Пишет историк Василий Герасимчик.
Это была любовь с первого взгляда. Они могли создать настоящую семью, вырастить детей. Он мог бы достичь определенных высот на государственной службе или в предпринимательстве, а Она — все силы отдала бы детям, чтобы воспитать тех, кем так и не стали их родители. Вечерами Он писал бы стихи на «белорусском наречии» и, может, даже издал бы книжку под псевдонимом «Яська-гаспадар з-пад Вільні» где-нибудь в Кракове. В таком случае мы потеряли бы один из самых ярких эпизодов отечественной истории, в котором слилось многое: миф, борьба, открытия, приключения, тайны, предательство, но прежде всего — Любовь и Самопожертвование.
Хорошо это или нет, но они — Кастусь и Марыся — не были созданы для обыкновенной жизни.
Знакомство
Они встретились в начале весны 1861 года. Калиновский получил диплом об окончании Петербургского университета и приехал в Вильну устраиваться на работу. С ним друг, которого Кастусь называет не иначе как «пламенный идеалист», — Иосиф Ямонт.
Калиновскому — 23, он полон надежд. 2 марта он подает заявление в администрацию генерал-губернатора Назимова. Ожидая ответа, наведывается к друзьям Далевским и принимает приглашение от Ямонтов, имевших квартиру на Великой улице в доме Шишкина.
Ямонт — состоятельная семья, известная на всю Вильну. Отец Тадеуш имел высшее юридическое образование и высокий государственный чин надворного советника. Он управлял имениями князя Витгенштейна, владельца бывших радзивилловских земель, разбросанных по всей Беларуси и Литве. Мать — Схоластика, в девичестве Мокрицкая, подарила мужу четверых сыновей и четырех дочерей, из которых только старшая — Людвика — на то время была замужем за Людвиком Радзевичем, сослуживцем отца.
Калиновский с первого же визита стал желанным гостем в квартире Ямонтов. Его искренность и одержимость идеей справедливости нашли особенно сильный отклик в чуткой душе одной из дочерей — Марии.
Марии было 19, и она окончила частный пансион в Вильне. Там преподавал талантливый педагог Александр Зданович, автор ряда учебников и отец еще одного соратника Калиновского — Игната, повешенного на муравьевской виселице 21 декабря 1863 года. Мария знала иностранные языки, разбиралась в литературе и истории. Калиновский разглядел в ней родственную душу и не видел смысла скрывать своих чувств.
На расстоянии листа
Надежда остаться на службе в Вильне была разрушена назимовской резолюцией об «отсутствии вакансий». Калиновский еще не понимал, что полученный им диплом — лишь ступенька к карьере и будущей жизни, билет в которую оплачивается ценой взяток или протекции.
Но отчаиваться он не собирался. Российская империя переживала коренные изменения. Приходили новости о первых последствиях грабительской аграрной реформы, вошедшей в историю как «отмена крепостного права». В доме Ямонтов обсуждали выступления крестьян в поместьях Витгенштейна. Калиновский увидел в этом предзнаменование бури, из которой мог зародиться новый мир. Поэтому он не мог оставаться в Вильне. Попрощавшись со своей «чернобровой Марыськой», он едет в родительское имение Якушовка Гродненской губернии, чтобы увидеть перемены своими глазами. Взаимные чувства Кастуся и Марии в это время закалялись разлукой и укреплялись в романтической переписке.
Сосед Калиновских, помещик Игнатий Лясковский, предложил Кастусю место учителя своих детей. Но услышал отказ. Калиновский вынашивает другие планы, о которых не раз шла речь в петербургских студенческих кружках и которые столько раз обсуждал он со старшим братом Виктором. Калиновский надевает крестьянский кожух и идет по деревням, называя себя Василём Свиткой. Почти год он странствует, время от времени возвращаясь то в родительский дом, то в Гродно, где идет создание революционной организации. Год пролетает незаметно. Первый итог его совместной с Валерием Врублевским и Феликсом Ржанским работы — издание первого номера «Мужыцкай праўды» в начале июля 1862 года. После этого Калиновский с чистой совестью управляется в Кейданы на свадьбу сестры его друзей Далевских Аполлонии и капитана российского Генштаба Зигмунда Сераковского, являвшегося одним из руководителей тайной организации в Литве и Беларуси.
В то время как Калиновский гулял на свадьбе, Ямонты в Вильне, у Острой Брамы, принимают участие в манифестации 31 июля 1862 года, в годовщину подписания Люблинской унии. Старшей сестре Марии — Людвике — после той манифестации назначили 30 рублей штрафа за «ношение креста и пение запрещенных песен».
Помолвка
Калиновский попадает в Вильну под впечатлением свадьбы Сераковского. Видимо, именно в это время Мария Ямонт становится его нареченной.
Кастусь в присутствии родных вручает кольцо своей невесте. Вероятно, как раз в те дни обручается его друг Титус Далевский с Еленой Ямонт, сестрой Марии. Кастусь надолго не остается в городе, и в середине августа уезжает в Якушовку — встретиться с уже сильно больным туберкулезом братом Виктором и подготовить к изданию второй номер «Мужыцкай праўды».
Последующие полгода проходят в постоянных разъездах и редких свиданиях с невестой, наполненных противоречивыми желаниями — личного счастья и извечной правды. После того как в октябре скончался брат Виктор, Кастусь перебрался в Вильнюс. Теперь он может регулярно видеться с Марией.
Не сбывшиеся надежды на свадьбу
Надежда на скорую свадьбу была прервана неожиданным известием. В конце января 1863 года вспыхнуло восстание в Польше. Многое из того, что Калиновский и его друзья «красные» готовили на весну с расчетом на подъем широких крестьянских масс в Беларуси и Литве, «белые» во главе с Гейштором попытались реализовать в Польше. Но край был к борьбе еще не подготовлен. Между тем, Калиновский постановил присоединиться к восстанию, поскольку над его организацией уже нависла угроза разоблачения. Мария поддерживает Кастуся в нелегкой работе, не позволяя опустить руки даже тогда, когда «белые» организовали направленный против него переворот и отстранили от руководства восстанием. Мария совместно с сестрами организует женский комитет. Они собирали пожертвования для семей повстанцев, разносили почту, заботились о пленных, передавали в острог еду, свежее белье, чай, сахар, табак.
После того как жандармы арестовали лидеров «белых» Франциска Далевского и Якуба Гейштора, а также варшавского комиссара Оскара Авейде, руководство угасающим восстанием вновь перешло Калиновскому и его соратникам. Квартира Ямонтов становится фактически штабом революционной организации, где завсегдатаями, кроме Калиновского, были Титус Далевский, Игнатий Зданович, Эдмунд Вериго, Эммануэль Юндил, Станислав Буховецкий, Ильдефонс Милевич… Людвика Радзевич вспоминала их актуальные и ныне высказывания: «Сердце замирает, когда осознаешь масштабы несчастья народа, цвет которого растоптан врагом, а над памятью этих святых мучеников, случается, глумятся их собственные дети».
Штаб-квартира восстания
У Ямонтов в конце июля 1863 года состоялась встреча Калиновского с комиссаром варшавского Национального правительства Леоном Гловацким, братом великого польского писателя Болеслава Пруса. Они спорили. Калиновский выступал за самостоятельность земель бывшего Великого Княжества Литовского и передачу земли крестьянам. Этим он настраивал против себя местных помещиков, не готовых на жертвы даже во имя родины.
Последние месяцы 1863 года Калиновский прожил в ожидании ареста. Ни уговоры друзей, ни слезы на глазах Марии не не могли заставить его воспользоваться присланным из Петербурга паспортом на чужое имя и выехать за границу. Кастусь Калиновский и Титус Далевский обещают друг другу, что будут до конца бороться за дело, в которое верят.
Накануне ареста
В начале декабря на квартиру по улице Заречной в Вильнюсе, где ночевал Калиновский, врывается полиция. Но он успевает сбежать через окно в одном белье. Дом окружен жандармами, в комнате идет обыск. Уже который час Калиновский лежит на кровле, вглядываясь в звездную бездну, забыв о холоде, один на один с целым миром.
Прежние мысли, переживания, чувства, устремления, жизненный опыт, знания и навязанные ценности отошли в небытие — его как бы не существовало. Он уже бессмертный. Оставалось только умереть…
Обыск давно закончился, в комнате было тихо, но он лежал на кровле, совершенно окоченевший. Вместо прежнего безостановочного движения мыслей наступил осознанный покой, состояние уверенности.
Впоследствии Калиновский написал другу Болеславу Длусскому: «Не беспокоюсь ни о чем, то через окно на крышу, то как-то иначе из их рук выскальзываю. Пока что Бог хранит, а когда придется повиснуть, так пусть будет это в утешение всем литовским панам и пресветлой Москве».
Предсмертная переписка
Конец 1863 года был омрачен казнями самых верных друзей: Игнатия Здановича, Мечислава Дармановского и Титуса Далевского. А в ночь на 29 января 1864 года в стенах монастыря святых Иоаннов арестовали и Калиновского. Он назвался Игнатием Витоженцем, но бывший соратник Витольд Парафианович под давлением жандарма Лосева выдал настоящее имя задержанного. В ту же ночь арестовали и всю семью Ямонт, кроме Людвики, которая жила отдельно.
Кастусь оказался под стражей в бывшем доминиканском монастыре, а его невеста Мария — в здании напротив, бывшем монастыре миссионеров. В окно каждый из них мог видеть место заключения другого. На помощь им пришла тетка Марии — Ядвига Мокрицкая. Людвика Радзевич вспоминала о ней: «Женщина элегантная, немолодая, образованная, воспитанная, скромно одеваясь, она всегда находила возможность проникнуть туда, куда другие и подступиться не могли».
Ядвига Мокрицкая за взятку жандармам смогла наладить переписку между Кастусем и Марией. Каждая переданная записка обходилась в 10 рублей и в любой момент могла попасть в руки полковника Лосева. В одной из записок к любимой Калиновский писал: «Завидую даже свободе той вороне, которую из своего окна вижу на снегу».
Именно благодаря Мокрицкой из камеры № 3 в Париж к одному из руководителей восстания в Польше Агатону Гилеру попала небольшая записка с предсмертным письмом Калиновского, которое известно нам как «Письма из-под виселицы».
Помимо Мокрицкой, помогал Калиновскому и главный врач расквартированного в Вильне Атаманского казачьего полка, одновременно особый врач тюрем для политических заключенных Карл Фавелин. Это был типичный российский интеллигент XIX в., хорошо образованный и порядочный человек. Однажды, войдя к Калиновскому в камеру, врач застал того рядом с окошком. Кастусь в форточку сыпал на подоконник хлебные крошки. Воробьи и голуби, развлекая Калиновского, дрались за крошки. Он улыбался, вдыхая свежий морозный воздух, и прислушивался к звукам органа, доносившимся из храма. Фавелин был поражен: человек приговорен к смертной казни, но продолжает радоваться каждому мгновению жизни. Именно Фавелин добился от председателя следственной комиссии, чтобы Калиновскому позволили ежедневные четвертьчасовые прогулки по монастырскому дворику.
10 (22) марта 1864 года Кастусь Калиновский по приказу Михаила Муравьева был повешен на Лукишской площади. Летом 1864 года его невеста Мария Ямонт вместе с родителями и сестрой Еленой была выслана в Тобольск. Она мужественно перенесла сибирскую ссылку и в 1874 году вернулась на родину, откуда переселилась в Варшаву. Лишь после того как скончались ее родители и родная сестра Елена, Мария согласилась на брак с бывшим повстанцам Генрихом Дмаховским. Ее не стало 3 сентября 1908 г., но память про Марыську и Кастуся остается в нашей истории:
Марыська чарнаброва, галубка мая,
Гдзе ж падзелася шчасце
і ясна доля Твая;
Усё прайшло — прайшло
як бы не бывала,
Адна страшэнна горыч
у грудзях застала…
[Марыська черноброва, голубка моя,
Где же поделись счастье
и ясная доля Твоя;
Всё прошло — прошло
как и не бывало,
Одна страшная горечь
в груди осталась…]
«Можно взять автомат и пересечь границу?» Паук спросил у пограничников, законно ли российские войска в 2022 году пересекли белорусско-украинскую границу55
Комментарии