«Из-за желтых бирок на одежде политических называют «цыплятами». Как живут в колониях осужденные по «делу студентов»
Спустя год после массовых протестов обвиненные по «делу студентов» были этапированы в колонии. Вместо того, чтобы в свои 20 лет учиться на архитектора или математика, они работают гладильщицами и подсобными рабочими. «Наша Нива» узнала последние новости от ребят.
«Не можем расписаться, потому что потеряли паспорт»
Всех студенток отправили в гомельскую колонию. Одна из них, Яна Оробейко, раньше училась в педуниверситете. Во время карантина Яна работала на кухне, теперь, после определения в отряд, шьет куртки на фабрике.
«Яну больше всего пугало, что нет какой-то определенности, нет контроля над жизнью. И вообще не понимаешь, что происходит: когда суд, где будешь отбывать наказание, что там будет? И у Яны из-за этого были эмоциональные качели. Но в целом она более-менее бодро держится.
Яна приняла всё как есть: чуда не произойдет, и надо как-то жить, — рассказывает ее друг Валерий. — В СИЗО вначале у нее была проблема с коммуникацией. Одно дело — с одногруппниками и друзьями по школе общаться, другое — со взрослыми людьми, которые многое прошли. Она повзрослела за этот год.
Очень важно, что Яна чувствовала, что не одна, что мы ее поддерживаем. Даже когда письма совсем не доходили, мы все равно старались показать, что мы не забыли о ней — носили передачи каждую среду и субботу».
В письмах из колонии девушка просила не выписывать ей газет, так как их выбрасывают. У нее была комиссия по условно-досрочному освобождению — наказание оставили без изменений. Из-за желтых бирок на одежде остальные осужденные стали называть политических «цыплятами».
Валерий и Zна планируют расписаться, но возникли сложности — на этапе потеряли паспорт девушки.
Читайте также:
«Я возьму ее фамилию». Парень седьмой месяц носит передачи Яне Оробейко и хочет на ней жениться
Думали ли ребята, что в таком возрасте поженятся?
«Мы же даже на свободе не навстречались, — улыбается Валерий. — Я ничего такого не планировал, она тем более — ей всего 20. Но не только мы изменились — страна изменилась. Меня уже не удивишь тем, что я женюсь в 26, и в колонии».
«За год в камерах семь раз болел»
Студента биофака БГУ Егора Канецкого отправили в колонию «Витьба». Его отряд занимается деревообработкой, Егор работает подсобным рабочим.
«Ему очень нравится запах дерева. Написал, что в отряде неплохо встретили. Уже была у него отоварка. Сын спрашивает всегда, как у меня дела и просит не волноваться.
В колонии он с 19 октября. За это время получила от него три письма. Они коротенькие, спокойные, — как я их называю, — психотерапевтические», — делится мама Алла.
Еще студентом парень подрабатывал. Мыл машины, проводил экскурсии в музее занимательных наук.
«Где-то полгода я даже деньги ему не давала: была стипендия и то, что он зарабатывал. Он оплачивал жилье самостоятельно», — вспоминает мама прежнюю жизнь.
За год в камерах Егор семь раз болел. Один из них — коронавирусом.
«Зимой запахи исчезли, температура была. Долго кашлял потом. У нас же был перерыв в судебных заседаниях, и причиной был карантин в его «апартаментах» (я так ласково пытаюсь это называть, теперь у нас «санаторий»).
Я беседовала с врачом, чтобы узнать, как их лечат. В передачу приняли тогда даже шарики, чтобы сын надувал их для разработки легких».
В колонии Егор привился от кавида китайской вакциной.
«Сын никогда не жаловался. Он был очень спокоен после апелляции, очень рассудителен. Даже до всех этих событий говорил: мама, в любых условиях человек может жить, он приспособится. А в одном из писем написал: я не сахарный, не переживай».
«Называет это последним этапом перед возвращением домой»
Анастасия Булыбенко — бывшая студента БНТУ. 22 октября ее этапировали из гомельского СИЗО в женскую колонию, 6 ноября определили в отряд. Девушка работает на фабрике гладильщицей.
«Состояние ее здоровья более-менее, дерматолог ее осмотрел, так как у нее псориаз. Поставили на учет в связи с этим, выдали лекарства.
После года камер, окон с решеткой у дочки есть возможность радоваться небу, птицам. В церковь сходила. Настроение стало лучше. Анастасия это называет последним этапом перед возвращением домой.
Писем от нее сейчас мало, так как практически нет времени писать», — рассказывает ее мама Оксана.
У Аси была комиссия по условно-досрочному освобождению. Отказали, причина — «не стала на путь исправления и не признала вину».
«Плюс они состоят на учете как склонные к экстремизму, а это не предусматривает смягчения наказание или условно-досрочного. Поэтому результат всех комиссий ясен», — добавляет Оксана.
«Лишили краткосрочного свидания и одной из посылок»
В могилевской колонии №15 сейчас находится студент математического факультета БГУ Илья Трахтенберг. Пока он на карантине.
«Его мама получила первое письмо из колонии.
Илья пишет, что его уже с ходу лишили краткосрочного свидания и одной из четырех за год посылок (50-килограммовой). В этом письме даже постоянный оптимизм сына дал сбой… место стрёмное», — делится отец Виталий.
У парня перед этапом забрали много личных вещей, он не знает, вернут ли их ему в колонии, или отдадут родителям. Личного времени сейчас очень мало.
«Я с ним виделся на свидании 6 октября. Хорошо поговорили, почти два часа. Правдивые новости рассказывал ему, о своих делах, работе, ремонте дома. Поздравил сына с днем рождения очно.
Мама ездила к нему почти перед этапом. Говорила, что глаза грустные были у Ильи».
Но даже за этот год были радостные моменты.
«Например, внеплановые свидания в самом начале года. Причем три, а большинство родителей получили отказ. Рад, что сработала идея массовых поздравлений, и Илью завалили открытками и письмами. Да и последнее слово сына в суде — был горд за него и его позицию!»
«Весь год прошел как в тумане»
От Марии Каленик, студентки Академии искусств, давно не было новостей. Последнее ее письмо датировано 1 ноября.
«Письма к ней очень плохо доходят. Недавно она получила письмо под номером 19, хотя предыдущих не видела. Она пишет, что переживает за родных, так как около месяца не приходило писем ни от мамы, ни от папы», — делится сестра Ульяна.
Когда они виделись с Машей на свидании, та не могла сдержать слез.
«Видно было, что ей довольно тяжело. Еще она переживала, что уехала от своих сокамерниц, с которыми подружилась. Но выглядела она хорошо, даже за решеткой смотрит за собой».
За решеткой Маша учила язык и готовилась к поступлению — она хотела бы потом учиться в университете на специальности «дизайн». За этот год ей пришлось повзрослеть и стать очень ответственной.
«Она все это время пытается нас поддержать, поэтому не совсем искренне с нами разговаривает, всегда успокаивает.
Для нашей семьи весь год прошел как в тумане, — признается Ульяна. — Маша очень любит нас и ждет писем, ей важно чувствовать, что о ней не забыли, и получать таким образом внимание и информацию».
Адреса для писем:
Яна Оробейко, Анастасия Булыбенко, Мария Каленик — ИК №4, 246035, г. Гомель, ул. Антошкина, 3.
Егор Канецкий — ИК №3, 211322, Витебская область, г. п. Витьба.
Илья Трахтенберг — ИК №15, 213105, г. Могилев, п / о Вейно, Славгородское шоссе 183.
Комментарии