«Щербу вообще не считаю белорусом». Гимнаст из «Дю Солей» Семен Букин дал первое интервью после перехода на белорусский язык
Бывший гимнаст и артист цирка «Дю Солей» Семен Букин прошел через сутки в белорусской тюрьме и вынужденный отъезд из страны. Сейчас парень путешествует с канадским цирком по миру. «Белорусские и российские паспорта сегодня зашкварные». А в путешествиях «первым делом научился жить по графику», рассказал Букин в своем первом белорусскоязычном интервью «Нашей Ниве».
Семен Букин: Я начал постепенно переходить на белорусский язык где-то в 2019 году, после поездки по работе в США. Гуляли по Детройту с двумя парнями из России, с кем я тогда дружил. Поправил одного из них, кто произнес слово неправильно — раньше любил это делать, ведь у меня мама-учительница и она тоже меня часто поправляла. Начали беседовать о языке, и он меня упрекнул: мол, вы, белорусы, своим языком не пользуетесь, он вам не нужен. Закончилось все спором, но я почувствовал, что язык свой надо изучать, и тем белорусам, кто его не знает, должно быть стыдно.
«Наша Ніва»: Ты совсем решил отойти от русского языка?
СБ: Совсем отойти от него я не смогу, но хочу, чтобы моим основным языком был белорусский, так как считаю его своим родным. Когда разговариваю по-белорусски с украинцами, они меня понимают и разговаривают со мной на украинском.
Как-то было плохое настроение, начитался новостей, и решил разговаривать по-белорусски и с русскими тоже. Но это тяжело, потому что люди тебе ничего не сделали, а твой белорусский язык как будто обижает их. Видел, что когда русские видят, как я по-белорусски общаюсь с украинцем, им неприятно, то есть у них такой скрытый империализм, который проявляется в нелюбви к другому языку. К сожалению, не имею и такой белорусской среды, которая понимала бы мое стремление к родному языку и белорусскости.
«НН»: Ты перевел бы всю страну на белорусский язык?
СБ: Если бы мог, то попытался бы сделать так, но не насильно, насильно не будешь мил. Но желаю, чтобы Беларусь общалась по-белорусски. Русский язык не запрещаю, но единственным официальным языком должен быть белорусский.
«Цирк в пандемию обанкротился, но пытался поддерживать артистов деньгами»
«НН»: Что такое «Дю Солей»?
СБ: Это целый мир, который живет по своим правилам, и это лучший цирк в мире.
«НН»: То, что он лучший — это эмоциональное или объективное мнение?
СБ: Объективное, так как работал во многих цирках и могу их сравнивать. Конечно, свои ошибки и недостатки есть и у «Дю Солей», но они не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит в других цирках. «Дю Солей» ближе к искусству, чем к цирку, это другой мир.
Для нас цирк — это просто какие-то артисты, которые показывают номера, возможно, с животными. Но «Дю Солей» — настоящая машина, которая создает не только костюмы для шоу, но и сложные сценические конструкции, которые не сумеет сделать больше ни один цирк. Не говорю уже об огромных социальных гарантиях и системе здравоохранения.
«НН»: Назови три принципиальных отличия «Дю Солей» от Белгосцирка, где ты работал в свое время.
СБ: Первое — уровень мастерства, второе — совершенство социальной политики. Самое важное отличие — это отношение к артисту, ну и, конечно, заработок (смеется).
«НН»: Как проявляется разница в отношении к артисту?
СБ: Здесь артистов уважают, в Белгосцирке же этого нет. Конечно, в лицо тебя там не пошлют, но у меня были случаи, когда со мной беседовали на повышенных тонах, когда не решали вопрос, который нужно было решить. Такое отношение сказывается и на размере зарплат, и на условиях проживания артистов — они ужасные. Даже если ты не из Минска, тебе нужно пройти 40 кругов ада, чтобы получить помещение в цирковом общежитии.
Говорю о Белгосцирке при действующем руководителе [Владимире] Шабане, при бывшей руководительнице Татьяне Бондарчук было иначе. Шабан — бывший кагэбэшник, а бывших в этом деле не бывает, и вот его сделали директором цирка.
«НН»: Как давно ты в «Дю Солей»?
СБ: Пришел туда в 2017 году, но уходил из цирка на время пандемии, с марта 2020 года по февраль 2022-го.
«НН»: Что происходило с цирком во время пандемии?
СБ: Цирк обанкротился, но пытался поддерживать артистов, два или три раза нам перечислили деньги. Может, для канадцев и американцев это были небольшие суммы, но белорусов они нормально поддержали, речь идет о нескольких тысячах долларов.
В цирке уволили 95% сотрудников, там ничего не происходило. Но потихоньку начали шевелиться, появились слухи, что у цирка новые инвесторы, да и само государство — Канада — было заинтересовано в том, чтобы такой цирк, как «Дю Солей», не исчез.
«НН»: Как ты возвращался в «Дю Солей»?
СБ: С каждым из нас созвонились, расспросили, чем мы занимались во время пандемии и что с нами сейчас. Плюс у каждого из артистов есть свой профайл, где фиксируется все то, что с ним происходит, его поведение, наличие травм и так далее, от этих записей тоже зависело, вернут ли нас в цирк.
Далее мы приехали в Монреаль и проходили подготовку к выступлениям, а за нами в то время продолжали следить. Если бы тогда кто-то оказался не готов, думаю, его бы отправили домой.
«НН»: Что ты подразумеваешь под плохим поведением? Ходить на вечеринки во время локдауна?
СБ: Нет, предупреждение можно получить за унижение, обиду коллеги. У нас также запрещено говорить о политике, запрещена дискриминация по расе и по сексуальной ориентации. У нас есть список того, что нельзя делать, но это не какие-то жесткие ограничения, а нормальные правила поведения.
Если ты что-то тут нарушишь, тебе могут ничего не сказать и просто пришлют письмо с предупреждением. Если у тебя их три — летишь домой. Не знаю, были ли здесь драки, но за драку, мне кажется, ты сразу улетишь домой.
«НН»: Цирк — это многонациональная команда. Как на настроениях в ней сказываются военные события?
СБ: Когда началась война, мы были в Монреале. Первую ночь я, как и много моих друзей, не спал, и на следующий день ни с кем не здоровался, не мог смотреть в сторону русских. Знаю, что происходящее — это не их вина, но не хотел, чтобы меня кто-то трогал, и тренировался в тот день только вместе с украинским другом. Ожидал, что может кто-то из тех же русских подойдет ко мне и попытается как-то обсудить события, но этого не было.
Все знают мою точку зрения насчет войны, смотрят мои соцсети, поэтому я чувствую напряжение. Поэтому, возможно, кто-то меня считает врагом, но мы это не обсуждаем, просто работаем.
«НН»: Насколько знаю, русским и белорусам из «Дю Солей» недавно чуть не отказали в визах в Британию. Как это было?
СБ: Мы находились в Дублине, когда об этом узнали. Нас было 14 человек, в том числе и украинцы, и нас направили в Мадрид ждать решения по визам.
Там, кстати, случилась смешная история. Прилетели туда ночью, часть из нас — я, друг-белорус и две русские девушки — поехали на самокатах ждать еду. Когда возвращались назад, мне два раза перебежал дорогу черный кот, а в таком случае мне всегда везет. И все, на следующий день части из нас дали визы, а через пару дней — и всем остальным.
Считаю, что если бы не было войны и если бы у нас был паспорт нормальной страны, нам бы сразу дали визы. А так спасибо, что вообще пустили в страну, белорусские и российские паспорта сейчас зашкварные.
«НН»: Такой цирк, как «Дю Солей», возможен в Беларуси?
СБ: Сейчас — -стопроцентно невозможен. Чтобы такое создать, нужно, чтобы государство было к этому готово. «Дю Солей» поддерживала вся Канада, но в Беларуси другое отношение к искусству, хотя и у нас любят цирк, но, может, принудительно. В Беларуси достояние — это хоккей, а в Канаде — цирк. Когда говоришь канадцу, что ты из «Дю Солей», они очень радуются.
«Не имею никакого желания разговаривать с людьми, которые убили нашу гимнастику»
«НН»: В Беларуси искусство не может объединить всю страну?
СБ: Язык должен быть нашим искусством, которое нас объединит. С него и с истории нужно начинать. У нас очень классная культура, но она затерялась в российской, поэтому нужно ее возрождать. Цирк также должен быть белорусским, а не таким, как сейчас, когда там столько российских артистов.
«НН»: Сейчас ты на связи с бывшими коллегами?
СБ: С коллегами по цирку — да, по спортивной гимнастике — нет. Как началась война, я обратился к Белорусской ассоциации гимнастики. Мы с ними знаем друг друга, ведь я же работал руководителем мужской сборной по спортивной гимнастике. И вот я написал человеку из руководства ассоциации, с которым у меня раньше были очень хорошие отношения и который не поддерживает послевыборное насилие в Беларуси, предложил ему говорить мне, если что-то важное будет происходить с нашей гимнастикой. Но я же в Фонде спортивной солидарности, поэтому, наверное, он побоялся мне что-то писать.
Знаю, что произошло со школой «Кольца славы», где я когда-то тренировался. Ею руководили профсоюзы, а потом она перешла к Мингорисполкому, там много времени не было директора. Кажется, там должна пройти реконструкция. Узнал, что недавно школу закрыли на три месяца, отправили часть тренеров в отпуск за свой счет. Остальных направили работать в маленький зал, где даже нет мужских снарядов для гимнастики.
Вот так они развивают спортивную гимнастику. Она в нашей стране уже давно умирала, но теперь с ней окончательно все. Это обидно, и я не имею никакого желания разговаривать с людьми, которые убили нашу гимнастику.
«НН»: Тебе 34 года. Отвечал себе на вопрос, до какого возраста готов на бродячую жизнь с «Дю Солей»?
СБ: Не отвечал. Я закончил с цирком в 29 лет, когда пошел работать в мужскую сборную, но столкнулся там с совковыми методами работы. И тут неожиданно получил предложение от «Дю Солей», поехал туда попробовать себя и не знал, что у меня нормально пойдет.
Уйду из цирка, если найду для себя что-то другое, «Дю Солей» для меня — это не конечная цель. Начал изучать IТ-сферу, но тут меня позвали возвращаться в «Дю Солей», и пришлось отложить. Хочу себя в будущем попробовать в IТ, но для этого, наверное, нужен более усидчивый образ жизни, чем у меня.
«НН»: Чему ты научился за время путешествий и жизни в других странах?
СБ: Первым делом научился жить по графику и регулировать свою жизнь. Ты знаешь, что с тобой случится в следующий час и где ты будешь через год. В общем, видел много стран и то, как там относятся люди друг к другу, замечал, что можно принести в Беларусь. Путешествия помогают и тебе самому развиваться, при желании можно изучать другие языки.
Сейчас я еще и работаю тренером в «Дю Солей», и это для меня новый опыт. Управляю командой из 11 гимнастов, делаю много бумажной работы — например, на каждое выступление и тренировку пишу план, кто что будет делать. Надо с каждым разговаривать, иногда тут и споры бывают. В моем номере люди из разных стран и континентов, и каждый из них отличается от другого. У меня сложный характер, но надо как-то с каждым договариваться.
«НН»: Ты много сотрудничал с Фондом спортивной солидарности, участвовал в зарубежных акциях солидарности с Беларусью. Сейчас продолжаешь бороться?
СБ: Продолжаю бороться за Беларусь, я верю в победу. Во-первых, открыто высказываюсь в соцсетях и многое поддерживаю информационно, а вторая часть моей борьбы — наш Фонд спортивной солидарности. Сейчас мы работаем над подписанием антивоенной декларации спортсмена. Поскольку я сам гимнаст, я пишу гимнастам и предлагаю им подписать декларацию.
Этот документ — пример того, как спортсмены могли бы демонстрировать свое отношение к войне. В будущем было бы хорошо, если бы подписантов декларации могли освобождать от запрета на международные турниры, под которым сейчас большинство российских и белорусских спортсменов.
Как белорусы и русские могут соревноваться или как-то еще себя представлять на международном уровне, если те же украинцы этого лишены? Всю спортивную и не только инфраструктуру у них разбомбили, разрушают все, связанное с культурой — это уничтожение народа! И какие могут быть соревнования с участием белорусов и русских, если они способствуют этому?
Что касается гимнастов, в основном декларацию подписывают украинцы, есть еще пара белорусов, которые сейчас за границей. Писал гимнастам из других стран, в том числе британскому олимпийскому чемпиону, украинскому олимпийскому чемпиону Олегу Верняеву, но они мне почему-то не ответили. Думал о том, чтобы выйти на Ивана Иванкова. Про [Виталия] Щербу говорить не буду, так как вообще не считаю его белорусом, скорее, американцем. Он не живет ни в Беларуси, ни Беларусью.
Щерба демонстрирует равнодушную позицию, мол, «моя хата с краю», а так нельзя относиться к своему народу. Вот его мама — молодец, она сразу точно сказала: «Лукашенко — это мой бог» (смеется).
«НН»: Теперь, в вынужденной эмиграции, что для тебя — дом?
СБ: Мои друзья, с которыми иногда встречаюсь, и родные, которые живут в Польше. Слушаю белорусскую музыку и иногда чуть не плачу, когда слышу, насколько прекрасен наш язык, какие у нас талантливые певцы.
«НН»: Топ-3 белорусских исполнителей от тебя — это…
СБ: Сергей Михалок из BRUTTO, Вольский с NRM или без NRM, плюс мне очень нравится творчество певицы Palina. Еще слушаю рэп от Belaroots, он обалденный, NIZKIZ, «Дай Дарогу!» Юрия Стыльского, AP$ent — много чего. Кто-то сказал, что у нас есть талантливые музыканты и государственные, но кто их слушает?
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии