нужно».
- Работайте над собой, чтобы быть интересным человеком и собеседником.
Комментарии
А інтэрв'ю свае мэты выканалі як трэба - мэты ж раскрыць асобу.
Не "ваў!", не бясконцыя прароцтвы палітолагаў, а шчырыя ўдумлівыя размовы з разумнымі выніковымі людзьмі сёння маюць надзвычайную каштоўнасць. Такога кантэнту мала, бо разумная размова не кожнаму пад сілу. Вы гэта можаце. Зробленае вамі мае вартасць і сэнс.
P. S. make-up супер!