«Первое, что попросил передать из Беларуси — индейский костюм, деревянное каноэ и типи». Кто такие «белорусские индейцы» и как они живут
Их называют «белорусские индейцы». Они шьют себе одежду из настоящих оленьих или волчьих шкур, выезжают в далекие леса и живут там в настоящих типи — традиционном жилище североамериканских индейцев. Они плавают по рекам и озерам в настоящих индейских каноэ, знают обряды и владеют искусством ритуальных танцев, умеют петь индейские песни. Белорусские индейцы ездят по всему миру и встречаются не только с такими же, как они, но и с настоящими индейцами. Эти интересные люди скромно живут рядом с нами, а мы порой и не догадываемся об их ярком и необычном внутреннем мире.
Budzma.org поговорила с человеком, который с юности увлекается индейской культурой и сочетает в своей жизни старинные индейские и древнебелорусские традиции. Это Олег Метелица — общественный деятель, активист экологического и туристического движения из небольшого городка Белыничи на Могилевщине. Разговор происходил в Вильнюсе, куда Олег, как и многие другие белорусы, вынужден был переехать после событий 2020 года.
— Олег, как и когда тема индейцев, так сказать, зацепила? Когда индейцы вошли в твою жизнь?
— Через кино, через книги пришло это увлечение. И должен сказать, что не только меня, а многих сверстников в моем детстве невероятно захватывали приключения, романтика описанных и показанных с большого экрана событий.
Все каникулы мы с братом проводили у бабушки и дедушки в деревне Старки Круглянского района — а там у нас хватало друзей среди местных мальчишек. И вот, как говорят, находясь ближе к природе, в окрестных полях и лесах Круглянщины, у нас было две игры — сначала «в наших и немцев», а потом «в индейцев».
— У большинства парней игры у индейцев не оставили особых впечатлений, а у тебя вот увлечение осталось на долгое время, и даже, можно сказать, стало частью всей жизни.
— Я не знаю, как это получилось, но точно помню, что когда в школе нам раздавали анкеты, где одним из вопросов было «Кем ты хочешь быть?», то в нужной строке я написал: «Индейцем». Такое у меня было желание попасть — даже не в то книжное время, а в атмосферу романтических сюжетов, чудесных отношений между людьми, туда, где добро всегда побеждает зло.
— А как ты попал в индейское сообщество? Как наладил уже серьезные отношения с любителями индианистики?
— Так сложилось, что в универе мы дружили с Сергеем Шапраном, известным сейчас журналистом. Разумеется, мы много времени проводили вместе, и я как-то рассказал другу о своем сокровенном увлечении. А Сергей в скором времени приходит из редакции «Знамя юности», где он в то время работал, и говорит, мол, в газете только что вышла статья про «белорусских индейцев», а точнее про отечественных любителей индейской культуры. Разумеется, в том материале все было чуточку преувеличено — якобы наши «индейцы» настоящие кочевники, путешествующие по лесам и пущам, ведут такой суровый образ жизни со всеми атрибутами индейского быта.
В редакции остался номер телефона вождя белорусских индейцев по имени Танто. Мне было очень неловко, более того-стыдно по тому поводу, что я такой дилетант и ничего не знаю: ни как строить типи, ни как делать индейские костюмы, ни как играть на шаманском бубне, ни как отмечать праздники. Но я уговорил Сергея, чтобы он договорился на интервью с Танто и попросил, чтобы мой друг сказал, что я якобы фотокорреспондент и приду на встречу тоже.
И вот мы встретились с тем чрезвычайно интересным человеком в скверике неподалеку от моего геофака, и я не мог даже представить тогда, что с Танто мы крепко подружимся и наша дружба продолжится с первой половины 1990-х до сегодняшнего дня. А на той памятной встрече Танто, или Чиф, как его еще называли, рассказал не только о белорусских любителях-индианистах, но и о сообществе на всем постсоветском пространстве. Между прочим, он имел неосторожность сказать, что собирается на традиционный Пау-Вау-большой индейский праздник, посвященный летнему солнцестоянию, отметить который приезжают люди со всего бывшего Советского Союза, и что он будет проводиться традиционно под Ленинградом.
Та встреча стала таким большим впечатлением, что я второй раз обратился к своему другу Сергею и начал лихорадочно уговаривать его, чтобы он выбил в редакции командировку на индейский праздник под Ленинградом для себя, а я снова поеду якобы фотокором. Тогда у меня только родилась доченька Евгения, было очень сложное положение — на дворе 1993 год — но мама Евгены отпустила меня в ту поездку, потому что понимала, насколько это для меня важно.
— И вот ваш великий поход состоялся! Ты помнишь свое первое впечатление по прибытии к индейскому лагерю?
— От Ленинграда до Толмачева нужно было проехать где-то около полутора сотен километров на поезде, а потом идти пешком в заданном направлении, прямо по местности в сторону речки. Мы с Сергеем шли, разговаривали, и тут вдруг открывается долина, обрыв, а далеко внизу-разбитый большой лагерь, стоят более трех десятков типи. Бегают собаки, играют дети. Все люди в индейской одежде. Другим словом-идет жизнь. Глазам открылась настоящая древняя деревня со всеми нюансами обитания посреди дикой природы.
Я замолчал на полуслове и остановился, ошеломленный этой красотой. Потом сел на траву на краю обрыва и смотрел может с час на то, что происходило внизу. И тогда еще подумал: «Я мечтал сюда попасть, и вот оно — сбылось!».
Люди туда приехали из самых разных уголков — из Литвы, из Беларуси, из Латвии, из Эстонии, из Украины, из Сибири, из Карелии. Я встретился там и с Танто, с которым уже был знаком, и с другими белорусами. В то время, чтобы договориться на встречу, друг другу писали обычные бумажные письма и отправляли по почте или созванивались по городским телефонам. Но меня всегда интересовал вопрос — куда-то же нужно было отправить самое первое письмо, чтобы объявить себя индейцем. Наверное, в какую-то редакцию или в какой-то клуб по интересам?
На тот момент, летом 1993 года, индейская тусовка под Питером собралась уже четвертый или пятый раз.
— Правда ли, что на некоторые встречи приглашали даже настоящих индейцев из США?
— Да, это правда. Однажды в Минске мы делали такой своеобразный индейский фестиваль, и приезжал из Америки индеец навахо. Помимо того, что он был, как бы это сказать, пропагандист индейской культуры, он еще прекрасно играл на флейте в своем ярко выраженном этническом стиле. В общем люди, которые приезжали, они известны у себя на родине. Не рядовые, например, болельщики местного бара. Эти индейцы-публичные люди, занимающиеся таким своеобразным культурным просвещением, могут провести церемонию или обряд, прочитать традиционные молитвы, рассказать о каких-то тонкостях или секретах, знают легенды, песни, обычаи, сами имеют высокий статус в индейском сообществе.
— А после своей самой первой поездки на Пау-Вау ты приезжал туда еще?
— Я ездил каждый год, почти без перерыва, до 2014 года. Ко времени, когда политика России нас всех не разделила на «своих» и «чужих». Все без исключения белорусы, литовцы, латыши, эстонцы, не говоря о самих украинцах, очень точно определились тогда с вопросом «чей Крым».
И для всех нас было очень странно наблюдать за нашими российскими коллегами по индейской теме — по своей сути это же тема подавления Великой системой свободы малых народов, уничтожения их культуры, языка, традиций, захват территорий. И казалось бы, мы все вместе занимаемся восстановлением той культуры, мы против дискриминации по национальным, по религиозным приметам, мы против резерваций, мы за свободу и независимость!
Но так случилось, что практически все наши российские, бывшие уже соратники, оказались «имперцами», а мы все для них стали «бандеровцами».
— И после 2014 года ты начал делать индейские дни в Беларуси?
— Мы называли их ИТ — Indian Time, употребляя между собой такое понятие — «индейское время». Так сложилось, что на индейские дни все собирались за неделю до проведения Купалья (кстати, суть Пау-Вау и Купалья одинакова — праздник в честь Солнца, в наивысшем его состоянии в годичном цикле).
В чем смысл индейского времени? Например, кто-то задает вопрос «сколько времени?» А все на него смотрят с недоразумением — мол, а какая разница? Солнце еще высоко, спать не надо. Если хочешь поспать, поспи. Хочешь поесть? Поешь. Есть желание сделать любое другое нужное и полезное дело? Сделай. Нет никаких ограничений по времени. Зачем себе делать искусственную проблему с каким-то дедлайном. Когда завтра собираемся? Как солнце встанет над лесом, так и соберемся.
Мы встречались нашей небольшой белорусской тусовкой. Бывало, что стояло и шесть типи в лагере, а бывало, что три. Обычно было человек десять. Наше место было на Друти, в Белыничском районе — в достаточно, так сказать, глухом месте, но очень красивом — «на Дубах». Туда вела едва заметная лесная дорога через достаточно большой лес и выводила в долину, на огромный луг перед водой, где река делала крутой поворот. Неделю мы стояли индейским лагерем, жили в типи, а потом на ближайшие к Купалью выходные собирались все остальные люди — с машинами, с палатками, кто с ночевками, кто на ночь до утра.
В некоторые годы на наше Купалье приезжало до двухсот человек со всех уголков Беларуси, а некоторые даже и из ближайшего зарубежья.
— Известно, что индейцы не имеют заранее подготовленных имен — их имена рождаются сами по себе, интуитивно, в зависимости от событий, времени, места и других обстоятельств. Какое имя носишь ты и к какому племени или племенному союзу ваше сообщество стремится условно принадлежать?
— Нашим сообществом руководит Танто, а он когда-то выбрал народ лакота. Поэтому все мы, так или иначе, вместе с нашим вождем. Но, разумеется, на самом деле все сложнее и глубже — потому что, повторюсь, мы давно прошли период реставраций, а в нынешней нашей жизни есть разные интересы — например, меня очень интересовала конструкция лесных мокасин, и я делал их так, как положено — и подошву, и нитки, и носок, и пятку — короче, сохранял полностью технологию. То же самое касается других вещей — различных конструкций каноэ или типи (или вигвама): если кто-то хочет сделать себе лук со стрелами, которые, например, применяли горные южные индейцы, пожалуйста, никто не запрещает!
Что касается имени, за мной закрепилась Метла, и больше никто никогда не называл меня по-другому. Здесь вообще интересная ситуация: мы настолько привыкли называть друг друга индейскими именами — Танто, Птица, Бизон — что иногда бывали курьезные случаи. Например, я спешу передать срочную информацию своему другу Бизону. Звоню на его домашний телефон в Киев, в предвкушении, что вот сейчас шокирую парня тем, что скажу. Неожиданно снимает трубку его мать, и я вдруг понимаю, что, продружив столько лет, я не знаю ни имени, ни фамилии Бизона, так сказать светского, по паспорту. Спасибо великому Маниту, мама знала про индейское имя сына, и на мое неуверенное мычание про Бизона с улыбкой согласилась его позвать.
— В 2020-м ты был вынужден уехать из Беларуси в Литву. У вас есть отношения с «литовскими индейцами»?
— С коллегами по индейским делам из Литвы я держу связь еще с первой половины 1990-х. Каждый год сейчас я выезжаю с ними примерно на неделю. У них есть свои места, и несмотря на то, что здесь много частных земель, литовцы решают вопрос, где стать лагерем на довольно длительное время.
Все это не афишируется, люди держатся своим, так бы сказать, закрытым кланом. Приехать просто так в лагерь к нашим индейцам почти что нереально, если ты не являешься единомышленником и другом по индейским делам. В отличие, например, от рыцарских клубов, которые себя сильно рекламируют, делают большие массовые мероприятия, крупные фестивали. То есть можно сказать, что и первые, и вторые занимаются исторической реконструкцией, но у индейцев все это более личное. И в большинстве случаев просто становится образом жизни.
Например, на тот момент, как я покидал родину, у меня был только рюкзак. И вот, когда появилась возможность передать что-то из дома, то первое, что попросил — это индейский и белорусский костюм, а также мое деревянное каноэ и типи. Я говорю это, чтобы подчеркнуть понимание того, насколько эти вещи важны в моей жизни.
Вообще индейская тема, индейское пространство помогло мне определиться с моей собственной самоидентификацией в мире. Реконструируя индейский быт, я в какой-то момент понял, что большинство таких же вещей применялись и в жизни древних белорусов, а некоторые вообще использовались на деревнях почти до наших времен: керамические изделия, жернова, цапы, веревки, ткань, самодельные нити, вязание, подобные элементы традиционной раскраски, орнаменты. Сюда же можно присоединить совпадения в понимании и восприятии сути праздников годового цикла, да и многого другого.
У меня лично нет внутренних противоречий. Я — и Метла, и Метелица. Кстати, у североамериканских индейцев существовал обряд инициации, когда через сложный процесс поста, употребления специальных галлюциногенных средств, медитаций и молитв молодой человек получал сверху второе имя. Но никому и никогда не должен был раскрыть его.
В Бразилии умер «Индеец из ямы». Никто не знал ни его имени, ни его языка
«Таких эмоций, что «вау!» — их много!» Путешественник из Солигорска рассказал, как проехал на скутере всю Латинскую Америку
В Перу местные индейцы захватили в заложники не менее 70 туристов, требуют решения экологических проблем
Комментарии
і потым не раз чула, што я, маўляў, індзеец... ці можа хіпі, ці панк і т.п... хоць ні разу не імкнулася ні да якой субкультуры
п.с. на першым фота да індзейца той, што злева на фота больш за ўсіх падобны... як на мой дылетантскі погляд)