«Закроешь дверь и поцелуешь ее, потому что есть такая возможность». Как женщины любят женщин в колонии
«Наша Ніва» связывалась с Дарьей Афанасьевой, бывшей политзаключенной и фем-активисткой, для беседы о любви между заключенными женщинами. Получили искренний рассказ о намного большем — то, на что готов человек, когда его лишают любви и тепла. И как за это наказывают.
«Не обязательно будут поцелуи, какие-то эротические прикосновения или секс, все может остановиться на теплых жестах»
Больше всего, говорит Дарья, в колонии страдают политзаключенные женщины, которые осознали себя лесбиянками еще на свободе. И здесь главная проблема — невозможность поддержать коммуникацию с партнершей, потому что в колониях политзаключенные могут переписываться только с близкими родственниками.
В Беларуси нет однополых браков, поэтому партнерша никак не может официально стать близким родственником. Тогда остается одно:
«Можно просить маму или папу передавать привет в письмах, но здесь вопрос в твоих отношениях с ними и возможности им доверять. Тем более что ты не будешь через них передавать что-то совсем личное, не все готовы открыться посреднику. Возможно, до задержания женщина никому не рассказывала об этой связи и своей ориентации, но, чтобы поддерживать контакт со своей парой, ей приходится сказать родителям — мол, моя подруга будет через вас мне писать и передавать привет.
В более здоровой ситуации ты можешь прийти с ней к родителям и сказать: познакомьтесь, это моя девушка, мы любим друг друга. А здесь это происходит как-то ужасно: ты сидишь, а она не знает, что ей делать и куда обращаться, говорить о вас или не говорить, ты не можешь это с ней обсудить и прийти к решению», — объясняет Дарья.
Даже если удалось передавать приветы через родных, такая коммуникация может быть слишком долгой — нужно дождаться, чтобы письмо дошло, партнерше передали информацию, та дала ответ, а после дошло ответное письмо.
Также для таких женщин существует вопрос, рассказывать ли в письмах о своей ориентации: на свободе об этом можно было говорить относительно открыто, а в колонии так не получится, потому что такая информация может стать дополнительным поводом для давления.
Нередко случается, что в колонии женщины, которые раньше считали себя гетеросексуальными, начинают интересоваться другими женщинами. Дарья объясняет это двумя причинами. Во-первых, по ее мнению, в нашей культуре не дают девушкам выбора, какой может быть их ориентация, их учат только одной возможности. А потом женщина попадает в ситуацию, когда мужчин вокруг тебя почти что нет, а если они есть, то неприятные — режимные, оперативные сотрудники. У женщины отбирают основной выбор, и она начинает присматриваться к альтернативному варианту. А поскольку раньше она не знала, что такое возможно, то, что с ней происходит, начинает ее пугать.
Во-вторых, говорит девушка, заключенной может просто не хватать тепла и поддержки:
«Не то что там меняется ориентация… Скорее, это про то, что ты ищешь кого-то близкого. Не обязательно будут поцелуи, какие-то эротические прикосновения или секс, все может остановиться на теплых жестах, которые ты определишь как нечто большее, ведь тебе этого очень не хватает. Когда ты там живешь годами, тебе хочется, чтобы кто-то тебя обнял, подождал, сделал тебе кофе, спросил, как прошел твой день. Этого так не хватает, что ты за это цепляешься и иногда, возможно, тебе хочется чего-то большего. А потом ты выходишь на свободу, у тебя снова появляется выбор и ты забываешь то, что было в колонии. Возможно, кто-то ищет и просто сексуальное удовольствие, но за решеткой это связано с большим выбросом адреналина, так как много опасности.
Знаю девушку, которая до заключения не задумывалась ни о чем однополом, но за решеткой пришла ко мне спрашивать: что ей делать, если у нее есть такие чувства? Я у нее спросила, зачем она ставит себе рамки. Там и так все запрещали, так если у нее есть это прекрасное чувство, почему бы не попробовать? И это оказалось взаимно».
В итоге, вспоминает белоруска, женщина вышла на год раньше своей избранницы и дождалась ее. За этот год она встретилась с ее родными, поддерживала их и ее, передавала открытки через маму. Когда отношения начинаются в колонии, женщины ждут своих партнерш — собеседница не упоминает ни одного обратного случая.
Дарья рассказывает: тем, кто никогда не сталкивался с лесбиянками, казалось, что в колонии их очень много.
На самом деле это не так, просто в колонии высокая концентрация женщин, и все знают друг друга, как будто это одна большая деревня, невозможно что-то скрыть. Более того, все об этом разговаривают, ведь в колонии ничего не происходит, а это что-то интересное. Но были такие женщины, как Дарья, кто принимал решение не заводить в колонии никаких отношений, потому что это связано «с разбитым сердечком, риском, большими проблемами и для меня, и для женщины, с которой я могла бы начать отношения».
«Ты поцелуешься, а потом у тебя сердце стучит еще пару часов, и ты не можешь понять, почему»
Как начинаются отношения в колонии? «Просто ты замечаешь атмосферу рядом с ней, ловишь вайб и понимаешь, что у тебя с ней общие интересы или тебе интереснее слушать ее, а не других. На построении ты ищешь ее глазами. Когда она в другом отряде, ты постоянно ее высматриваешь. Тебе хочется делать ей маленькие сюрпризы и подарочки — в колонии это запрещено, но ты готова рискнуть, чтобы ее порадовать.
Если ты на больничном, а она на работе, можно просто до ее прихода сделать ей кофе или горячий бутерброд и позаботиться о ней. Там это ценится больше, чем айфон в подарок на свободе. Приходишь с дежурства, а у тебя кофе готов и стоит йогурт с ложечкой.
Ты понимаешь, что она рисковала и нарушала правила, потому что нельзя делать другой осужденной кофе и делиться, но она сделала это ради тебя, и тебе очень приятно.
А дальше вы признаетесь друг другу или нет, потому что ты все равно чувствуешь, когда нравишься человеку больше, чем по-дружески», — рассуждает Дарья.
Ничего большего ты там не сделаешь, говорит собеседница, все проявляется через мелочи. Есть возможность ухаживать, написать девушке стихотворение, вы можете закрыться в комнате для мытья, где хорошая акустика, и она тебе там будет петь песню. Дарья называет непередаваемыми ощущения, когда заключенные перед отбоем могут вместе стоять и смотреть на небо в окошко, и девушка вдруг начнет читать партнерше стихотворение.
Это еще и возможность раскрасить жизнь, объясняет белоруска. На свободе у тебя много разных эмоций, а за решеткой постоянно день сурка. А тут ты начинаешь ждать встречи, ищешь человека взглядом, у тебя всегда есть, к кому подойти и пообщаться, кого поревновать. Тогда время идет быстрее и жить более интересно.
Возможности для секса? Конечно, они есть, смеется Дарья: «Было бы желание — можно найти варианты и в отряде, и на фабрике, просто ищешь момент, когда никого не будет вокруг. Когда речь о сексе, нужно, чтобы никто не проходил мимо довольно много времени, или чтобы те, кто вокруг, не поняли, что происходит. В этом плюс однополых отношений, ведь тогда можно не спалиться, если кто-то есть возле вас.
А если мы говорим о поцелуях, прикосновениях и объятиях, с этим намного проще — для этого достаточно и пары минут, и пары секунд. Иногда ты понимаешь, что у тебя есть 15 секунд, и ты закроешь дверь и поцелуешь ее, потому что есть такая возможность. Главное — решиться на это, потому что если вас поймают, будет очень плохо, так просто это не оставят. Ты поцелуешься, а потом у тебя сердце стучит еще пару часов, и ты не можешь понять, почему: или поцелуй был такой приятный, или ты боялась, что вас спалят».
Последнее случалось постоянно, говорит собеседница. В колонии есть пары, о которых все знают, потому что они постоянно проводят время вместе, просто не ко всем за это есть претензии. Вопрос в том, объясняет Дарья, хорошие ли у тебя отношения с администрацией и не перебираешь ли ты: одно дело, когда вы это делаете тихонько, а на глазах у всех просто разговариваете, и другое, если вы целуетесь при всех, тогда тебя переведут, будет давление и рапорты.
«Ходили сплетни, что контролер влюбилась в осужденную и в итоге уволилась»
Сотрудников колонии белоруска делит на две категории: или они ненавидят лесбиянок, или им все равно, но на них давит руководство. В правилах внутреннего распорядка есть пункт 58.29, запрещающий «лесбиянство и развратные действия сексуального характера». Но ведь с лесбиянками обычно разбираются иным образом:
«Тебя спалили за отношениями — вас переведут в разные отряды и на разные смены, чтобы вы не могли общаться, не дадут работать сверхурочно. Тогда вы сможете видеться только в воскресенье, а если здания ваших отрядов далеко друг от друга или если тебе запретят ходить в клуб, вы не увидитесь и в воскресенье. Они могут сделать твое пребывание в колонии еще более невыносимым: постоянно будут цепляться, манипулировать и использовать тебя, попытаются вас рассорить, пустят слухи. Тебя переведут в отряд с плохой репутацией, и любая твоя коммуникация тогда будет под дополнительным контролем.
Сотрудники очень плохо реагируют даже на обычную коммуникацию. Если бы меня заметили в отношениях с женщиной, потом любую мою теплую коммуникацию понимали бы как романтическую. В колонии нельзя дружить, нельзя тепло общаться — убивают все человеческое. За это тебя могут вызвать в кабинет, беседовать с тобой неприятным образом. Когда я говорила, что на свободе боролась за права женщин, меня сразу отправляли «на остров Лесбос», начинали наезжать — мол, ты из этих?»
Почему в колонии нет дружбы? Дарья говорит, что администрация создает такие условия, чтобы женщины не дружили, там нужно выживать. У кого-то есть помощь с воли, а у кого-то — нет, и поэтому с девушкой могут начать дружить, ведь у нее хорошая передача, просить кофе или конфету. Когда передача заканчивается, «подруга» переходит к другой, у которой есть такая же передача, а ты же ей уже доверилась. Так случится раз, два — а на третий раз ты уже им не поверишь.
Или женщины сильно дружат, а потом одну из них вызовет оперативник и скажет: «Сдавай, а то у тебя не будет свидания с семьей». Понятно, что ты поставишь семью на первое место. А кого тебе сдавать, как не подругу, о которой ты знаешь все? Таких историй очень много, но не среди политических, уверяет собеседница.
Если сотрудники выяснили ориентацию женщин, они могут «подложить» одну под другую — подговорить осужденную, чтобы она втерлась в доверие к другой женщине, а потом подставила ее или спровоцировала конфликт, чтобы у той женщины был рапорт за нарушение. Поэтому за решеткой постоянно думаешь: человек на самом деле хочет с тобой общаться или это какой-то повод? Дарья говорит, что много крутила в голове, не «спалилась» ли она взглядом или поведением.
В мужских колониях существует «низкий статус», который связан с сексуальными предпочтениями человека. В женской колонии такого нет: «Я разговаривала с девушкой, которая сидела где-то в 2016 году, открытой лесбиянкой. Она говорила, что из-за этого пару раз с ней не хотели сидеть за одним столом, но сейчас такого нет. Иногда проскакивали слова вроде «ковырялки», но никакого давления от осужденных не было».
Дарья вспоминает историю, когда сотрудница колонии влюбилась в заключенную: «Не знаю, насколько это правдиво, но ходили сплетни, что контролер влюбилась в осужденную и в итоге уволилась. Я хочу в это верить, думаю, такое возможно».
«Крутишь в голове, как там она, и можешь надумать все что угодно»
Что происходит с отношениями, когда ты фактически теряешь партнершу на несколько лет? Вопрос в том, рассуждает собеседница, насколько раньше отношения были осмысленны и насколько партнерши готовы их сохранять. Твою половинку посадили, а у тебя, возможно, есть нерешенные вопросы с ней, или она со своей стороны думает, что ее ждут как-то не так, и у тебя нет обратной связи. Еще влияет, вынуждена ли девушка уехать из страны, потому что и ее могут преследовать, и от этого коммуникация тоже ухудшается. Вопрос, готова ли она принять, что партнершу еще придется ждать, возможно, несколько лет, или нужно жить дальше.
Для человека за решеткой время застывает, застывают и отношения, которые были до этого. А когда заключенный или заключенная выходит на свободу, вокруг нее много происходит и ее привязанность к другому человеку эволюционирует. На свободе есть много возможностей и знакомств, можно просто зайти на сайт знакомств или познакомиться с кем-то на концерте, а у партнерши за решеткой такой возможности нет. Поэтому у многих заключенных паранойя и недоверие к любимым на свободе.
Пока ты за решеткой, ты же не можешь выключить своих тараканов в голове, говорит Дарья: «Начинаешь геройствовать — мол, не жди меня, живи своей жизнью, или, наоборот, просишь тебя ждать. Хочешь, чтобы тебе передали шоколадку с соленой карамелью, а тебе передают белую пористую, и ты такая: почему ты ее купила, кто у тебя там такое любит?
Дело и в том, были ли вы к этому готовы. Не думаю, что все, кто сейчас сидит за события 2020-го, были готовы к тому, что попадут за решетку и поедут в женскую колонию. Если бы девушки заранее знали, что случится, вышли ли бы они на протесты? Мне кажется, мало кто в отношениях готов ждать годами. Это очень тяжело психически, да и здоровье страдает от того, что ты постоянно на нервах. Крутишь в голове, как там она, и можешь надумать все что угодно».
Политических женщин обычно хорошо ждут, говорит собеседница. Есть и другие примеры, но их очень мало. А другим заключенным, кого встречала Дарья, почти никогда так не везет.
Она вспоминает пример, когда женщина не дождалась женщину: «Мне казалось, у них были такие яркие эмоции, они постоянно проводили вместе время. Одна осталась в колонии, а другая поехала в колонию-поселение, потом освободилась и вышла замуж. Они продержались друг без друга лишь пару месяцев.
Наверное, той, что вышла замуж, просто не хватало положительных эмоций, любви и заботы. Когда она была в колонии, она это приняла и сама дала это человеку, потому что у многих есть желание делиться любовью. А потом она вышла и поняла, что теперь может получить поддержку и заботу от кого-то более привычного для нее. Другой девушке было очень тяжело — она думала, что все слова оказались ложью, искала, что она сделала не так».
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ«В СИЗО так отвыкла от света, что в колонии не могла полностью открыть глаза». Экс-политзаключенная — о трех годах за решеткой за чаты в телеграме
«Подельники? Классные дети». Преподавательница БГУИРа, которая отсидела по делу студентов, о том, как оптимизм спасал за решеткой
Узнали о заключенных, которые в гомельской колонии прессовали Марию Колесникову
Комментарии