«Выходи, падла». Вскрываются страшные подробности смерти солдата и ситуации в Печах вообще
Недавно в борисовских Печах, где проходят учебу солдаты срочной службы (повара, водители, кинологи и т.д.), был обнаружен повешенным молодой парень — 21-летний Саша Коржич. Он служил в 3-й школе, 3-й роте, 2-м взводе.
До службы в армии Коржич был успешным парнем. Он хорошо зарабатывал как автомеханик, у него было много друзей, он вел активный образ жизни. Ему бы жить, любить — а он умирает. Кстати, это второй человек за год: 31 марта в другой части в Борисове в петле нашли еще одного парня — Артема Бастюка. Следствие по факту его смерти до сих пор не завершено.
Чем выделяется смерть Саши Коржича в ряду других смертей?
Тем, что этот случай позволяет понять механизм «работы» самих Печей — история пинского парня разворушила весь тот кишащий гадюшник: солдатам первого периода выставляли «счета» за то, чтобы их не трогали физически. Жалобы офицерам приводили к издевательствам вдвойне.
От рассказов друзей и мамы погибшего бросает в шок.
Во-первых, выходит, что парня нашли мертвым в каком-то подвале через несколько дней после наступления смерти. А до этого он был в медроте — пил уголь с валерьянкой от температуры и просил родителей выслать антибиотики.
Здесь медики и офицеры кивают друг на друга, мол, думали, что он был у медиков, а те говорят, мол, мы его выписали…
Вот что рассказала «Нашей Ниве» мать Александра Коржича:
«Прежде всего, к Саше я почти не могла попасть во время службы, не удавалось. Продолжительная встреча была 3 июля. И если по телефону он говорил «Все нормально», то там уже выговорился.
Он рассказывал невероятные вещи. Что сержанты приводили ночью проституток, объявляли роте «тревогу», сами развлекались с ними, а солдат заставляли смотреть. О сексуальном насилии… Я говорю: так что вы там, сосали им, лизали? Что? Он ничего не говорит. Говорит: тебе лучше не знать. Там был конкретный счет, который выставлялся за безопасность — 15 рублей в день. Он сначала сопротивлялся, но его сильно били. Всего с карточки Саши исчезло в неизвестном направлении 1500 рублей. Он просил меня высылать ему деньги, я высылала. И я знала, что их отбирают прапорщики и сержанты, но что мне делать было, чтобы его там убили?»
«Я бы кредит взяла, если бы знала. Так все там делают. И вот, когда он мне сказал, что ему это надоело, что он не хочет, чтобы я несла такие расходы, это все и случилось. Он сказал, что пойдет к ротному «разбираться». И потом его нашли в петле, так вот «разобрался», — говорит убитая горем женщина.
«Когда мы примчались в часть за телом, мне его не отдавали, говорили, оно «еще не готово». Я говорю командиру части — ведите мне того прапорщика, который вам наши деньги носил. Или вы ничего не знали? А он давай рассказывать, что прапорщик в отъезде, а телефоны Саши он тоже не может отдать — мол, он их продал за долги. Я говорю: закрой рот, подлец — мой сын мне перед армией кухню подарил за 2 тысячи долларов, а ты мне рассказываешь, что у него здесь долги были?
Он стих сразу, начали нас мурыжить в Борисове. То туда поезжайте, то сюда.
Когда забрали тело, то там гематомы по нему — в паху, в районе печени, почек. И вся голова в мелких ранах, словно шилом кололи. Это фашисты. Моя мать видела труп и сказала, что немцы над ними в концлагере так не издевались, как тут свои же.
Он же не хотел уезжать! Ему брат предлагал в Москву перебраться к нему, там бизнес, а он говорит — я же белорус чистокровный, чего мне туда ехать?»
Мать говорит, что его, скорее всего, запугивали и ее жизнью.
«Последний его звонок был с вопросом «Мать, как ты?». И он так каждое слово произносит: «М-а-м-а, как у тебя дела?» Я спрашиваю, как ты? У тебя все н-а-р-м-а-ль-н-а?», — рассказывает женщина сквозь слезы и больше не может говорить.
Как мы узнали, в курсе ситуации с вымогательством были и друзья Саши: они собирали деньги и так же клали их ему на карту.
Куда шли деньги? Говорят, «чтобы не били Сашу», хотя сначала он и говорил, что все это «на булочки», но такие суммы не могли идти на «булочки», это было ясно.
Примечательно, что у Саши было три телефона: два из них взял в армию («звонилку» и смартфон), а крутой айфон оставил на хранение другу. К айфону была привязана карточка, которую Саша отдал прапорщику. По платежам, как нам показали друзья, можно отследить «гастроли» тех, кто ею пользовался: вот они оплачивают что-то в ночном клубе, вот заправляют машину, вот — покупают что-то на Борисов-Арене, а вот уже в Минске, а вот в Жодино.
«Когда я приехал к Саше последний раз, он говорил, что ротный, — да, кажется, именно ротный, — хочет выкупить тот айфон за 30 рублей, и тогда, мол, Саша сможет пойти в «увал» на три дня», — рассказал нам друг Саши, Илья, у которого хранился тот айфон.
«Самый жестокий сержант там был Б. [имя и фамилия имеются в редакции], прозвище «Бэрон», — добавляет он.
Как выяснила «Наша Нива», Б. и еще один причастный сержант С. теперь сидят на гауптвахте в Борисове. Нам это подтвердили их родственники.
Кстати, на похороны парня имели наглость приехать и командиры Саши. Но их охраняла милиция, поскольку жители Пинска были готовы порвать их на куски. «Выходи сюда, падла, я тебе сам оборву погоны и положу в гроб вместе с Сашей», — кричали им люди.
Также читайте: Минобороны выступило с заявлением о смерти рядового в Борисове
Но может ли такое происходить в современной Беларуси? Может это только преувеличение убитых горем близких?
Мы поговорили с бывшими и действующими военнослужащими, которые когда-то имели отношение к Печам.
Вот что нам рассказал человек, который прошел учебку в Борисове в 2014 году, но в другой роте.
«Где он [Саша Коржич] был, там п***ец. Повсюду солдат гнобят, и офицеры, и прапоры и сержанты. Меня поразило, когда я туда прибыл и в первый день пошел в курилку, то там пацаны бежали на месте и курили, прикинь. Я говорю, вы что, **нутые, что вы делаете? А им сержанты якобы поставили условие: если тело в вертикальном положении, то ты можешь или строевым ходить, или бежать.
Говорю им: вы серьезно? Вы их не можете на **й послать? А они глаза в землю. Но потом я сам столкнулся. Смысл таков: не будешь платить бабки — будешь загибаться в нарядах и физически. Поэтому, ты или жестко ставишь себя, или… или за все платишь. Хочешь мобилу — 20 рублей, хочешь позвонить — столько же. Это называется «выкупить телефон». Я же тоже был молодым, первый раз не понял и дал денег, а мне их не вернули. Ну и получилось, что я выкупил раз и навсегда — я дрался с ними каждый день, каждый божий день. Спасение — только если ты спортсмен, боксер или борец. Мне обещали сбросить гирю 32 кг ночью на голову, прикинь, а я их за это каждого по одному выводил в туалет и сёк, пока не начинали стонать. Ну это страшно, на самом деле. Выход был только один — бить е***. Я матери никогда не говорил, что там происходит.
Там у пацанов столько слез утекло, что можно было озеро рядом с Борисовом залить», — сказал нам этот парень.
Примерно то же самое рассказывает другой, которому, как он говорит, «не фартануло» — должен был попасть в спецназ, но не хватило мест, и чтобы не ждать полгода лишние, он согласился на Печи. Теперь же он контрактник там, куда и хотел попасть — в одной из частей Сил специальных операций (ССО).
«Офицеров в Печах солдаты называют «шакалами» между собой, — говорит он. — Почему шакалы? Потому что они доедают слабых. Я не буду говорить, что деньги приносят им, сам не видел. Но что деньги вымогали сержанты — это факт.
И там никто же не говорит напрямую, а намеками. Мне сразу пришло понимание, что их нужно просто п***ть, чтобы они боялись на тебя глянуть.
Печи — это т.н. «чмо-войска», где процветает дедовщина. По сравнению с ними ССО и спецназ — детский сад. В ССО камеры стоят, а ты поставь камеру в Печах, желательно в туалете — там такого насмотришься… Там мы зимой снег в кубы выравнивали, чтобы было «красиво». Ночные отжимания… кукования, пение песен в тумбочках. Что об этом говорить, ой…
Там иерархия, как на зоне: первый период службы не можешь говорить напрямую с третьим периодом — всё передается через второй. Есть касты: «деды», «черпаки», «черти».
Знаешь, что такое «черти»? Это когда человеку тринадцать раз бьют тапком по голове с подачи сержантов, и он становится как бы «опущенным». С ним нельзя разговаривать, ему нельзя курить, нельзя ходить в буфет, его можно только п***дить. Если физически не смогут п***дить, то будут п***дить самых слабых, кто обос***тся, чтобы они с тобой не разговаривали и т.д. И это поддерживается «шакалами». Скажем, в столовой таким людям выдается дырявая ложка, чтобы он не мог есть суп — он вытекает просто.
Если у кого-то сильные побои, то его прятали где-то. Под койкой, скажем. А вместо него в шеренгу становился дневальный. Медичка всех пересчитала — и нормально.
Если ты не приведи Бог жаловался родителям, а они пошли к командирам, то ты себе почти подписал приговор, считай. Приходит «шакал» [офицер] и говорит, мол, вот этого мамка приезжала, имейте в виду.
Но сержанты в то же время часто ходили жаловаться к шакалам, мол, их не слушаются. Мы просто заехали туда бандой: сразу подружились вчетвером и посылали на *** сержантов хором и друг за друга всегда стояли, пару раз пустили их под ноги. А кто не был дружным… Я как вспоминаю, как издевались над мамкиными сынками, то реально до сих пор трясет… Всем же не поможешь, потому что там пять тысяч человек служат. Если в другой учебке молодых гоняют, то ты за них никак не вступишься. А вступишься раз — то ты же дальше пойдешь, а их загасят потом так, что они сто раз твою помощь проклянут. Но как их воспитывать? Это у**ки и фашисты».
Следует отметить, что некоторые солдаты, проходившие службу там же, где и погибший Саша, отрицают существование дедовщины в виде денежных поборов и избиений.
Действующий офицер одной из элитных частей, в чьем ведении находятся солдаты, «академически» разъяснил нам, почему так происходит, что в одних есть дедовщина, а в других нет.
«В армии солдаты делятся на три условные категории, — сказал он: «овцы» — те, кого угнетают, «волки» — те, кто угнетает, и «волкодавы» — те, кто может дать отпор волкам и взять под защиту стадо «овец».
От процентного соотношения этих трех категорий и зависит ситуация с дедовщиной в части, где офицерам по барабану, что у них там происходит. Если они закрывают глаза, то сержанты ощущают безнаказанность, и потом те, кто слаб духом, вот так заканчивают. Про Печи всегда говорили, что там происходит что-то ужасное, даже когда я еще был курсантом первого курса. Я бы таких офицеров ставил к стенке, вместе с прапорами и сержантами», — эмоционально высказался он, поскольку эту историю уже разнесло сарафанное радио по другим частям.
Отметим, что опрошенные нами военнослужащие подчеркивали существование жесткой дедовщины только в частях, где верховодят «шурупы», — это военный сленг, который обозначает непринадлежность к элите, вторичность.
Понятие идет от выражения «Войска — это щит и меч Отечества», где щит — пограничники, авиация, меч — спецназ, ССО, а шурупы на щите — все остальное.
Также своим мнением поделился сержант части Внутренних войск 3214 (это тот самый «меч»). Он говорит, что верит в рассказы покойного Александра про шлюх в части и поборы.
«Ну бывает там, что «деды» посылают за мороженым, за сигаретами. Самое жесткое что может быть — это когда словят с насваем (ведь некоторые любят), то могут заставить заварить из него чай и выпить. Ну прорыгаешься, но будет наука. А что насчет Печей, то любой человек в форме в курсе, что там чернуха происходит. Я думаю, парня этого вряд ли кто-то вешал, просто он не выдержал издевательств. Слова офицеров о том, что они несколько дней не знали, где он находится — это белиберда и ложь. За каждым, кто выписывается из санчасти, посылают сержанта для гарантии. А здесь они не знали? Всё они знали, просто тянули время для изобретения версий, скрывали происшествие. В этом я уверен».
После всех этих историй предлагаем читателям и компетентным органам ответить для себя на несколько вопросов:
1) Способна ли защитить страну такая армия, где вместо заботы о функциональной и боевой подготовке, у солдата болит голова (а иногда и печень с ребрами) о том, как откупиться от сержантов и прапорщиков?
2) Имеют ли право носить звание офицера люди, в чьих частях процветает оброк? Имеет ли этот оброк пирамидальную схему?
3) Почему нескольких смертей молодых людей от наркотиков было достаточно, чтобы власть приняла декрет №6 и начала сажать барыг тысячами, а за такие же мучительные смерти молодых парней в одной отдельно взятой части мы не видим полной скамьи подсудимых?
4) Зачем в таких частях существуют «политруки»?
5) Почему никто не анализирует причин той ситуации, когда в военные училища из года в год идут те, кто просто не способен набрать выше 150 баллов на ЦТ вместе с аттестатом?
Сдают в аренду коттедж погибшего хоккеиста Цыплакова в Дроздах. Вот интерьеры ФОТО18
Комментарии