Санкции пересмотреть, послов вернуть? Что стоит за «манифестом» Андрея Дмитриева

Экс-кандидат в президенты, бывший политзаключенный Андрей Дмитриев опубликовал программную статью «Чего хотят белорусы в Беларуси» в журнале «IPG — Международная политика и общество», который издает немецкий Фонд Эберта.

Критики подходов, озвученных Дмитриевым, сразу же заявили, что его нарративы совпадают с нарративами власти и ее помощников из числа перебежчиков из демократического лагеря — Романа Протасевича и Юрия Воскресенского. Мол, если власть против санкций и за возвращение послов, значит, и Дмитриев просто подпевает ей, обслуживая ее интересы и являясь таким «Протасевичем-light».

Так ли это? Здесь стоит привести историческую аналогию. В конце XIX — начале XX века власти Российской империи боролись прежде всего с той частью политической оппозиции, которая практиковала индивидуальный террор. В то же время давление на социал-демократов, марксистов, которые по политическим причинам были против террора, было значительно меньшим. Кстати, российский перевод «Капитала» Маркса был легально опубликован в России еще в 1872 году. В начале XX века власти, их спецслужбы создавали лояльные профсоюзы, пытаясь перехватить повестку дня у социал-демократов («зубатовщина»).

Считала ли царская власть бомбистов большей угрозой для себя? Да, считала. Подпевали ли социал-демократы власти, отказываясь от террора? Нет, они это делали из собственных политических убеждений. В конечном итоге победу в российской революции одержала ленинская фракция социал-демократов, которые власти казались менее опасными.

Исторические аналогии, конечно, не доказательство. Но эта аналогия — пример того, что течения оппозиции, которые кажутся власти менее опасными, иногда оказываются более успешными в борьбе с ней.

Возвращаясь в современность, к манифесту Дмитриева, стоит обратить внимание на ряд его особенностей. Анализ ситуации и предложения экс-кандидата в президенты во многом едва ли не дословно совпадают с тезисами Андрея Егорова, озвученными на последней конференции «Новая Беларусь» в августе этого года. Про целесообразность возвращения послов и исчерпанность прежней стратегии демократических сил Егоров тогда точно говорил. Также за пересмотр стратегии демократических сил выступают и некоторые другие общественные деятели и политики (Татьяна Хомич, Светлана Мацкевич, Иван Кравцов, Ольга Горбунова). Среди журналистов и экспертов, отстаивающих этот подход, можно назвать Ольгу Лойко и Григория Остапеню.

Все они, в отличие от Дмитриева, эмигранты. Над ними не висит угроза визита ГУБАЗиКа. Однако они говорят примерно то же, что и Дмитриев. Из чего некоторые могут делать вывод, что они все — запуганные или подкупленные властями. Правда, не совсем ясно, как. Но можно сделать и обратное заключение: что Дмитриев просто сам по себе так думает и пытается в очень непростых условиях заниматься политикой.

За последнюю трактовку — политический бэкграунд бывшего председателя движения «Говори правду». Чего из того, что он написал сейчас в статье в немецком издании, он не говорил, начиная с 2010 года — в качестве руководителя штаба кандидатов в президенты Владимира Некляева (2010) и Татьяны Короткевич (2015), и в качестве кандидата в президенты в 2020 году? Так примерно то же он говорил и тогда. Он и тогда не был за санкции, и тогда был против изоляции Беларуси, он и тогда был за расширение влияния Европы в Беларуси и за мирные перемены. Изменились другие (в том числе Протасевич и Воскресенский), изменились обстоятельства, но не он.

Еще важные факторы ситуации — это личные обстоятельства Дмитриева. Он был осужден по политической статье после 2020 года, но, в отличие от тех же Протасевича и Воскресенского, не был помилован и отбывал срок заключения от звонка до звонка. И остается в стране, очевидно, имея возможность ее покинуть.

Важность последнего фактора он косвенно подчеркнул в заголовке своей публикации, говоря про «белорусов в Беларуси». Он не противопоставляет их белорусам в диаспоре, но отмечает, что многие вещи изнутри страны видятся иначе, чем снаружи.

Это долгий (и безрезультатный) спор: могут ли перемены внутри страны быть инициированы диаспорой. Исторический опыт Беларуси подсказывает отрицательный ответ. Но если в нынешней ситуации ответ и положительный, то понятно, что без каких-либо политиков внутри страны перемены вряд ли возможны. Так вот Дмитриев своей статьей и делает заявку на то, что он один из них.

При этом можно допустить, что на его активность он получил молчаливое (или немолчаливое) разрешение от власти или от каких-либо лиц из окружения власти. Других сажают за бело-красно-белый флаг и «крамольную» фотку в соцсети, он же публично в зарубежном издании пишет про «революцию 2020 года». Не исключено, что административный арест его бывшей соратницы, также экс-кандидатки в президенты Татьяны Короткевич — напоминание ему о том, что поле его политической активности достаточно ограниченное.

Но с другой стороны, а как даже теоретически можно представить себе «пробуждение» политической активности внутри страны? Даже теоретически оно должно происходить в достаточно лояльных формах. Кстати, стоит вспомнить, что полное название БНФ в период его создания включало в себя добавление «За перестройку». В поддержку линии партии, так сказать. Сегодня это воспринимается с усмешкой, но именно так и было. Кстати, в куда более благоприятных и вегетарианских условиях.

Очевидно, есть альтернатива, о которой напоминает опыт той же Российской империи — глубокое подполье, конспирация. Теоретически — так, альтернатива. Практически… Достойна сожаления судьба плана «Перамога», даже и вспоминать не хочется. Но в любом случае ничего про плоды деятельности такого подполья сейчас мы не знаем. И поэтому можно допустить, что его и нет.

Современные технологии, более высокая образованность населения открывают больше возможностей для высказывания своих мыслей и коммуникации. Но они расширяют и возможности контроля со стороны государства. Какой тут баланс, сказать сложно; каким он будет через несколько лет — еще сложнее. Но факт, что никаких внешних проявлений какой-либо подпольной политической деятельности в современной Беларуси мы не наблюдаем.

И поэтому выглядит, что проявления политической активности внутри страны возможны лишь в такой форме, в какой это делает Дмитриев.

Но созвучие тезисов манифеста Дмитриева и слов названных выше политиков и общественных деятелей диаспоры свидетельствует о том, что это — течение политической мысли и в стране, и в эмиграции, переосмысление результатов 2020 года.

Правы ли сторонники этого течения? А прав ли был респектабельный банкир Виктор Бабарико, идя на выборы в 2020 году? Правы ли те, кто тогда подписывался за него, кто выходил на улицу? Можно сказать, что и нет. Бабарико в тюрьме, протесты были подавлены, в стране много лет царит реакция.

Так это касается и любой политической стратегии, в том числе и нынешних предложений Дмитриева и Егорова. Но они имеют шанс добиться, если не успеха, то популярности. И особенно внутри Беларуси. Все же 2020 год, его настроения и надежды все дальше отходят в прошлое. И можно предположить, что если не произойдет какой-то неожиданности, если не прилетит «черный лебедь», то социальная база, на которую ориентированы подходы Дмитриева и Егорова, будет по крайней мере не уменьшаться.

Возвращаясь к статье Дмитриева, стоит обратить внимание на место ее появления. Она появилась не в его социальной сети, а в издании фонда, спонсируемого руководящей в Германии Социал-демократической партией.

Это не означает, что Берлин уже сейчас готов изменить свою политику относительно официального Минска и вообще пересмотреть подходы к Беларуси. Но публикация именно в этом издании может свидетельствовать о том, что мысли на этот счет в политических элитах как Германии, так и других стран ЕС возникают разные.

В 2020-2021 годах сомнений в рациональности западного подхода к Беларуси не возникало. Сейчас они возникают, по крайней мере среди белорусов. А возможно, и не только среди них.

• 5
• 7
• 0
• 0
• 0
• 2
• 0
• 0