Владимир Пугач: Очень тяжело сегодня осознавать — что Родина полуживая
О новых делах, дважды оккупированной Беларуси и что вытаскивает из депрессии, «Салідарнасці» рассказал Владимир Пугач, лидер группы J:Морс, который 2 ноября в Варшаве отмечает своим большим концертом 25-летие. Музыкант более двух лет вынужденно живет в Варшаве, где стал еще и актером, сыграв вместе с купаловцами в спектакле «Зекамерон».
— Владимир, в 2009 году, когда вам исполнилось 33, а «J:Морс» праздновал 10-летие, вы, среди прочего, рассказали, что похудели на 33 килограмма, потому что отказались от алкоголя.
Сейчас уже Олег Гарбуз сказал, что вы втроем, с Сергеем Чубом, не отметили премьеру «Зекамерона» в том числе потому, что «Пугач не пьет». История повторяется?
В 2009 году вы серьезно говорили, что «в 30 лет ощущаешь, что у тебя есть тело». Сегодня это смешно вспоминать…
— Ну конечно, у меня дочери 30 лет сейчас, кажется, совсем еще маленькая. Я действительно мало употребляю алкоголь, а не отмечали потому, что премьера «Зекамерона» состоялась в мае, а на следующий день я улетел на гастроли в Штаты.
Что касается веса, то, к сожалению, все мои лишние 30 килограммов со мной, вернулись из-за стресса последних лет. Каждый по-своему реагирует на стресс: кто-то пьет, кто-то принимает антидепрессанты, у меня возвращается вес.
Курить я бросил полгода назад. Не могу сказать, что совсем не пью, раз в полгода могу выпить вина. Но это не было причиной отмены какого-либо празднования. Олег на самом деле пошутил. Последние спектакли «Зекамерона» мы играли в сентябре, у Олега тогда был день рождения. И то, что я не пью, никак не мешало нам вместе отпраздновать.
«Смена рода занятий очень помогает не сойти с ума»
— В какой-то момент начинаешь понимать, что попал в такое положение, и самое последнее, что следует делать, — это начинать жалеть себя и позволять себе все. Потому что это такая ловушка. Мне кажется, надо делать наоборот.
Я снимаю стресс сменой рода занятий. Занимался музыкой, потом меня пригласили играть в театре, и это очень значимое событие в моей жизни. Еще занимаюсь продюсированием аудиокниг. Смена рода занятий очень помогает не сойти с ума в этих обстоятельствах. Не обязательно курить и пить.
— «Зекамерон» начинается со строк, которые вы очень трогательно, до слез, поете под гитару:
«Я б цябе запрасіў ў сваю хату, тут заўсёды частуюць гарбатай. І ніколі не гасне святло. Але ты… не прыходзь. Тут ня дрэнна, але тыдні знікаюць дарэмна, Быццам увогулле іх не было…»
Пыталась найти эту песню целиком, но ее нет.
— Это строки Максима Знака, которые он написал за решеткой. Что касается песни, всему свое время. Вообще работа над спектаклем началась только в феврале прошлого года. И эти строки специально для спектакля. Но есть идея сделать не одну песню, а полностью записать и выпустить весь саундтрек к спектаклю.
Изначально моя задача была найти стихи белорусских политзаключенных, их много. Я искал именно те, которые трогают. В спектакле есть стихи Максима Знака, два стихотворения журналиста Андрея Кузнечика. Некоторые я сам написал.
То есть я выбирал тексты, которые показались очень искренними и вызывающими пронзительные ощущения. И я доволен, что достиг цели, и что люди, которые смотрят спектакль, испытывают что-то подобное.
— Как вообще вы попали в «Зекамерон»? И, может, вас сейчас называют «Купаловцем», или, может, вы сами считаете себя им?
— С Олегом [Гарбузом] мы дружим уже много лет. И когда оба, каждый своим путем, оказались в Варшаве, то встречались, делали вместе аудиокниги. Олег начитывал их для моего издательства Litaralna. А в феврале позвонил и говорит: «Слушай, а если мы попробуем вот такое сделать — поможешь?»
«Зекамерон» — это не 20 рассказов, которые мы включили в спектакль, их там больше, около 100. Для меня это честь с самого начала, потому что это крупнейший и самый главный театр страны, моей родной Беларуси. И для меня большая честь, что я в спектакле с этими людьми.
Я же не актер и не знаю, как это все делается. Они учили меня, как играть, давали советы. Войтек Урбаньский, наш замечательный режиссер, помогал мне, чтобы на фоне Гарбуза и Чуба я не выглядел совсем любителем. И для меня это важная часть жизни и очень-очень важный опыт.
— Ваш юмор втроем на сцене — это что-то потрясающее!
— Так у нас все через юмор, мы постоянно подшучиваем друг над другом. Это очень помогает. Еще и потому, что нам было очень важно передать то, что Максим Знак закладывал в свои рассказы. Чтобы не было постоянного надрыва. Чтобы даже такие черные моменты в жизни можно было воспринимать и через светлую сторону.
Наверное, это все передалось зрителям и от наших личных отношений с Олегом Гарбузом и Сергеем Чубом. И с нашим режиссером Войтеком Урбаньским, который за время работы над спектаклем овладел белорусским языком.
«Помогает ощущение, что ты не один»
— Для меня самое трудное в эмиграции — это то, что не могу увидеть близких, на другое и жаловаться не стоит. Да, бывает депрессия и тоска. На самом деле рано или поздно это происходит почти у всех вынужденных белорусских эмигрантов. Сначала чаще, потом реже.
Время от времени приходит поток мыслей, которые не дают покоя. Хочется домой, возникают вопросы: что я здесь делаю и как сюда попал? Все это происходит, но оно и проходит.
Важно продолжать заниматься тем, во что ты веришь. Я так делаю, и Олег. Не останавливаться, идти дальше. Да, есть определенный негатив: что мы оказались в прекрасной Польше незапланированно, не по своей воле и не можем сейчас вернуться в Беларусь.
Но это наш выбор — постоянно об этом думать или думать о чем-то другом. О том, что сейчас перед нами весь мир, и мы можем работать для белорусских диаспор везде.
Что мы и делаем, и с группой, и со спектаклем. Знакомимся с новыми интересными людьми, с концентрированным интеллектуальным сообществом Беларуси, которое сформировалось в Польше.
Появляется очень много проектов, больше, чем даже в Беларуси до 2020-го. Это такая мета-Беларусь, которая ждет своего времени, чтобы вернуться на свою территорию.
— Но вечером ложишься в кровать, и накрывают грустные мысли. Что помогает?
— Ощущение, что ты не один. Жаловаться тут нет смысла, потому что ты можешь пожаловаться другому человеку. Помогает вспоминать что-то смешное, друзей и близких. Моя дочь тоже живет здесь, в Варшаве. И работа.
А грустные вечера бывают у всех, страховки нет, такое даже раньше случалось, еще в Беларуси до 2020-го. Грустные вечера в любые времена — это неотъемлемая часть нашей жизни.
«Раньше я был человек-взрыв»
— В 2009-м, вы, наверное, на эмоциях, сказали, что вы «тиран и эгоист». Может, с течением последних 15 лет что-то изменилось?
— Конечно, сейчас я более разумный, мягкий, не реагирую резко на все, что происходит вокруг. И это очень помогает сохранить хорошие отношения с окружением. Не в последнюю очередь из-за этого мы сохранили группу, не разошлись, работаем дальше.
У нас друг к другу терпимость, дружба и уважение. Такое отношение к жизни очень помогает. К этому приходишь, с этим не рождаешься.
Я, конечно, раньше был человек-взрыв. Сейчас — нет, сейчас я спокойнее, но мне кажется, что положение, в котором я сегодня оказался, позволяет глубже анализировать жизнь, окружающий мир и то, что происходит.
— Пугач — человек-взрыв? Вот удивительное заявление! Вы всегда казались тихим и интеллигентным на публике. Или это были рамки, которые вы сами установили?
— Когда мне было 30, я мог довольно резко реагировать на что-то. Был несдержан в отношениях с людьми, мог резко ответить, даже обидеть словами. Сейчас такого почти нет, и мне это нравится.
— А что сейчас может вытащить на поверхность Пугача-тирана?
— Очень не люблю лицемерие и глупость. Особенно когда они идут в сочетании.
«Наша цель — сделать доступной для белорусской молодежи литературу о своей стране, истории»
— Вы еще и редактор издательства Litaralna, записали аудиокнигу Игната Абдираловича «Мужыцкая праўда». И с Олегом Гарбузом сотрудничали.
— Да, мы даже записали с ним уже 2 книги. Начали с записи выдающихся книг конца XIX века, которые иллюстрировали жизнь на Беларуси того времени. Игнатий Яцковский и его «Аповесць з майго часу альбо Літоўскія прыгоды» — книга, написанная в середине XIX века, которая рассказывает о жизни Новогрудка и окрестностей во время Отечественной войны 1812 года. Очень интересное произведение.
Также мы записали и Яна Барщевского, «Шляхцыц Завальня» — замечательное произведение фантастических рассказов западно-белорусской мифологии.
Записали, на мой взгляд, и главное философское произведение начала XX века Игната Абдираловича «Адвечным шляхам». Саша Помидоров замечательно его озвучил.
Сделали проект «Мужыцкая праўда», где участвовали 7 человек, в том числе и я.
И еще с Олегом Гарбузом записали «Кароткую гісторыю Беларусі» Вацлава Ластовского. Довольно простая книга, которая, может быть, и не выдерживает стандартов XXI века, но очень важная и одна из первых исторических книг, которая рассматривает белорусский народ как самостоятельный исторический субъект.
Для меня важно было перевести ее в аудиоформат, чтобы её могла слушать и молодежь. Кажется, по количеству прослушиваний она сейчас у нас на первом месте.
— Издательство приносит вам сегодня больше денег, чем группа?
— Нет, наше издательство — это не бизнес на самом деле. Это аудиокниги. У нас нет складов, типографий. Моя работа — организовать работу студии записи, оформить, сделать сведение материала, обложки и распространить.
И очень важно, что наши книги в свободном доступе, они бесплатные. Это некоммерческий проект, мы нашли деньги и сделали его. И сейчас снова продолжаем искать средства, чтобы продолжать проект. Наша цель — сделать доступной для белорусской молодежи литературу о своей стране, истории.
«Беларусь находится в очень тяжелом положении, это дважды оккупированная страна»
— Сейчас у многих страхи по поводу Третьей мировой войны, так как слишком большое напряжение на границах Беларуси. Как вы думаете, велик ли риск?
— Та турбулентность, которая сейчас происходит в мире, очень опасна. Но если ретроспективно проанализировать жизнь человека, то большая часть — это либо войны, либо турбулентность межвоенных событий.
Наверное, эти десятилетия после Второй мировой, которые прожили наши родители, и мы немного захватили, — это скорее исключение.
Наша спокойная жизнь до сих пор — исключение. То, что сейчас происходит в мире и происходило большую часть человеческой истории, кажется, является нормой для сегодняшнего мира.
И сейчас мы должны привыкать к этому, как-то с этим жить.
Такие ситуации напоминают, что мир и жизнь — настоящие ценности, а не просто слова с плакатов и лозунгов. В такие времена начинаешь ценить мир и то, что твои близкие сегодня рядом с тобой.
Турбулентность — да. Тяжелая и напряженная внешняя политика — да. А будет ли мировая война?.. До того, как Россия напала на Украину, большинство экспертов говорили, что это невозможно. И это должно было нас многому научить. Потому что можно посадить хоть 100 экспертов, а всё произойдет наоборот.
То, что мир сегодня наполнен военными конфликтами — ну да. А где и когда они произойдут — никто не знает. Напряженность в мире такая, что может вспыхнуть где угодно.
— Вам не страшно, и что делаете, когда накатывает?
— Если бы на Варшаву летели дроны, было бы страшно. Но, слава Богу, нет. Мне скорее страшно за тех, кто в Украине, там у меня и друзья, и знакомые. Но это не страх, больше сочувствие.
— Но и в Беларусь дроны залетают. Что с ней?
— Беларусь находится в очень тяжелом положении, это дважды оккупированная страна. Сначала бандой, захватившей власть, а потом и Россией. Потому что выглядит так, что от России полностью зависит то, что происходит в Беларуси. В том числе военная политика и ядерное оружие, которое сейчас размещено в Беларуси.
Похоже, что Беларусь для них, пока неофициально, — «Северо-западный край». Это очень печальная ситуация для меня. Им осталось только провести референдум, как на Донбассе, и все.
На мой взгляд, их сейчас останавливает только то, что они заняты Украиной. Очень-очень тяжело мне сегодня осознавать, но это так — что моя Родина полуживая.
«Важно понимать, что мы сейчас скучаем по тем вещам в Беларуси, которых больше не существует»
— Что бы вы сделали в первую очередь, если бы завтра можно было вернуться в свободную Беларусь?
— Очень важно понимать, что мы сейчас скучаем по тем вещам в Беларуси, которых больше не существует. Мы скучаем по Беларуси, которой больше нет. И очень-очень важно понимать, в какую Беларусь мы вернемся.
Сейчас мне кажется, что я приеду, выйду на вокзале в Минске и пройдусь по проспекту Независимости аж до Уручья. Просто пойду и буду вспоминать, что и когда со мной происходило.
А еще меня беспокоит, что большая часть наших слушателей до сих пор находится в Беларуси. И я не хочу об этом забывать, мы работаем в первую очередь для них.
Комментарии