Денис Дудинский: У меня есть мечта. Я хочу выпить с Азаренком

О времени шакалят

Дудинский говорит, что Азаренка никогда лично не видел. Но на его страницы периодически заходит.

«Мне интересно, ну честно интересно. Это вот биологическая такая жизнь, зверинец своеобразный, заходишь посмотреть, чтобы палочкой потыкать, живое ли оно.

Я смотрю вот эту биологическую жизнь, она не вызывает, разумеется, никаких эмоций, это просто для фиксирования у себя где-то на подсознании, что вот оно так есть.

И я могу посоветовать, если вы попали сейчас в депрессию, если вы считаете, что вы никто, вы никому не нужны, что вы говно, зайдите на страницу Григория Азаренко, и вы поймете, что все у вас хорошо в жизни».

Он рассказывает о динамике деградации на государственном телевидении.

«Почему люди в двадцатом году уходили с того или иного насиженного места — не важно, руководитель или просто телеведущий? Потому что у людей хватало эмпатии, интеллекта и образованности, чтобы сделать выводы. И люди те, самые начитанные, высокообразованные, интеллектуальные люди, они ушли.

Следующий этап — люди, которые не могли похвастаться какими-то выдающимися способностями, они посмотрели на этих и сказали: нет, наверное, я просто тут забьюсь в угол и буду тихонечко сидеть.

А дальше вот это днище, которое было, люди, которые никогда не могли бы попасть в кадр, просто потому, что безалаберные, плохо образованные, интеллектуально недоразвитые, сейчас сидят в кадре».

Он вспоминает людей, к которым когда-то хорошо относился.

«Сергей Луговский — я очень его любил, но то, что он несет сейчас с экрана…»

«Катя Забенько просто попала в днище, когда рассказывала о том, что в Купаловском театре происходит (Забенько озвучила одиозный сюжет о Купаловском театре на СТВ — НН). Катя, а как тебе сейчас живется?» — спрашивает Дудинский.

Он считает, что пропагандистам сейчас страшно, потому что «им нужно менять все, нужно поверить в то, что Земля плоская». «То есть надо поверить в то, во что они физически не могут поверить, что тот сегмент, которому они сейчас верой и правдой служат, что он ошибочен, деструктивен, что он предательски опасен. Они не могут в это поверить. Они приходят красивые (гример, костюмы — все), садятся и говорят с легким прищуром о том, как Украина собирается нападать на Беларусь. «Суки, я когда это слышу…», — взрывается Дудинский.

«Не существовало ни Тура, ни Лебедевой, ни Азаренка, ни Пустового [во времена его работы на телевидении]. Время шакалят настало в 2020 году, они получили свои места. Но, с другой стороны, я радуюсь, что это именно Тур, именно Азаренок, Гладкая, что люди без особого интеллекта. Потому что если бы на их места пришли такие «киселевы», это было бы тогда ух-ух», — говорит он.

Он считает, что судьбу пропагандистов должен будет решить суд.

Почему телевизионщики в 2020 году просто ушли с телевидения, а не выступили в эфире?

Дудинский говорит, что на телевидении был ОМОН — и во дворах, и на первом этаже. А журналисты, которые, может, и хотели бы как-то выступить, не могли это сделать.

В понедельник 10 августа утром, например, выходила программа «Добрай раніцы, Беларусь».

«Утром 10-го уже все руководство было на кнопках, чтобы никто ничего не нажал и не выпустил в эфир.

Светлана Боровская красиво вышла в эфир, сказала: «Доброе утро. Ну, что-то происходит, и не надо делать того, чтобы было всем плохо. А давайте делать то, чтобы было всем хорошо». И в итоге девочки, сдав кого надо, успешно сели в кресло ведущих программы «Добрай раніцы, Беларусь», — рассказывает Дудинский, не называя имен.

Три мечты Дудинского

Денис говорит, что имеет три мечты.

«Первая мечта — это концерт группы Depeche Mode (чтобы вот ты такой, и вот перед тобой Depeche Mode).

Вторая мечта — поехать в Австралию. Я с детства люблю Австралию, я ее знаю наизусть, знаю ее лучше, чем австралийцы. Все штаты могу назвать, береговую линию могу с закрытыми глазами нарисовать.

Третья мечта — менее реализабельная, чем две предыдущие, — это посидеть с Азаренком. Чтобы сесть, подливать Грише и чтобы он говорил, говорил. А я смотрел, слушал. Это реальная моя мечта, я не вру. Я хочу понять. Я хочу быть первым человеком, который возьмет интервью у Азаренка. Я хочу выпить с Азаренком. Я свободный человек в свободной стране, я имею право хотеть. Вот и все».

Павялічыць

«Табернакль»

Дудинский говорит, что придумал рассказ, который назвал «Табернакль».

«Человек, которого я называю или полковник или маршал — усредненное что-то. И в один прекрасный день, когда все произошло, всех свергли, его как бы приговорили к смертной казни, но смертную казнь заменили на то, что он помещается в стеклянный куб. Куб стоит на главной площади. Там все отлично, там есть душ, есть унитаз. У него есть книги, его проверяют врачи, потому что важно, чтобы он жил. Но все стеклянное. Все должны видеть все 24 часа в сутки. Ты голый моешься, это все должны видеть.

Следующий этап. Ему говорят: а давайте мы вас выпустим, и вы скажете вот то, что вы всегда говорили — о наших врагах, которые у границы, мы вам трибуну поставим, а вы выйдете, и это шоу на стадионе, как группа Depeche Mode, но вы будете говорить вот это. И огромное количество людей собирается и слушает вот это.

А потом его отправляют, как картину Мону Лизу, на экспозицию куда-то в другую страну, они меняются с арабским каким-то. И потом в итоге где-то в мире существует точка, куда собирают всех в этих табернаклях, допустим, в Берлинский зоопарк.

И вот между жирафами и слонами есть полковник. Ты можешь посмотреть на кормление. Наука тем, у кого вдруг появится мысль, ну а людям развлечение.

Пусть они зарабатывают деньги, зачем их казнить, если они могут вот таким образом зарабатывать деньги?» — рассказывает он.

О Родине

Дудинский говорит, что к нему иногда в комментариях приходят с претензией: «Ты продал Родину».

«Когда у меня есть время и настроение, я задаю вопрос: а что такое Родина? В ответ получаю, что это страна, которая тебя родила, воспитала, дала (вот это я очень люблю) путевку в жизнь.

Страна, которая родила и воспитала меня, — Советский Союз. Вы тут при чем? А Беларусь для меня как родина — это какие-то маленькие уголки, это дворики, это мои друзья-товарищи, большинства которых уже нет в Беларуси. Конечно, это мои родные, близкие, вот детский сад, в который я ходил, вот школа, в которой учился. Но это всего лишь привычка, это наша внутренняя экстраполяция того, что мы хотим чувствовать».

Он говорит, что абсолютно не скучает без Беларуси как территориального образования, с такой властью, политической, экономической ситуацией.

«Я до сих пор помню место, где я похоронил хомяка своего в детстве. Ваня или Вася его звали. Вот это родина, а не все это, что нам пытаются всунуть», — говорит он.

О тех, кто остался

«Я пришел недавно к важному выводу. Я очень хочу, чтобы вот те люди, которые, скажем так, на нашей стороне, которые остались в Беларуси, я очень хочу, чтобы они и оставались в Беларуси. Чтобы они ничего не писали, никуда не выходили, не лайкали, не комментировали, чтобы они не сдавали сами себя в лапы Следственному комитету, ГУБОПиКу.

Потому что если час пробьет, они должны быть там хотя бы для того, чтобы накрыть нам поляну, когда мы вернемся.

Пожалуйста, живите, оставайтесь на свободе и делайте максимально возможное, чтобы вы не уехали, чтобы вы не сели, чтобы вас не вычеркнули из списка разрешенных. Я понимаю, иногда хочется взять и написать или поставить где-то лайк — не делайте этого.

Вы та самая сила, которая есть будущим Беларуси. Читайте, смотрите фильмы, гуляйте, пейте кофе, выкладывайте для нас, уехавших, красивые посты, как там в Минске солнечно», — говорит Дудинский.

Читайте также:

«На стене углем список: вот кого расстреляли, а вот кто задохнулся в подвале». Две короткие истории про ужас войны

«И тут из выгребной ямы кричит Тур». Дудинский образно описал белорусскую пропаганду

Дудинский — о мудрости калиновцев, ужасах войны и почему пропаганда на БТ никогда не станет соловьевской

• 59
• 0
• 4
• 7
• 5
• 9
• 16
• 0