Белорусские брусчатки. Дорогами королей и князей по исторической Новогрудчине
Последнее наше в этом сезоне путешествие по белорусским брусчаткам совпало с первыми заморозками. В Минске мёл мокрый снег. Ночная вьюга заставляла задуматься: надо ли рисковать, садясь за руль новой чужой машины стоимостью 65 тысяч рублей?
Но стоило только сесть в салон предоставленного нам для поездки Volkswagen Tiguan — и сомнения исчезли. Широченный салон, обогрев лобового стекла и зеркал заднего вида, никакой парусности, никаких заносов — машина устойчиво идет по мокрой трассе.
Мы едем в направлении Несвижа и Новогрудка, в самое сердце Великого Княжества Литовского, на родину прославленных поэтов, музыкантов, богатейших магнатов прошлого и топ- чиновников современной Беларуси.
О первых двух наших путешествиях читайте здесь:
«Эта дорога вечная». В поисках старинных белорусских брусчаток. Спецпроект «НН»
От Налибоков до Сморгони
О проекте
В 2011 году на призыв фотографа «НН» Сергея Гудилина читатели со всей страны присылали нам информацию об известных им брусчатках. Сложилась информационная база. Но этот проект мог бы так и остаться в категории красивых идей, если бы не Volkswagen в Беларуси.
В нескольких публикациях мы покажем вам эти старинные дороги и места, которые могли бы стать прекрасными туристическими маршрутами.
Уходим c Брестской трассы под Cтолбцами, проезжаем Новый Свержень, строгая католическая архитектура которого недавно была «освоена» блестящими православными куполами. Местечко просыпается. Паркуется возле школы желтый автобус (один из тех, что стали частью ландшафта после закрытия целого ряда сельских школ), едут на работу на велосипедах веселые лесники с бензопилой, идет на ферму молодая доярка, слушая музыку на смартфоне через наушники.
Первая брусчатка встречается нам в деревне Ахремовичи. Здесь она стала жертвой недавно уложенного по улице водопровода. Деревня дачная, пустует утром буднего дня.
Радзивиллы. Магнатский род, крупнейшие землевладельцы в Беларуси во времена ВКЛ и Речи Посполитой. Занимали высшие государственные посты. «Столицей» белорусской ветви этого рода был Несвиж.
* * *
Мы в окрестностях Несвижа, на землях Радзивиллов, которых в Речи Посполитой называли некоронованным королями. Здесь мало лесов: эти плодородные почвы издавна обрабатывались. Урожаями с них оплачивались щедрые дары и пожертвования, произведения искусства, убранство дворцов и храмов, слава военных побед — но также интриги, безудержные пьянки и дороги из соли, по которым катались в санях, запряженных медведями.
Пане Коханку. Так прозвали Кароля Станислава Радзивилла (1734—1790), воеводу виленского, одного из богатейших магнатов Европы своего времени. Он выступал против разделов Речи Посполитой и за это на долгое время был изгнан из страны российской царицей Екатериной II. Известен также своими шутками и причудами. Образ Пане Коханку стал фольклорным.
* * *
Неожиданная такая параллель: Пане Коханку ездил на медведях по соляной дороге, а мы на нашем медведе-Тигуане едем по дороге сахарной.
Ее величество сахарная свекла на смену Радзивиллам теперь воцарилась во всей округе.
Бурты на полях, самосвалы, полные корнеплодов, и где бы мы ни были — повсюду на обочинах ухабистой дороги нам попадались оброненные корнеплоды сахарной свёклы.
Центр всего этой сладкого царства — в Городее (Несвежский район). Здесь прямо на улице пахнет сладкой ватой, как от продавца в минском парке Горького.
Городейский сахарный комбинат. Действует с 1959. Помимо основной продукции, производит повидло, конфитюры, корма для скота, удобрение. Градообразующее предприятие: здесь работает от 70 до 90% трудоспособного населения Городеи.
* * *
Еще позитивнее выглядит Снов, центр богатого агрокомбината и родина Михаила Мясниковича. Светофоры, кафе, даже — на 2500 человек населения есть нормальных размеров бассейн!
Брусчатки в этой местности — редкость: богатые хозяйства закатали их под асфальт. Поэтому мы направляемся на север, где, подсказывают нам читатели, брусчатки еще служат людям.
Валэра клал асфальт
Проезжаем широко раскинувшееся по холмам Чернихово (ударение на первый лог), находим брусчатку, выступающую из-под поздних гравийных наслоений.
В Чернихове жилых домов мало. Среди деревянных домиков — довоенная кирпичная каменное строение, поставленная богатым крестьянином, в ней постепенно заваливается щит.
Красивую брусчатку находим в Савичах.
Открываем для себя возможность рассматривать ее даже не выходя из салона. Камера панорамного обзора Area View позволяет видеть все мелочи с любой из сторон от автомобиля.
Здесь мы встречаем первую, как окажется, характерную для Новогрудчины стаю индеек. Одна местная хозяйка еле ходит сама, но индеек держит.
Кто клал эту брусчатку, люди за давностью уже не помнят. Зато хорошо помнят, кто клал асфальт в округе: армянская бригада во главе с бригадиром «Валэрам». После землетрясения 1988-го армяне во многих местах таким образом работали в Беларуси. «Каток у них был самодельный: положат асфальт, а потом конь на него ступит и копыт оторвать не может».
Тот армянский асфальт посползал с дороги со временем, а под ним снова обнажилась брусчатка.
И Радзивиллов здесь помнят. Указывая на какие бы то ни было хозяйственные руины, местный человек скажет со значение: еще радзивилловские.
Ишколдь
Перед Полонечкой поворачиваем на Ишколдь. Въезжаем в нее с непарадной, нежилой стороны. Видим, как потихоньку заваливаются реликтовые дома под такими же кленами.
Ощущение такое, что они помнят последние набеги крымских татар, которые доходили сюда в начале XVI века. Старинная улица замощена булыжником. Нам рассказали, что в 1980-е, когда здесь собирались класть асфальт, люди не дали этого сделать, отстояли брусчатку.
Тех людей уже нет — почти вся улица «дачная». Повернув в гору, подъезжаем к ишкольдскому костела Святой Троицы, одному из старейших зданий в стране, возведенному — страшно подумать — еще при великом князе Казимире, сыне Ягайлы. Ходишь по зелёненькой подстриженной территории вокруг и просто ногами слышишь, как гудит под тобой земля от терабайтов истории.
Интересно еще, что Ишколдь пополам разделена границей областей: брусчатка проходит в Брестской области, а костел стоит уже в Минской.
Ишколдь. Деревня, известная с XV в. Знаменита одним из старейших храмов страны. Готический костел был возведен в 1472 владельцем Ишкольди Николаем Немировичем.
* * *
Известные земляки
Следующая наша брусчатка — уже только под Миром. По дороге туда мы проезжаем Макаши (Несвижский район), родину поэта Владимира Жилки. Дом, в котором он родился, стоит на окраине, при реке Уше. Несмотря на мемориальную табличку, дом не музейный. Человек купил дом и живет, как сказали нам сельчане. Рядом с табличкой укреплен газовый счетчик.
Владимир Жилка (1900-1933) — поэт, переводчик. Член литературных объединений «Маладняк» и «Узвышша». В 1930 арестован по сфабрикованному НКВД делу «Союза освобождения Беларуси», умер в ссылке от туберкулеза. Мало кто знает: это Жилка придумал для Вильнюса со временем прижившееся определение «кривицкая Мекка».
* * *
На этом список знаменитых земляков здесь не заканчивается.
За деревней замечаем восстановленную мельницу над запрудой и домики-бунгало на пригорке, к которым ведет свежеуложенная дорожка из плитки.
Около домиков юморные дяди из местного сельсовета и лесхоза слегка снимают стресс после визита министра лесного хозяйства. У них оказывается ключ от мельницы, и мы получаем возможность ее осмотреть. Здесь предполагается устроить музей.
Туристический комплекс был задуман, когда главой Минской области стал Леонид Крупец, родом из Макашей. Но потом местного уроженца перевели послом в Бразилию и ход работ замедлился.
Танки на брусчатке
По пути в Мир предпринимаем разведку: сворачиваем в деревню Симаково. Volkswagen Tiguan спокойно преодолевает ямы и ухабы, которые могли бы оказаться фатальными для многих других его коллег.
Мы за время наших путешествий повидали брусчатку, разбитую тракторами, лесовозами, экскаваторами, самосвалами, но вот по этой прошли танки.
Серьезно. «Лет двадцать назад были учения, — рассказывают нам женщины на лавочке. — Танкам указатель поставили, чтобы они через поле ехали. А дети указатель повернули на деревню. Мы просыпаемся — что происходит: грохот стоит. Думали, Америка напала!»
Мир
В туристическом Мире в будни немноголюдно, хотя пара туристических автобусов все же стоит. Перед замком фотографируются китайские туристы. Приходим в государственный ресторан, но там обедает туристическая группа, а официант один и не может разорваться. Идем в частное кафе, разместившееся в здании XVI века. Цены близки к минским. «Выживаем за счет российских каникул», — делится молодой ресторатор. Он «образовал симбиоз» с турагентством, которым руководит его знакомая: агентство организует автобусные туры из России, а кафе — туристов кормит.
«Замок — он здесь один, нечего больше смотреть. Люди заезжают во время обзорных туров. Хотя вот сделали пять дней безвиза для иностранцев — немного лучше: китайцы появились, поляки. Говорят, скоро тридцать дней сделают, тогда еще лучше для нас будет».
Львиная доля сил малого регионального бизнеса уходит на бодания с местной властью. «Хотел выкупить здание бровара (винокурни) в Кореличах — не разрешили, — рассказывает ресторатор. — Да что бровар, карты невозможно у них взять для инфоцентра, чтобы туристам раздавать».
Мирский замок. Шедевр белорусской архитектуры, входит в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. Построен в первой половине XVI в. маршалком ВКЛ Юрием Ильиничем. Историкам не дает покоя вопрос: зачем? Частных замков в ВКЛ тогда еще не строили и более богатые магнаты. Есть версия, что Ильинич построил замок, чтобы самоутвердиться: он судился с конкурентами за право владения Миром в течение 27 лет. После того как род Ильиничей угас, замок достался их родственникам, Радзивиллам.
Здесь была Корея
В Мире брусчатки есть, но они бутафорские, настоящую находим неподалеку — в Великом Селе (как и Мир, оно в Кореличском районе Гродненской области).
Некоторые здешние домовладельцы здесь при Польше «забруковали» даже свои дворы. В одном из них сохранилась старая глинобитная кузница.
На этих землях господствующая сельхозкультура — лён. Трактора, груженные тяжелыми тюками, разбивают Великосельскую брусчатку.
«Когда я малым был, здесь колхозное гумно стояло, так женщины всю зиму трепали лен — били его трепалками. Укутанные были по самые глаза, от пыли ничего не видели… А зарплату платили в колхозе раз в год! Получишь пять рублей — радуешься. А кому-то счетовод вычтет за то, что сено брал, то брал, сё брал — и ты еще колхозу должен. На все был налог: на кусты, на деревья, что во дворе растут. Заколешь кабанчика — в хате разбираешь, прячешься, ведь щетину надо сдать государству, шкуру надо сдать, кости сдать — фига останется. Во была жизнь — Корея Северная», — прорывает повстречавшегося нам немолодого уже мужчину в форменной жэсовской куртке.
Он едет на велике «из поздних грибов», на руле у него две полные сумки с «лепёхами» (на глаз — что-то условно съедобное из семейства Tricholomataceae).
Передайте Макею
Холмистую трассу от Мира до Кареличей можно назвать одной из самых красивых в стране.
Мы с сожалением сворачиваем с нее на Березовец с величественными руинами «грохнутой» в 1960-е годы церкви.
Встречные выпивохи с двуручной пилой читают нам короткую краеведческую лекцию про «замок конца XVI века», к которому ведет брусчатка. Замчище, на котором археологи недавно открыли «замок пана Кмиты», действительно здесь поблизости. Но пенсионерка в соседних Крынках разочаровывает: никакой брусчатки здесь в окрестностях не осталось — ни в Березовце, ни в Крынках, ни в Некрашевичах. Она наводит порядок вокруг своего участка. А узнав, что мы журналисты, просит передать министру иностранных дел Владимиру Макею, который из Некрашевичей родом, чтобы помог благоустроить кладбище в Крынках, а то заросло. Так что острите топорик, Владимир Владимирович, нечего в Минске сидеть.
Воронча и Равины (Кореличский район)
Брусчатку отыскали мы только в Воронче — местечке с костелом, в котором крестили друга Мицкевича Яна Чечета, и старинным броваром (винокурней), который потихоньку переориентируется на выпуск стеклоочистителей. Возле бровара, на окраинных улицах, и сохранилась брусчатка.
Зато в Равинах она сохранилась прекрасно, даже с бордюром из больших валунов. Мало кто по ней теперь ходит. «Польский брук!» — покачивается и широко машет руками равинец, стараясь многое выразить жестом. У него в руках нож, которым он, все теми же кавалерийскими замахами, обрезает виноград в палисаднике.
Из трех встреченных здесь мужчин двое были с ножами. Второй, например, картошку чистил. «Сходите в тот конец деревни, там живет старушка — 95 лет, — советовал он нам. — Память такая! Все вам расскажет». Приходим, спрашиваем. Оказывается, она уже умерла три года назад… Деревня, особенно маленькая, перестает быть миром, это не социум, а приют одиночек.
Частная деревня Теневичы
По дороге к барановической трассе уже к вечеру проезжаем еще две деревни с брусчатыми улицами: Саленики и Теневичи. В первых, судя по свету в окнах, осталось несколько жителей.
Другая — полностью нежилая. Теневичи (Кореличский район) — это, скорее, отель для туристов в виде деревни. Она принадлежит предпринимателям, которые нашли для опустевших Теневичей такое необычное новое предназначение.
На въезде ворота, дома бережно восстановлены, вдоль мощеной булыжником улицы — фонари, в центре огромная корчма и сцена. Снять дом на двоих стоит 200 рублей в выходные дни. Осенью же, в будний день, в Теневичах никого нет, кроме двух рабочих, которые готовят еще один дом под сдачу.
Ночевать едем в Барановичи. По пути довелось оценить дополнительное удобство на ночной трассе: умный автомобиль с помощью ассистента Light Assist сам переключает дальний свет на ближний, если появляется встречная машина.
Дорогой мелькает указатель на Заосье, дом-музей Адама Мицкевича.
В Барановичах, кстати, тоже есть брусчатка на центральной улице. И это не валуны, не «кошачьи лбы», а тесаный кубиками черный базальт.
Кошачьи лбы. Так в старину в Беларуси называли брусчатку из булыжника.
Молчадь
Следующий день мы, уже в Барановичском районе, побродив немного по деревне Новая Мышь, начинаем с поселка Молчадь. Это атмосферный местечко, которое лежит как бы на одном из ярусов огромного природного амфитеатра, ареной которого является пойма реки с тем самым, что и поселок, названием. Стоя на бывшей рыночной площади, нам довелось созерцать неимоверной красоты осенние леса на противоположной от арены «трибуне».
В центре Молчади сохранилась застройка начала ХХ века.
И каменная синагога:
Дома со входом, обращенным на улицу. (Конечно, зачем же покупателю пробираться через задворки, ища вход в магазин с самым лучшим товаром?) Дома, расстояние между которыми — метр-два, с дверями лицом к лицу. (Ведь как иначе было бы забежать к родственникам, перекинуться словом о том, о сем и не замерзнуть в сильный мороз?) Дома на высоком фундаменте с дверью в цоколе, обращенной прямо на базарную площадь… Во время войны здесь было гетто. На памятнике убитым землякам — два десятка белорусских фамилий. А под ними написано о «3600 других советских гражданах». Ни слова о евреях.
Рядом с памятником сохранилась брусчатка.
Магазинов на площади в Молчади теперь всего два, коммерческий и государственный. Продавщица магазина, услышав про наш интерес к брусчаткам, советует заехать в соседние Сорговичи.
Николай из Донбасса
На железнодорожном переезде встречаем пожилого мужчину на велосипеде в форменной железнодорожной куртке. Удивляемся его непривычному южному говору: в Молчади разговаривают на хорошем литературном белорусском языке.
Оказалось, Николай — украинец с Донбасса. Но не из новых переселенцев, а живет здесь уже 42 года. «Когда был молодым, туристическое агентство «Спутник» устраивало поездки по СССР, — рассказывает он свою историю. — А вона (то есть, она, будущая жена) была отсюда, из Сорговичей, доярка. Мы с ней в поездке и познакомились, в Ереване. Потом написал ей письмо уже из дому, мол, согласна ли выйти за меня. Поженились. Немного там пожили, сын родился, переехали сюда». На Донбассе у Николая остался брат, в известной по недавним трагическим событиям Авдеевке. «Пишет мне. Там настоящая война. Ночью в подвал прячемся, говорит. Сейчас хоть немного утихло».
Начинается дождик, и мы прощаемся. Николая пригибает к земле свежее горе: умер его сын недавно.
От железнодорожного переезда несколько километров к Сорговичам ведет брусчатка, обсаженная старыми кленами. Каждую осень тонны биомассы опадают на мостовую, все глубже ее упрятывая.
Валентинов двор
Направляясь к новогрудской трассе, решаем заехать в Омневичи. Въезд в деревню лежит фактически через Валентинов двор. Валик, как называет его мать, Зинаида Ивановна, — отец четырех дочерей, работает у фермера, который тут же через несколько домов живет. Фермер имеет 200 гектаров земли, ему помогают четыре постоянных работника, в сезон нанимает еще. Зарабатывает Валентин 500 рублей в месяц — неплохие для села деньги. Плюс свое хозяйство — да какое! Все возможные виды домашней птицы (включая индеек, конечно), овцы, коровы.
Есть даже лошадка — младшая дочь-девятиклассница занимается в местном конном клубе, вот ей и купили жеребенка, она его объезжает.
Говорили мы с этими светлыми, умными людьми, и в душе восстанавливался покой и надежда после всех увиденных за поездку картин вырождения и разорения. Никакой суеты, ни одной пустой мысли не было в их речи. На таких Валиках держится сегодня деревня, а может и не только она.
Свитязь
По пути в Новогрудок заезжаем на Свитязь. Озеро поражает чистотой и прозрачностью. Берега воспетого Мицкевичем озера безлюдны в эту пору.
Среди крученых дубовых стволов на берегу кое-где видны огромные черные пни от тех деревьев, что росли здесь во времена Мицкевича, а может, и во времена героев его произведений.
Адам Мицкевич (1798—1855) — классик польской литературы. Родился в Заосье под Новогрудком. Наиболее известны его баллады, шляхетская эпопея «Пан Тадеуш». Писал по-польски, но в его языке исследователи отмечают белорусизмы.
* * *
Заройский староста
На брусчатке в Радогощи нам советуют поехать в Зарой (Новогрудский район). Во-первых, там брусчатка, во-вторых, «там есть староста, очень интересный мужик».
Пытаемся прорваться в Зарой через Лобачи, но женщины у автолавки отговаривают: застрянете вы там.
Едем вкруговую.
Зарой оказывается крупной деревней, в которой заметна высокая степень самоорганизации населения. Например, организовались — и установили памятный знак землякам, работавшим на немецкой прифронтовой узкоколейке в 1916-м.
В брошенном доме устроили церковь, посадив на дымоход луковицу с крестом. Есть «клуб», куда район обещал отдать списанные библиотечные фонды… А в прошлом году устраивали праздник села с артистами на минский манер — на годовщину освобождения Зароя.
Мотором всей этой деревенской общественной деятельности является «староста» Святослав Сас. Ему 50, он военный в отставке. Окончил Львовское военно-политическое, служил в Барановичах в МЧС, был потом кинологом в воинской части. Имеет квартиру в Барановичах, но живет здесь с 82-летней матерью. «Я для сельсовета как бельмо на глазу, — резко говорит он. — Постоянно чего-то от них добиваюсь. То клуб сделать, то расписание местного автобуса исправить, то оставшуюся ферму хотел выкупить…»
В доме не по-холостяцки прибрано и аккуратно, хотя очевидно, что порядком здесь не сам Святослав занимается. Он приглашает нас остаться ночевать, искушая утром угостить драниками собственного приготовления. Мы тактично благодарим, отказываемся: дорога дальняя.
Происхождение фамилии Сас. «Сасами» в XVIII веке называли королей Речи Посполитой Августа II Сильного и его сына Августа III, которые происходили из германской земли Саксонии. А также всех саксонцев, которые вслед за Августом приехали на службу в Речь Посполитую.
* * *
В Зарое издавна была традиция полоть брусчатку, чтобы трава не росла. По словам Святослава, они так делают до сей поры. На его доме висит табличка с надписью по-белорусски: «Дом образцового порядка». А на другом конце деревни люди поселились в халупе без электричества: режут на дрова старый сарай, топят им печь, на них и еду готовят. Такие контрасты.
Новогрудок
Через мощенную булыжником улицу деревни Кузмичи выезжаем на новогрудскую дорогу. Древняя столица встречает стайками довольных школьников: закончился последний день четверти. Подновленная недавно замковая башня смотрится слишком розовой и контрастирует цветом с соседней. Будем надеяться, ветры и дожди со временем придадут ей должный исторический облик.
Новогрудок — первая столица Великого Княжества Литовского. Согласно летописям, в 1250-х один из литовских князей Миндовг, подчинив себе остальных, начал княжить здесь. По одной из версий, именно в Новогрудке он принял католичество и королевскую корону от Папы Римского.
* * *
За Новогрудком на нашей карте брусчаток также была отмечена точка.
На окраине Новогрудка, там, где улица Лидская переходит в деревню Грабники, отец с сыном ремонтируют старую «Волгу», они и подсказывают: вон брусчатка, за деревней, перед полем с электроветряками.
Затем она прерывается распаханным полем и снова пунктиром появляется около деревни Байки.
Далее мы находим эту брусчатку у Мильковичей, где она заводит нас в лес, под шлагбаум, чтобы снова вынырнуть в околице Петревичей.
Это остатки старинного тракта, который, через Березовку, родину певца Дмитрия Войтюшкевича, вел на Лиду и Гродно. Можно предположить, что этой брусчаткой пользовались со времен великого князя Гедимина, который строил здесь замки, чтобы защищаться от крестоносцев.
Старинный Лидский тракт дублируется новой трассой Р11, по нему почти никто не ездит — а какой мог бы быть экскурсионный маршрут, если бы не вспороли брусчатку тяжелыми плугами, не повырубали вековые деревья вдоль дороги…
За Петревичами мы теряем след Лидского тракта и едва не теряемся сами, пытаясь выехать на Мокрец лесной, идущей в гору дорогой. Ее пробивали тракторы, а дождевая вода промыла колеи, образовав рифы из валунов. Volkswagen Tiguan лавирует, потом все же становится в колею. Но клиренс позволяет пройти там, где сел бы на днище обычный легковой автомобиль. Льет предательский дождик, образуя между колесами и грунтом скользкую прослойку, на которой кроссовер подбуксовывает, но выходит-таки наверх. Хорошо, что лес кончился: на следующем подъеме мы объезжаем опасные места просто по полю.
Через Вселюб с нарядным готическим костелом попадаем в окрестности Бенина. Здесь, на малолюдных дорогах, улицы многих деревень все еще выложены булыжником.
Как заработать полторы тысячи
В Низовцах, несмотря на сумерки, всё в движении: приводить а порядок родительский дом приехал отставной генерал-майор российской армии. «Служил в Воркуте, зеков охранял», — кивают соседи на пожилого седого мужчину в камуфляже. В остальном жизнь здесь — как повсюду. Работы в окрестностях не очень-то найдешь, разве что в лесу: на лисичках можно за лето тысячи полторы долларов заколотить.
Брусчатки здесь повсюду: в старинном Бенине, Ляховичах, Раховце и Черешле, над одноименным озером, где завершается наш маршрут. Черешлю снимаем на камеру уже в полной темноте, разворачиваемся в приозерном тупике по приборам, с помощью парковочного ассистента и светодиодных задних фонарей.
Возле Ивья выезжаем на трассу Гродно—Минск, которая позволяет по достоинству оценить ходовые качества автомобиля. Volkswagen Tiguan отличный при разгоне: трасса ремонтируется, она узкая, с интенсивным встречным движением и шанс обогнать какого-либо тихохода выпадает нечасто. Машина чутко реагирует на нажатие педали газа, разгоняясь за секунды с 60 до 120 км/ч. Еще в районе Першаев видим сквозь облака на востоке зарево: светится вечерними огнями Минск.
Как показал бортовой компьютер, за два дня путешествия мы проехали 715 километров со средней скоростью лишь 37 км/ч. И большинство пройденных дорог нам никогда не удалось бы преодолеть на среднестатистическом автомобиле. Но все увиденные места были достойны риска. Будем надеяться, наш проект заставит задуматься туристические агентства, которым мы передаем в руки готовые маршруты. А также вдохновит читателей на новые путешествия и открытия. Встретимся на брусчатках!
Благодарим Volkswagen в Беларуси за предоставленный для поездки автомобиль, хотя двух дней, конечно, было маловато, чтобы раскрыть все тайны и возможности Volkswagen Tiguan.
Комментарии