«Что было в тюрьме, остается в тюрьме». Заключенные и политзаключенные с «низким социальным статусом»? Что об этом известно
К «Нашай Ніве» обратился бывший политзаключенный, который недавно вышел на свободу из колонии №17 в Шклове. Он рассказал, как политзаключенных шантажируют переводом в разряд «людей с низким социальным статусом», или, проще говоря, «опущенных». Мы расспросили об этом же других бывших политзаключенных. Вот что они рассказали.
Кто такие «люди с низким социальным статусом»
Низкий социальный статус (НСС) — это отдельная «каста» подследственных и осужденных в СИЗО и колониях, которая практически не имеет прав и занимается самой унизительной работой. Также их еще называют «обиженными», «отсаженными», «работающими», «опущенными» или просто «петухами».
Существование этой касты — один из элементов преступных законов и традиций, а сама эта практика существует давно. На сегодня эту практику, по словам бывших политзаключенных, поддерживает администрация колоний, несмотря на то, что по правилам этой же системы любая поддержка преступных («воровских») законов недопустима.
Обычно в категорию НСС автоматически попадают мужчины, связанные с уголовными статьями за сексуальное насилие или педофилию, однако туда может перейти любой человек, независимо от совершенного или несовершенного преступления. Попадание в эту касту называется «отсаживанием». Человек с этим статусом в прямом смысле слова становится неприкасаемым и проходит через регулярные унижения со стороны сотрудников СИЗО и колоний, да и со стороны обычных подследственных и осужденных.
Как рассказывает бывший политзаключенный Игорь Банцер, сейчас в НСС попадают не через физическое воздействие: «Нет такого, что тебя будут физически «опускать».
Все происходит или из-за того, что тебя подставят, или из-за бакланства и длинного языка, когда заключенного раскрутят на истории из жизни и так красиво подведут [к НСС], что у него просто не будет дороги назад. Все говорят, что на зоне надо держать язык за зубами и не говорить лишнего. Также есть бытовые ситуации: взялся за швабру, за которую держался «низкий статус» — к тебе уже будут вопросы.
По приказу администрации очень легко можно сделать из тебя «крысу» — того, кто подставляет или ворует у своих, и это тоже путь к НСС.
Когда в конце 2020 года я попал на СИЗО, пошла малява, подписанная «пацаны с Володарки», что Тихановский якобы «на кружке», так как у него якобы были какие — то «эксцессы гомосексуального содержания» (быть «на кружке» — промежуточный этап перед попаданием в НСС, — НН). Когда в 2021 году я уже был в гродненской тюрьме, пересекался с Ароновичем, человеком из команды Тихановского. Он говорил, что предъява была такого содержания, будто бы их где-то видели с Тихановским, что они якобы целовались и являются любовниками. Это чистая дезинформация, которая способствует тому, чтобы человека максимально дистанцировать от других заключенных.
На моей памяти была ситуация, когда в камеру заходил человек и сразу бросался всем руку жать, а в арестантской среде руку жать можно не всем. Для тех, кто не выбирает, с кем сидеть, кому жать руку и с кем общаться, все эти темы могут закончиться очень неприятно».
Как это происходит в шкловской колонии
«Сразу после того, как новички по прибытии в колонию попадают в карантин, приближенные к администрации колонии осужденные (там они называются «активистами») начинают объяснять им основные правила пребывания в колонии. В частности, они рассказывают о низком социальном статусе, кто туда может попасть и как этого избежать», — рассказывает бывший узник шкловской колонии.
В НСС попадают те, кто касается других «опущенных» или их вещей, мусорного ведра или туалетных поверхностей, кто поднимает с пола в туалете или — в редких случаях — с обычной земли вещи или мусор и так далее. Бывший заключенный сравнивает это с очень злой игрой в сыча, ведь в случае с НСС после попадания туда тебя уже почти невозможно вернуть в нормальный статус.
У НСС отдельные нары, стулья, уголки в отрядах для совместного проживания, принадлежности для работы и уборки, места для хранения личных вещей, кровати, умывальники и писсуары в санузлах, душевые в банях, места для приема пищи в столовой и отдельные столовые приборы. Также, рассказывает бывший заключенный, такие заключенные отдельно ходят в строю (сзади и на расстоянии от остальных) и всегда последними звонят, когда отряд ходит на звонки в штаб колонии. Если им нужно взять в отрядной комнате хранения вещей (ее там называют «бабовня») на время под роспись обычный или консервный нож, «петухи» получают отдельные приборы с гравировкой «НСС». Сами ножи с такой гравировкой выдаются администрацией колонии по отрядам на день, а потом их забирают обратно ночью.
В отрядах НСС запрещено пользоваться общими холодильниками, читать любые книги из отрядных библиотек, а также заходить на отрядную кухню и комнату с общим телевизором. НСС практически не замечают, с ними почти не говорят. Этих людей используют исключительно для мытья туалетов, постоянных уборок мусора и территории, а также тяжелого физического труда (а еще раньше и для сексуальных утех).
Их не считают за людей, редко называют их даже по фамилиям, а чаще всего просто дают им женские имена (Галя, Катя, Зина и так далее).
«От подобного повседневного отношения часть из них со временем действительно теряет обычный внешний и внутренний человеческий облик, они становятся похожими на призраков. Причем все сказанное выше не является последствием какой-то директивы или изобретением силовиков в колонии, это все только «постоянные традиции и быт», — рассказывает бывший заключенный.
По его словам, силовики в колониях сами пытаются «отсаживать» в НСС всех неугодных им людей, и кандидатами на эту роль становятся и политзаключенные. В администрации шкловской колонии есть много проверенных способов устраивать нарушения обычным и политическим осужденным, но есть у них один самый любимый и он полностью завязан на «отсаживании».
В шкловской колонии существуют импровизированные суды или «крестины», на которых администрация колонии определяет вид наказаний. Одно из наказаний принуждает к внеплановой уборке территории.
Когда наступает такой внеплановый момент (а он необязательно происходит сразу же после суда), к политзаключенному приходят обычно два сотрудника и приказывают начать уборку территории. В самой уборке ничего такого нет, она и так для каждого осужденного происходит по отрядному графику,
однако в этом случае от человека требуют также вынести мусорное ведро после уборки улицы или комнаты в отряде. Осужденный знает, что, если он это сделает, его сразу же отправят в НСС, поэтому он, скорее всего, откажется, тем самым создавая идеальное основание для помещения себя в ШИЗО из-за «отказа проведения уборки и невыполнения приказа сотрудника исправительного учреждения».
Попытки убедить сотрудников или попросить их сжалиться не имеют смысла, так как им заранее дали приказ отправить человека в ШИЗО, для них невынос ведра равноценен отказу от уборки в целом. Поэтому, рассказывает заключенный, даже уборку делать не надо, результат известен заранее.
Если на глазах сотрудников и отряда согласиться с выносом мусора, человека все равно отправляют в ШИЗО и при этом он уже будет НСС. Есть случай, когда политзаключенный однажды растерялся и вынес мусор. Позже его перевели сначала в ШИЗО, потом в ПКТ, а потом на крытый режим. Если же сказать сотрудникам в открытую, что вы не будете выносить мусор, так как не хотите делаться НСС, вас все равно отправят в ШИЗО за «поддержку преступных традиций».
Свидетельства других политзаключенных
О НСС упоминают и другие бывшие политзаключенные, с которыми пообщалась «Наша Ніва». Артем Хващевский, сидевший в новополоцкой колонии, вспоминает, что в его учреждении условия для НСС были следующими: «Их нельзя трогать, можно получить 30 суток ШИЗО за конфликт с ними. Они питаются отдельно, общаются между собой. На промзоне не работают, убирают туалеты в отряде».
Хващевский рассказывает, что в его времена (Артем вышел на свободу в августе 2021 года. — НН) политических не склоняли к переходу в НСС, но он слышал, что сейчас такое происходит.
Бывший заключенный Дмитрий Фурманов также упоминает о своем столкновении с темой НСС: «Когда я сидел в СИЗО, слышал, что есть отдельные камеры для таких людей, они находятся поодаль от других. Туда сажают людей, которых подозревают или обвиняют по статьям, за которые можно перейти в НСС, с другими заключенными их не держат. Но я также слышал сплетни, что иногда к политзаключенным по приказу высших чинов сажают НСС, чтобы потом были соответствующие претензии к политзаключенным. В моем случае такого не было и общения с этими людьми я не имел».
Что касается колонии (Фурманов отбывал наказание в «Витьбе»), то на карантине, где мужчина жил до распределения в отряд, был человек, который приходил на 5-10 минут убирать туалет. Заключенным сказали, что он имеет статью, связанную с чем-то сексуальным, с ним нельзя здороваться за руку и лучше не разговаривать, еще ему надо за работу давать сигареты или что-то сладкое. Объяснили, что эти люди не обязаны выполнять работу по уборке, но ведь кому-то нужно ее делать, поэтому им дают маленький бонус и они этим занимаются. Мол, если этим не будут заниматься они, этим должны будут заниматься все, и, чтобы этого не делалось, решили таким образом эту проблему.
«В гродненской тюрьме кинули сплетню, что вопросы такого рода были к Сергею Тихановскому. Администрация специально забрасывает такие сплетни, чтобы все подозревали друг друга, про Ароновича тоже ходили сплетни», — рассказывает Дмитрий.
О порядках с НСС упоминал и один из заключенных, отбывавший химию.
Гродненский рокер Игорь Банцер во время своего срока дважды пересекался с людьми, принадлежащими к НСС, и беседовал с ними. Рассказывает, что они произвели на него впечатление спокойных людей: «Кто-то же должен убирать туалеты, и система так выстроена, что низкий статус так или иначе будет существовать, пока ничего не изменится. Если нет политического заказа, в тюрьме стараются не подчеркивать разницу между обычными заключенными и низким статусом, она немного затерлась. Но, если надо, будьте уверены, что власти и тюремное руководство это цинично используют».
Банцер вспоминает рассказ одного из таких заключенных: мол, что поделаешь, к нам отношение скорее негативное, никто нас не трогает и мы никого не трогаем, но если у человека случается какая-то ситуация и только низкий статус может ему помочь, то к нам приходят и мы делаем самую грязную работу.
Бывший заключенный говорит, что система статусов полностью контролируется тюремной администрацией:
«Надо понимать, что это давно не элемент криминальной романтики, а тупо элемент давления и против простых уголовников, и в первую очередь — против политических.
Это очень позорная часть системы, с которой надо что-то делать, но сделать с ней особо ничего нельзя, так как система герметична. Пока она сама не будет изменяться в цивилизованную сторону, пока не будет более широких реформ, низкий статус всегда будет элементом, который смогут использовать против каждого заключенного представители администрации. Надо понимать, что это не общая практика, не ко всем политическим применяют такие методы. Но ясно, что к знаковым лицам может быть такое внимание, на этом они играют [администрация]».
Когда Игорь был на химии, постоянно вставал вопрос: почему нельзя на уборку туалетов нанять человека снаружи? Кажется, где-то и прописано, что там могут нанять человека с воли, но специально загоняют работать заключенных, которые якобы хотят себя от этого дистанцировать.
«Это ситуация, которая спровоцирована и полностью поддерживается сотрудниками системы. Сейчас это инструмент, чтобы затравить непокорных, чтобы была мера воздействия на политических. Если говорить о политических, это элемент системного давления, а если говорить о простых уголовных преступниках, это выработанная годами система, к которой все относятся как к чему-то естественному. Иногда людей, конечно, загоняют в низкий статус, но в целом попасть туда — это органический процесс. Во всех этих закрытых учреждениях есть люди с таким психотипом, что они уже готовы попасть в НСС», — считает бывший заключенный.
Банцер называет систему НСС одной из самых ужасных и неприятных вариантов давления на заключенных. Четкой потребности разделять людей по статусам нет, скорее это политический вопрос, пугалка, чтобы создавать картину ужасных сталинских лагерей. Но, считает Игорь, не так страшен низкий статус, как о нем говорят на свободе те, кто никогда не был в тюрьме.
«Как говорят, что было в тюрьме, остается в тюрьме. На свободе никто не будет спрашивать, как ты выживал за решеткой. Говорю по опыту: разговаривал с людьми, которые вышли из тюрьмы и будто бы нормально там отсидели, и ни у кого не спрашивал, как выглядело их бытие за решеткой.
Потому что вряд ли человек будет признаваться, как приходилось выживать и делать не самые хорошие вещи, чтобы остаться в как можно лучших условиях и не потерять свое достоинство, ведь тюрьма есть тюрьма» — подытоживает Банцер.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии
адкажыце будь ласка, калі не цяжка. праўда - цікава