Мнения1919

Ирина Халип: я не хочу радоваться никакой «Вулице-Еже», пока сидят тысячи политзаключенных

Корреспондент российской «Новой газеты», бывшая политзаключенная, лауреат премии «Герой Европы» (2005) до сих пор с грустью вспоминает утраченные в августе 2020 года шансы, в интервью Радио Свобода рассказывает, как меняются люди в Москве за два месяца войны и заявляет, что долгие годы режим Лукашенко держался не на штыках, а на удовлетворенности среднего класса.

— Мы разговариваем накануне годовщины 9 августа, когда белорусское общественное мнение рефлексирует о событиях августа 2020 года. При этом диапазон мыслей колеблется от «мы проиграли, надо это признать» до «мы победили, вскоре это все увидят». В каком месте этого спектра ваши ощущения?

— Знаете, в отличие от большинства белорусов, я в парадигме борьбы с 1996 года, с того «Чернобыльского шляха», после которого я не пропускала фактически ни одной массовой акции.

Поэтому, с одной стороны, я счастлива, ведь в 2020-м в конце концов случилось то, о чем мы все мечтали, когда выходили в нулевые-десятые годы на акции, которые иногда собирали лишь несколько сотен человек и где омоновцев было больше, чем участников. Это счастье, что общество в конце концов пробудилось, люди почувствовали себя белорусами и проявили себя как гении солидарности. Для меня важнейшей составляющей было даже не количество людей, а солидарность, когда белорусы собирали деньги на штрафы, упаковывали передачи, передавали ключи, чтобы покормить котика, все эти дворовые инициативы — для меня это очень много значит.

А если вспоминать количество людей, которые выходили — вот тут мне становится грустно. Ведь с таким количеством белорусов на улицах расходиться каждый раз… это грустно, это меня потрясает до сих пор. Я не хочу присоединяться к этой армии «яжговорилов» — но признаюсь: мне так жаль, что мы расходились каждый вечер (ведь назавтра на работу), мы не остались на Площади.

— Приведу несколько причин такого поведения. Во-первых, в обществе царил страх и неприятие Майдана, его жертв. Во-вторых, большинство людей действительно впервые вышли на политическую акцию и не были готовы к долгой и трудной борьбе. Ну и, в-третьих, не было тогда уличного лидера, который мог повести за собой (многие потенциальные лидеры протестов уже были за решеткой).

— Да, все это верно. Но в 2006 году уже был палаточный городок, была первая попытка не разойтись. Несколько десятков молодых парней и девушек все сделали сами, создали даже систему собственной безопасности. Не было социальных сетей, были обычные телефоны, но каждый день люди шли к ним на площадь, несли чай, теплые вещи…

А здесь полмиллиона на улицах. И никто не захотел брать на себя ответственность, так как активность должна была идти оттуда, изнутри. Насчет похода на Окрестина — то, я думаю, тогда действительно был шанс освободить узников. Но произошла загадочная ситуация с какими-то странными волонтерами, которые стали стеной и говорили, что нельзя освобождать узников, так как их будут за это пытать.

— В ответ на такие аргументы люди скажут, что власти начали бы стрелять…

— Так вот как раз через три дня, с 12 августа, силовики просто исчезли с улиц.

— Да, и это главная тайна, почему после трех дней убийств и зверств они внезапно исчезли. 13-го я вышел после задержания с Окрестина и увидел совсем другой город. Минск был захвачен народом, тысячи людей стояли с бело-красно-белыми флагами вдоль улиц, все сигналили и кричали «Жыве Беларусь!».

— Да, я даже помню, что тогда писала текст для немецкого журнала «Stern», 10 августа его сдала, а в четверг, 13-го, он должен был выйти в бумажной версии. И мне звонят редакторы и говорят — «у тебя последний абзац о том, что должна делать Европа. Давай мы просто уберем его. Ведь мы выйдем завтра, а завтра все будет закончено. Смотри, что происходит, Беларусь станет свободной страной, и не будет никаких причин для такой реакции и санкций».

Я и сама была уверена, что скоро все будет закончено.

— У тебя действительно было такое убеждение?

— Конечно. А у тебя разве нет?

— Нет. Когда я увидел, что Майдана не будет, что люди не хотят идти на более активные действия, что они после многосоттысячного митинга 16-го разошлись по домам — я понял, что да, «мы показали, как нас много», но такую власть этим не сбросишь.

— У меня была уверенность в победе начиная с 12 августа, когда силовики исчезли с улиц, когда все нарастало — вплоть до вечера 16-го, когда все сотни тысяч разошлись. Вот тогда ко мне вернулся пессимизм.

— В те дни никто не мог представить, какие репрессии развернутся в 2021-22 годах. Удается ли властям переломить лучшие моральные черты белорусского народа? Ведь они же наказывают даже не за оппозиционность, они наказывают за каждое проявление совести, солидарности, порядочности.

— Мне кажется, задача репрессий потопить, зажать тему политзаключенных цифрами. Они хватают сотни и тысячи, чтобы за ними терялись реальные политзаключенные, их реальные трагедии, да и наша солидарность. Сколько политзаключенных может назвать обычный человек и даже журналист? О многих никто уже не помнит! Если каждый день идет непрерывный поток арестов, то мы за новыми задержаниями начинаем забывать предыдущие.

А мы не должны забывать! Должны делать какие-то усилия над собой, чтобы помнить. Журналисты должны распределять свое собственное рабочее время, чтобы каждый день писать о политзаключенных и напоминать об этом обществу.

— Здесь в значительной степени «виновата» российская война против Украины, когда все забыли не только о политзаключенных, но вообще о Беларуси. Кстати, с начала войны среди твоих российских друзей и знакомых не было таких, в которых пришлось разочароваться?

— Возможно, у меня какой — то особенный круг российских знакомых — но меня никто не разочаровал! Но что в целом происходит с российским обществом… у меня есть очень близкая подруга, пиарщица в бизнесе. Когда началась война, она сразу выехала из Москвы, поняла, что жить дальше в России невозможно, и через 2 месяца вернулась в Москву «собрать вещи» и уладить различные вопросы.

И она мне звонила и эмоционально рассказывала — «я не понимаю, что произошло с моими знакомыми, образованными людьми, за эти два месяца». Те, кто 24 февраля хором говорили, что это ужасно, это трагедия, войну надо прекратить — через 2 месяца начали говорить «не все так однозначно». Что происходит? — спрашивала моя подруга. А происходит процесс интеграции в новую действительность. Проходит два месяца, люди видят аресты за антивоенные высказывания, давление, увольнения. И они понимают, что нужно или ехать, или оставаться. И если они остаются, то интегрируются в новую реальность и убеждают себя, что «все не так однозначно».

Когда я была в Москве за две недели до войны, мои источники рассказывали, что Кремль самым разным службам заказал опрос на тему отношения к возможному нападению на Украину. И народ российский однозначно сказал «нет». Но когда начинается война, народ становится на сторону власти, ведь по-другому опасно.

— В 1991-м многим казалось, что наступил «конец истории», что сейчас всем нациям только одна дорога — к либеральной демократии, что войны закончились. Но теперь ядерные державы, Россия, Китай только усиливают свои авторитарные (как минимум) режимы, демократии во всем мире стало меньше, чем было 20 лет назад. Как с этой точки зрения выглядят перспективы Беларуси?

— У нас были шансы не только в 2020 году, а в 1996-м, например. И мне невыносимо жаль тех, кто все эти годы жертвовал собственной карьерой, фактически отдавал лучшие годы ради борьбы за свободу. А многие из тех, кто впервые вышел в 2020 году, раньше считали оппозиционеров какими-то городскими сумасшедшими, как Нину Багинскую. Разве это нормальный человек? Вместо Зыбицкой он идет на акцию, где его сажают на 15 суток.

Знаешь, я скажу такую непопулярную вещь, за которую меня могут осуждать. Я всегда считала, и после 2020-го еще больше убедилась в том, что если Лукашенко до сих пор удерживает власть, то годами эта власть (до 2020 года) держалась не на штыках, КГБ и силовиках, а на «Вулице-Еже», «Джазе у Ратуши», «арт-пространствах», фестивалях, на всем этом среднем классе, которому все было нормально. Может и не все идеально, но Виза шенгенская есть, фестивали есть — европейская страна!

И давай будем честными — белорусская независимая пресса также делала все возможное, чтобы создавать эту картинку нормальной страны.

— Может, не все люди могут или хотят быть максималистами…

— Но это не максимализм, это норма. Это гигиена. Нельзя считать, что в стране все нормально, если в ней есть хоть один политзаключенный.

Да, меня обвиняли в радикализме даже западные послы. Они говорили, что «надо учитывать положительные процессы», искали что — то хорошее в Лукашенко, и — «нельзя же быть такой радикальной».

Но я не хочу радоваться никакой «Вулице-Еже», пока сидят тысячи политзаключенных, пока каждый день для многих белорусов начинается с того, что в 6 утра ГУБОПиК ломает двери в их квартиры. Я считаю, что сейчас это уже не диктатура, это война, которую ведет власть против своего народа. И если мы на войне, то, извините, вы выбираете сторону зла или сторону добра.

Комментарии19

  • Satan
    08.08.2022
    Побывав на подобных мероприятиях в Чехии... где играет музыка и дымятся котлы на дровах с гуляшом на выбор из оленины, свинины, говядины... Да, я тоже не хочу Вулицы-Ежы и их бургеров.
  • Satan
    08.08.2022
    Абы пажраць, ой украинский народ там тоже не мёдом мазан. Да, есть герои, которые самоотверженно воюют за родину. Но есть еще тысячи украинцев, которые сдают позиции своих военных врагу за 100 баксов. А еще тысячи делают бабки на нищих беженцах, продают гуманитарку, загоняют за бабки броники и каски, деньги на которые собирали волонтеры, дают взятки таможенникам, чтобы свалить от призыва... и т.д., и т.п. Желаю победы Украине в этой войне, безусловно. Но молиться на украинский народ, простите, не стану.
  • Абы пажраць
    08.08.2022
    Satan, гэта адзiнкi такiх паршывых авец, iх адлоўлiваюць адразу, а так усе дапамагаюць адзiн аднаму, дапамагаюць армii, мне нават страшна ўявiць, што было бы тут калi б тут вайна - наша хата скраю

«Россия никогда не остановится — её можно только делать слабой». Большое интервью с командиром калиновцев Павлом Шурмеем

«Россия никогда не остановится — её можно только делать слабой». Большое интервью с командиром калиновцев Павлом Шурмеем

Все новости →
Все новости

Коммунальщики возмутились самодельными лебедями из шин

Сколько белорусам нужно для комфортной жизни?3

Сегодня — очередной суд над политзаключенным журналистом Игорем Карнеем. Несколько месяцев его держат в помещении камерного типа1

Как в Минске зажгли главную елку ФОТО4

В Украине успешно испытана новая ракета «Рута»3

Бывший министр обороны Южной Кореи пытался покончить с собой

Российские Таганрог и Брянск подверглись атаке2

Марафон репрессий не останавливается. Показываем ужасающие цифры8

Записаться на визу быстрее можно через «радары». О чем речь?7

больш чытаных навін
больш лайканых навін

«Россия никогда не остановится — её можно только делать слабой». Большое интервью с командиром калиновцев Павлом Шурмеем

«Россия никогда не остановится — её можно только делать слабой». Большое интервью с командиром калиновцев Павлом Шурмеем

Главное
Все новости →