Жена: «Он пойдет до конца». Удерживаемый за решеткой музыкант из Гродно Игорь Банцер шестой день держит сухую голодовку

Дело Игоря рассматривает судья Наталья Козел. Потерпевший — водитель-милиционер Сергей Богдевич, который непосредственно и увидел гениталии Игоря в момент несения службы. Таким образом обвиняемый «умышленно проявил неуважение к представителям власти, пренебрегая общеморальными нормами». Но сам Игорь называет это арт-перформансом.

Поговорили с Анжеликой о жизни под одной крышей с панком и перформером, который всю жизнь стремится к свободе.

Павялічыць

Немного фактов из биографии Игоря

Игорь Банцер родился в 1980 году. Учился в Польше на международных отношениях, был членом «Молодого фронта», работал в качестве журналиста в газете «Пагоня», в изданиях независимого Союза поляков («Głos znad Niemna», «Magazyn Polski», который он даже возглавлял как редактор). За акции в поддержку свободы слова и пикеты в защиту польской школы в Гродно его задерживали еще в нулевых. Уже тогда мужчина в знак протеста объявил свою первую голодовку и потерял около восьми килограммов.

Отдельную, очень важную страницу в его биографии занимает музыка. Банцер, убежденный антифашист и панк, в 2003 году собрал свою группу Mister X. Организовал «Гродненский рок-клуб», где и работал в последнее время, помогая местной молодежи записывать музыку и устраивать концерты. Игорь называл себя «директором гродненского андеграунда» и мечтал уйти от политики, чтобы заниматься исключительно творчеством, но его сильно возмутили события, последовавшие за выборами 2020 года. Друзья рассказывают, что аргументировал он это просто: «Когда политика приходит к тебе, нельзя сидеть дома или говорить, что пойдешь в новое модное кафе». Попытка отсидеться дома была бы для него предательством собственных убеждений о праве каждого ходить по улицам свободно, не оглядываясь.

Первый раз его задержали 10 августа и выпустили со штрафом. Позже он получил 10 суток.

Читайте также:
«Хотел показать, что это — фарс». Гродненский музыкант Игорь Банцер пришел в суд в розовом, его забрал ОМОН

Марафон задержаний продолжился, когда он пришел обжаловать свои приговоры: в здание его не пустили, и тогда Игорь станцевал возле него с розовым флагом, в шортах — его снова забрали. Последний раз сотрудники милиции пришли за ним 20 октября — уже домой, чтобы задержать по уголовному делу за второй, сентябрьский танец без шорт.

— Анжелика, известно ли что-то о сегодняшнем состоянии Игоря?

— Адвокат был у него 7 марта, на четвертый день голодовки. Тогда же к нему впервые зашел врач, измерял давление — говорил, что тогда все было в норме. С тех пор не знаю, что с мужем и как. Адвокат снова встретиться с ним только 10-го, а продолжение суда — 12 марта.

Сама я впервые с момента задержания увидела его именно на суде. Правда, он стоял от меня очень далеко, был в клетке, трудно было разглядеть что-то. Но уже 5 марта сам Игорь говорил судье, что трудно разговаривать, слюны не хватает.

Павялічыць

— А переписка у вас была с осени?

— Первые месяцы письма доходили регулярно — и мне, и детям. После, когда Игоря забрали на осмотр в Новинки (чтобы проверить, мог ли он отвечать за свои поступки), больше месяца была тишина. И наши с родителями письма возвращались, совершенно никакой информации о нем не было.

— Какие в Гродненской тюрьме условия рассказывает?

— Он особо ничего об этом не пишет. По осени просил передать перцовые пластыри и для горла леденцы, так как болел еще тогда, когда его забирали, не долечился. Плюс шапку просил передать, теплые сапоги, так как спать было невозможно, холодно. В карцере, конечно, ему было тяжело: ни прилечь днем, ни карандашей, ни книг. Наедине со своими мыслями.

В последнее время Игорь просил передать только тряпки, перчатки — все, чтобы камеру вымыть, привести как-то в порядок.

— Как вы сами переживаете его задержание?

— Конечно, нервничаю. И дети тоже нервничают — они ждали минувшую пятницу и суд — думали, может, что решится. Теперь нужно ждать новую пятницу. Хотя Игорь и не первый раз за решеткой.

Дети были очевидцами обыска. С одной стороны, они знают, что происходит. Папа им заранее рассказал, что к чему, почему его могут задерживать. Мы были вместе на первых мирных акциях, сын и дочь видели людей с цветами, пели «Перемен» Цоя в машине и дома. Но теперь сын все же начал бояться милиции: если где-то увидит людей в форме издалека, боится идти в ту сторону.

Родители переживают больше всех. Все же молодой парень, а неизвестно, каким выйдет после тюрьмы и голодовок. Это на организме отразится все равно.

— В сентябре сам Игорь писал в соцсетях, что вы просили развод, что он и сам не хочет подставлять детей своим активизмом, поэтому планирует жить отдельно. Это была временная размолвка?

— Все были на эмоциях, осень выдалась тяжелой и для меня, и для Игоря. А он как отец действительно очень переживает за детей. Он был уверен, что за ним следят, думал, что это из КГБ, потому что, как он рассказывал, к нему на сутках приходили сотрудники в камеру. И муж хотел как-то обезопасить семью.

А перформансы… У артиста свой взгляд на происходящее и как можно этому противостоять. Я, может, не все одобряю из его действий, но принимаю его таким, какой он есть: он — мой муж и отец наших детей.

— Как вы отреагировали на его последний перформанс, когда он снял шорты перед милиционерами?

— Когда увидела то видео, то искренне посмеялась. Знаете, в стране и так каждый день происходит цирк, даже в судах тех же.

Відео с танцем Игоря, за который его судят

— Но милиционерам эта, как оказалось, «демонстрация гениталий» не показалась смешной и трактуется как неуважение к органам, и в худшем случае вашему мужу грозит до трех лет лишения свободы.

— Для меня это дело полностью политически мотивированное. Известно, что Игорь принимал активное участие в различных акциях после выборов. И думаю, что последний перформанс послужил лишь поводом, чтобы его задержать и изолировать, остановить.

Если все же его накажут по максимуму, будем обжаловать, конечно, делать все, что возможно. Я буду его ждать и бороться дальше. Сейчас в нашей стране не одна я такая буду — жена осужденного по странному делу.

Пока меня волнует даже не этот срок и не то, как останусь одна с маленькими детьми (нас все же поддерживают и друзья Игоря, и совсем незнакомые люди), а его здоровье. Когда он объявил сухую голодовку, то сразу сказал, что готов идти до конца. А он человек слова: как говорит, так и делает.

Павялічыць

Читайте: Что происходит с человеком во время голодовки? Рассказывают врач и белорус, который пять раз объявлял голодовку в знак протеста

— На суде милиционер-свидетель высказывал предположение, что Игорь был пьян, поэтому пошел на такой поступок. Но он сам утверждал, что давно отказался от алкоголя.

— Он действительно много лет уже не пьет, это осталось в прошлом. Когда мы познакомились, то он вел здоровый образ жизни, занимался спортом. И это может подтвердить каждый.

— Как вы, кстати, познакомились? Было ли проблемой для вас или ваших родителей, что ваш будущий муж имел первый брак и очень бурную молодость с алкоголем?

— Я с 17 лет самостоятельный человек, с того момента, как поехала учиться из Лиды в Польшу (я полька по линии матери). Родители всегда говорили: «Это твоя жизнь — делай, что хочешь».

А познакомились мы в 2005-м как раз в Союзе поляков, когда Игорь работал там журналистом. Я на тот момент была директором школы при Союзе, обучала польскому языку. Сначала у нас были просто рабочие отношения, а в 2009 году мы поженились.

Мы сразу понимали, что совершенно разные люди. Но вот как-то же сошлись: приняли друг друга такими, какие мы есть. Игорь четко разграничивает: семья — это семья, а панк-рок — это панк-рок. Я даже не хожу на его концерты, он сам не хочет, чтобы это пересекалось.

Павялічыць

— Какой Игорь отец и муж?

— Он очень любит своих детей, он — заботливый папа. При этом всегда дает детям свободу выбора — никогда не давит на них (это я могу больше их ограничивать в чем-то). Главное, чему он учил детей, — быть собой, быть свободными, уметь жить самостоятельно, чтобы не зависеть ни от кого. Он и сам себя так ведет. Ложь — это не для него. Он очень искренен, иногда до боли.

В свободное время мы могли в настолки играть всей семьей, путешествовать. На ночь Игорь любил рассказывать детям разные сказки, коротенькие рассказы, которые сам придумывал.

— Он как-то говорил, что собирается писать книгу. Знаете, о чем?

— Если честно — нет. Знаю только, что давно хотел, но времени не хватало сделать это. Может, как раз в тюрьме что-то получается писать, если у него есть возможность.

Павялічыць

— Вы — заместитель председателя совета Союза поляков, который власть давно не признает, на вас постоянно давили, но вы продолжаете жизнь в Беларуси. Некоторые в ваших обстоятельствах давно бы уехали…

— Да, наша организация уже с 2005 года как бы в подполье — мы нелегальны для белорусских властей. Не первый год нам, полякам, пытаются запретить обучение на польском. Как мать я должна была идти к властям и требовать, чтобы мой сын мог учиться по-польски. Запрещают нам уже и проводить и народные праздники.

За эти годы я привыкла к тому, что власти могут сделать с тобой что угодно в этой стране. Но с этим надо бороться, отстаивать свои права. Я никогда не думала о том, чтобы уехать. А Игорь и раньше, и сейчас озвучивает, что Беларусь — это его страна, он хочет здесь жить.

— Что сделаете в первую очередь, когда Игорь выйдет на свободу?

— Если честно, просто хочется закрыться, забраться в глушь и отдохнуть от всего происходящего вокруг. Мы все устали морально — и я, и дети.

Глобально, конечно, хочется, чтобы все наконец изменилось к лучшему. Чтобы в своей стране можно было свободно делать, что хочешь (в соответствии с Конституцией). Чтобы дети свободно учились на любом языке. И чтобы мы смело могли высказывать свои мысли, не оглядываясь на последствия. Спокойно ходить по улицам, не переживая, что можем быть задержаны, потому что как-то не так одеты.

• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 1
• 0