Доброволец-«калиновец» «Оскар»: Думаю, маму заставили меня оговорить
Пехотинец полка Кастуся Калиновского 21-летний Алексей «Оскар» Войтехович в Беларуси прошел через административный арест и уголовное преследование. С начала 2021 года он жил в Киеве. Остался в городе и тогда, когда началась война. Не так давно на государственных каналах в интернете начали распространять видео с мамой Алексея, где она осуждает деятельность сына. В интервью Радыё Свабода «Оскар» поделился своим видением этой ситуации.
«Просто знал, что пойду учиться на повара»
— Расскажите немного о себе, откуда вы родом, где учились.
— Родился в деревне Клыповщина Койдановского района. Но рос в городке Красное Молодечненского района, там окончил школу. Учился в Минском государственном профессионально-техническом колледже кулинарии. Потом работал по специальности — поваром. Работал в основном в Молодечно.
— Откуда такое увлечение готовкой?
— Очень нравилось готовить, смотреть, как готовят, казалось это интересным занятием. Поэтому я даже особо не думал, куда мне поступать, просто знал, что пойду учиться на повара. Я бы не сказал, что у меня есть фирменные блюда. Мне нравится готовить то, что я никогда еще не делал, и угощать этим людей.
«Северинец — лучший вариант для президента»
— Как попали в «Молодой фронт»?
— Это произошло после знакомства с Денисом Урбановичем и Павлом Северинцем в конце 2019 года. Я тогда участвовал в антиинтеграционных акциях протеста. На тот момент я еще не был ни в каких организациях, меня взбесил сам факт, что Лукашенко торгует нашей независимостью. Решил, что нам нужно противостоять оккупации страны. Когда Северинец принимал участие в праймериз, то я присоединился к его группе.
— Как относитесь к Северинцу?
— Это очень искренний и честный человек. В его глазах я видел пламя. Я мог верить Северинцу и понимать, что он желает Беларуси только лучшего будущего. Убежден, что Северинец был бы лучшим вариантом для Беларуси как президент.
— По-белорусски с тех пор говорите?
— До 2019 года я особо не пользовался белорусским языком, но потом пришло понимание, что нужно говорить по-белорусски. Язык — одна из тех вещей, которая отличает нас от русских, поэтому нам нужно ею чаще пользоваться, гордиться ею. В интернете хватает источников, где можно научиться белорусскому. На ютубе тоже контента по-белорусски достаточно — было бы желание.
«В деревне была акция протеста»
— Участвовали в протестах 2020 года?
— Да, был почти на всех акциях, кроме самых первых. Дело в том, что меня задержали 9 августа, когда был наблюдателем в Молодечно, и до 12 августа я пробыл в местном ИВС. Задержанных в Молодечно было очень много, все было переполнено. Участвовал не только в Минске, но и Молодечно, и в своей деревне.
— В деревне? Это как?
— Я не знаю, как так получилось, все было спонтанно. Я сидел в квартире родителей в Красном, слышу, что за окнами сигналят машины. Когда я понял, в чем дело, то схватил свой бело-красно-белый флаг, выбежал на улицу и присоединился к людям, которые встали в цепь.
— Вы же после сидели на сутках?
— Меня задержали в октябре на Орловской в Минске. Прямо перед нами выехал автозак, оттуда начали выскакивать омоновцы. Я забежал во дворы, пытался убежать, но свалился. Меня задержали, избили, разбили голову. Дали пятнадцать суток, двое отсидел на Окрестина, а потом меня перевели в Жодино. На тот момент условия еще были обычны для таких мест. Были матрасы, но на них нельзя было лежать днем.
— В одном видео вы говорили, что было заведено уголовное дело. За что?
— Если ничего не путаю, то это статья 342 — «участие либо организация действий, грубо нарушающих общественный порядок». Все началось с того, что перед Новым годом мне позвонили из Следственного комитета Центрального района Минска. Сказали, что мне нужно явиться на допрос обязательно к Новому году. Я сказал, вы же можете обманывать или разыгрывать меня, присылайте повестку. Через какое-то время пришла повестка, где я был назван подозреваемым по уголовному делу. Друзья посоветовали мне уехать хотя бы на какое-то время. Тогда еще были самолеты, быстренько собрал вещи и улетел в Киев. Ждал момента, когда можно будет вернуться, но все затянулось.
«Пришлось всему учиться»
— Чем занимались в Киеве?
— Я там достаточно хорошо обжился. Работал поваром в ресторане грузинской кухни. Специализировался на хинкали. Для меня заработки были вполне приемлемые, я там получал в два раза больше, чем в Беларуси. Мне на жизнь хватало.
— Помните день 24 февраля?
— Проснулся в шесть утра от того, что мне звонил Денис Урбанович со словами, что началась война. Я был сонный и ничего не понимал. Услышал взрывы где-то в соседнем районе, тогда проснулся, стал думать, что делать дальше. Мы связались со знакомыми ребятами и решили, что нужно воевать и защищать Украину. На следующий день мы пытались записаться в территориальную оборону. Простояли в очереди семь часов, но как раз на нас закончились патроны. Нам сказали, извините, ребята, но без патронов оружие выдавать не будем. Несколько дней мы просидели по домам. А потом присоединились к территориальной обороне «Азова», где стали тренироваться. Через какое-то время с нами связался парень из белорусской роты и забрал к себе.
— У вас нормальная физическая подготовка была?
— Нет. Никакого военного опыта не было также. Пришлось всему учиться. Местами было тяжело, но я понимал, что это необходимо. Иначе я не выдержу ни одной боевой задачи. Что касается «Азова», то ничего такого сверхъестественного, там были обычные люди, были такие, у которых было еще хуже с физической подготовкой, чем у меня. Но мы все хотели поучаствовать в освобождении Украины.
«Я не «косил»
— Белорусская пропаганда распространяет о вас сведения, что вы «косили» от армии. Это правда?
— Я не «косил». В то время у меня были определенные проблемы со здоровьем. Армию я воспринимал так, что это могут быть полезные знания, но только в теории. На практике же мне друзья говорили, что там нечего делать. Все полтора года с военным делом ты почти не общаешься, занимаешься какой-то чушью. Я не пытался избежать службы в армии, но так получилось.
— Откуда у вас позывной «Оскар»?
— Это пришло из соцсетей. В какое-то время я перестал вести страницу как личную, от своего имени, использовал ее как плеер. Тогда я взял себе псевдоним, так и начался «Оскар». Мне нравится это имя, кажется мне красивым. С тех пор почти все знакомые и друзья так меня называют. Я к этому имени привык.
«Планы — это не нерушимый конструкт»
— Когда было первое боевое задание?
— Прорыв на границе Херсонской и Николаевской областей. Тогда я понял: не надо надеяться, что все пойдет по плану. В любую минуту все может пойти по одному месту. Планы — это не нерушимый конструкт, они постоянно меняются. Многие факторы могут повлиять на это.
— Из нашего разговора складывается впечатление, что вы довольно флегматичный человек. Вас трудно вызвать на эмоции. Думаю, паника или страх вам не очень присущи.
— Возможно. Я, видимо, такой флегматично-меланхоличный. Относительно страха нельзя так сказать. Нам, солдатам, тоже страшно. Никогда не знаешь, что может случиться. Всегда кто-то может погибнуть, включая тебя. Но, кажется, у нас все это понимают и имеют хорошее настроение. Паники точно нет, ребята держатся молодцами. Все время шутим, выжимаем максимум из ситуации.
— Прорыв на юге Украины был успешен. Это добавило вам бодрости?
— Конечно, мы были просто на пике своего боевого духа. Были впечатлены, что так хорошо выполнили задачу. Это нас вдохновило максимально, все были очень довольны. Без ошибок не обошлось, но мы выполнили все и сделали так, чтобы все вернулись живыми.
— Когда возвращаетесь в Киев, то нет ощущения, что город уже живет обычной жизнью? И проблемы фронта его не очень волнуют?
— Киев, конечно, живет. Здесь нет обстрелов. Это благодаря в том числе и нашим усилиям. Важно, чтобы люди спокойно жили. Если вся страна, все мужчины будут на войне, то некому будет работать на заводах, экономика просто станет. Важно, чтобы приносились деньги в экономику страны. Если денег не будет, то это будет огромная проблема.
«Я понял свой смысл жизни»
— Что у вас за татуировка на лице? Почему написано Suicide?
— Когда я был моложе, у меня были проблемы с психическим здоровьем. Это был мой протест против повседневной жизни. У меня была депрессия, я постоянно себя плохо чувствовал, не знал, что буду дальше делать по жизни. На этом фоне я сделал такую татуировку, как знак того, что у меня есть проблемы.
— Сейчас их удается решать?
— Скажем так, еще в 2019 году я понял свой смысл жизни — это свободная Беларусь, освободить страну. Сделать так, чтобы работали законы, чтобы не сажали в тюрьмы за слова.
— Деликатная тема, но недавно появилось видео с вашей мамой, где она осуждает вашу деятельность. Можете это как-то оценить?
— Мне кажется, что ее заставили меня оговорить. Первые ее слова были о том, что я «маменькин сынок». После этого я выключил видео. У меня не было желания смотреть дальше. Я все понял, так как постоянно старался быть независим от родителей, и мама об этом прекрасно знает.
Комментарии