Лондонский юрист написал книгу о своем детстве и юности в Минске

Вал Клемент — это, конечно, псевдоним. Но своё настоящее имя автор не скрывает: на обложке есть краткая биографическая справка и даже фото. Таким образом, Вал Клемент — это Василий Евдокимов, белорус по происхождению, житель Лондона.

Главного героя книги зовут не Василий и не Вал, но его судьба сильно напоминает судьбу самого автора, совпадает даже год рождения: 1957. Поэтому справедливо считать книгу, если не автобиографией, то автобиографическим фикшн-романом. Это подчёркнуто и в подзаголовке: жизнеописание человека и империи.

Главный герой книги — флегматичный и самодостаточный Геня (Евгений) Руд, сын университетских преподавателей. Сначала он учится в знаменитой минской школе № 50, которая сейчас является престижной физико-математической гимназией, той самой, чьи педагоги не остались в стороне в 2020 году. Затем он начинает серьёзно заниматься плаванием и переходит в спортивную школу, но после нескольких лет мучений возвращается в родную 50-ю школу. Далее, следуя по стопам отца, он поступает на юридический факультет. После этого — распределение в прокуратуру, первый брак с дочерью представителя номенклатуры БССР, работа в университете, развод, аспирантура и — благодаря цепочке почти чудесных обстоятельств — предложение работы от британской юридической фирмы накануне распада советской империи.

Вся эта книга — путь героя от Круглой площади в Минске до Трафальгарской площади в Лондоне. Таким образом, название книги — не просто игра слов или ирония по отношению к известной минской локации. Ближе к концу книги герой точно формулирует, что для него значит Круглая Square.

«Моё эмоциональное жизненное пространство… — между Круглой площадью и Трафальгарской Square. Именно там живут мои мысли, мои стремления и мои переживания. Это и есть моя единственная настоящая родина, мой единственный родной дом. Если меня спросят: «Откуда ты, Геня?», то я могу честно ответить, что я с Круглой Square… Это не только мой дом, это результат моего жизненного пути, состояние моего мировоззрения и эклектика моего существования».

Необычный жизненный путь автора делает эту книгу уникальной для современной белорусской литературы. Правда, начинается она как ещё одна история взросления в советские времена. И здесь уместно вспомнить недавний шедевр Сергея Дубовца — «Занзібар». Авторы не только близки по возрасту, но и провели своё детство в одном и том же районе города — на той самой Круглой площади.

«Детство Гени было счастливым благодаря то ли Хрущёву, то ли Брежневу, то ли номенклатурному положению отца. В связи с рождением второго ребёнка и расширением семьи родителям выделили отдельную квартиру в сталинском доме в самом центре Минска, возле Круглой площади…»

Примерно так было и в семье Дубовцов. Но после столь схожего детства пути молодых людей начинают сильно различаться, как и воспоминания об этом периоде. Рефлексии Вала Клемента становятся едко-ироничными, в то время как Дубовец склоняется к метафизике с националистическим оттенком.

Стоит также отметить путь к белорусскому языку: в отличие от Дубовца, герой Вала Клемента начинает учить его, только оказавшись в Лондоне, в 33 года.

Отличительная черта книги Вала Клемента — это яркая ироничность и стилистическая изощрённость.

«Получив свои дипломы, родители устроились на работу и создали образцовую советскую семью с обязательными двумя разнополыми детьми. В то время семейная жизнь советских людей была строго организована, и каждая зрелая ячейка общества, по крайней мере в БССР, должна была иметь двоих детей — девочку и мальчика. Один ребёнок или трое были довольно редким исключением, а более трёх детей позволяли иметь только алкоголикам. Всю тяжёлую работу по дому выполняли женщины, а мужчин в домах держали в основном для красоты».

Книга наполнена атмосферными деталями советской жизни. Например, стакан с водой для ложечки, которой посетители кафетерия добавляли соль в томатный сок. Продавщица меняла воду только тогда, когда она становилась ярко-красной — «змяняла свой колер з светла-цаглянага на густа-камуністычны». Или народное название улицы Долгобродской, часть которой переименовали в улицу Козлова: «з таго часу кожны прыстойны мянчук называе яе не іначай як вуліцай Казлабродскай». Эти детали делают книгу катализатором воспоминаний о советском Минске, личных или семейных. Например, мне сразу захотелось обсудить это всё с мамой, которая выросла в Минске и лишь немного моложе автора.

Истории взросления обычно идут рука об руку с историями дружбы, и эта книга не исключение. Круг друзей главного героя меняется несколько раз на протяжении жизни: сначала это школьные и дворовые товарищи, затем — студенческие. Эта дружба длится довольно долго, вплоть до отъезда Гени в Лондон в 1990 году и даже некоторое время после этого. Все это — довольно рафинированная молодёжь: дети родителей, которым удалось неплохо устроиться в советском обществе. Только один из них, Володя, был самородком из глубинки Беларуси. Он сильно отличается от друзей: в нём меньше циничной иронии и больше жизненной, почти животной жажды строить карьеру и устраивать свою жизнь.

После того как герой впервые приезжает в Лондон, книга читается захватывающе.

Интересно наблюдать, как «социально неуклюжий» молодой человек советской закалки постепенно теряет свою социалистическую наивность и удивительно быстро привыкает к лучшим достижениям капиталистического общества. И, конечно, невозможно не переживать за героя: отпустит ли его суровая родина или заставит остаться при коротком возвращении? Кстати, возвращений будет несколько. То есть Геня не разорвёт все связи с родными местами одним махом. К тому же и сам Лондон начала 90-х — интересный объект для наблюдения и в определённом смысле экзотика для нас сегодняшних:

«Его «новая родина» удивляла и очаровывала, но надо учитывать, что Гене повезло попасть туда в довольно интересное для чужака время. Страной управлял, пожалуй, последний настоящий мужчина в современной британской политике — Маргарет Тэтчер, в экономике царил классический капиталистический уклад… Старая добрая Англия ещё ощущалась в манерах поведения, в организованных очередях на автобусных остановках, в джентльменах с бабочками и котелками в лондонском Сити, в разрешении курения на втором этаже автобусов и в специальных вагонах поездов, а также в запрете на продажу алкоголя по воскресеньям».

На протяжении всей книги время от времени встречаются размышления о советской империи: устами главного героя, его друзей и его научного руководителя в университете.

Автор, вероятно, предчувствовал вопросы о том, почему в его книге нет упоминаний о провозглашении независимости и о коротком периоде возрождения. Он предчувствовал их, и потому сам задал их Гене через другого персонажа.

• «А почему ты ничего не написал о провозглашении независимости Беларуси? И о развале Советского Союза?

• У меня не было морального права описывать эти события, потому что меня там в то время не было. Что касается моих личных впечатлений, то независимость я воспринял с большой радостью, но без экстаза. Конечно, приятно считаться представителем самостоятельной, а не подмосковной нации, но сам процесс обретения независимости Беларусью меня не впечатлил. По сравнению с, например, странами Балтии, мы не боролись за независимость, а приняли её с неохотой… Я не увидел, скажем так, пробуждения нации. Она, кажется, до сих пор спит и видит сны о СССР. Но я здесь морализирую, прости, да и могу ошибаться, ведь я был далеко».

Книга Вала Клемента получилась основательной. В ней около 370 страниц, но их могло быть значительно больше, потому что шрифт довольно мелкий, а поля узкие. Это мог бы быть полноценный том на 500 страниц, что нетипично для современной белорусской литературы. Наших авторов часто критикуют за чрезмерную лаконичность и не полностью раскрытую на 150-200 страницах тему. «Круглая Square» точно не из таких книг. Чтение её займёт много времени, и это может быть как минусом, так и плюсом. Если вы любите толстые тома, то это как раз та книга, которую можно неспешно читать несколько недель, а то и месяц.

Вал Клемэнт. Круглая Square. Кракаў: Gutenberg, 2023

• 4
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0