«Меня это только укрепило». Узник вскрывал вены за решеткой — а теперь рад, что прошел через тюрьму
Чтобы отстоять свои принципы, экс-политзаключенный Андрей (имя изменено) за решеткой держал сухую голодовку и вскрыл себе вены в душе колонии щипчиками для ногтей. Но сейчас, говорит мужчина, он рад, что побывал в тюрьме. Вот его монолог про тяжелейшую школу в жизни.
«Чтобы задержать меня одного, приехало семь машин, а я стоял там в фуфайке и штанах, с бородой — дед-лесовичок»
Все началось еще до выборов. За мной стал наблюдать старый знакомый, который работал в органах — как оказалось позже, он фиксировал всю мою активность, делал скрины в моих соцсетях. Я проявлял свою позицию [по протестам] как мог — в соцсетях, беседах, иногда принимал участие в различных протестных событиях.
Выходил на все протесты с 9 августа, где только мог. 12 октября был марш пенсионеров, когда их разгоняли перцовыми баллончиками. Я ездил по городу и увидел, как на остановке тусуются силовики — «космонавты» в черном и в шлемах. Снял их на видео.
Метров через триста, на светофоре, они меня догнали. Выскочили из двух машин, разбили мне авто, достали меня и избили, я потерял сознание. Меня забросили в бус и завезли во Фрунзенский РУВД. Там мне было совсем плохо, несколько раз терял сознание, пока они меня допрашивали и писали свои протоколы. Вели меня к какому-то руководителю, и я в коридоре еще раз потерял сознание. В результате меня отвезли в травматологию в Боровлянах. Был весь синий, может, месяц едва двигался, поэтому не сумел больше участвовать в протестах.
В первые месяцы 2021-го после тяжелого дня на работе я приехал к себе на деревню. Был поздний вечер, фонари не горели. Припарковался. Ко мне подъехали несколько машин, оттуда вышли люди, которых я бы назвал гопниками. Махнули перед носом удостоверением и сказали, что нужно проехать в РУВД, где как раз и работает мой знакомый.
Там на меня написали два протокола, что я ходил и махал руками у РУВД. Меня завезли в ИВС и держали там три дня. Я объявил в знак протеста сухую голодовку. Потом откуда-то появился протокол, что меня взяли в Минске за пьянку. На следующий день был суд, но там уже звучала только статья 23.34, мне дали по ней штраф и отпустили.
Уехал к другу на хутор и прятался там пару месяцев, а потом перебрался жить на дачу в заброшенной деревне. Там и жил до ареста в 2022-м. Все знали, что у меня там дом, понимали, где живу. Также у меня появилось хобби — начал разводить домашних птиц. При этом пытался никуда не высовываться, отсиживался. У меня раньше был маленький бизнес, но с началом протестов стало морально тяжело работать, а когда поехал в деревню, вообще распустил людей и закрыл бизнес.
В начале лета у моих птиц начали вылупляться птенцы. Однажды я встал утром и пошел к ним, чтобы переложить новых птенцов в специальную коробку. Сделал это и собирался попить чаю, шел по моему саду с яблонями.
Вдруг на меня со всех сторон выскочили люди в полной экипировке, шлемах и зеркальных очках, с автоматами. Окружили меня. Чтобы задержать меня одного, приехало семь машин, а я стоял там в фуфайке и штанах, с бородой — дед-лесовичок.
Силовики — мародеры, приезжают на задержание с точным желанием поживиться. У меня были спрятанные деньги, техника, в том числе хорошая камера, чтобы снимать цыплят. Думаю, они забрали у меня техники на несколько тысяч, и нигде в протоколах этого нет.
В моей уголовке было много фотографий с протестов, по одной из них меня обвинили. Также привлекли к делу мои посты из фейсбука. Надеялся, что мне дадут полтора-два года заключения, тогда столько давали узникам по делу Зельцера. В итоге столько и получил.
«Взял щипчики для ногтей и ковырял в душе свою руку, пытался вскрыть вены»
На зоне мы счищали оболочку с проволок, чтобы отделить от них медь, это же металл. В цехе на промзоне постоянно в воздухе стоит металлическая пыль, не говорю о том, как при такой работе страдают руки. Представьте, как в окно комнаты ярко светит солнце, и тогда видно, как в воздухе летают частички пыли. А там эта пыль видна и без солнца, и ее много, ведь мы работаем со свинцом, медью, алюминием.
Возле цеха, где мы работаем, жгут эти провода. Там постоянно стоит столб черного дыма. Когда ветер, дым и в цех залетает, дышать невозможно. А окна не закроешь, ведь летом жарко, в прошлом году доходило до +35. Еще мы же работаем в черной робе, выйдешь в ней на солнце — за две минуты чуть ли не солнечный удар получишь. Нельзя даже расстегнуть пуговицу, ведь это нарушение, поедешь в ШИЗО.
Несколько раз ко мне на зоне приходили контролеры, искали, к чему придраться. Однажды нашли мою тетрадь, а я туда записывал различные интересные мысли из книг, которые читал. За эту тетрадь меня посадили в ШИЗО.
У меня всегда был внутренний протест, он и здесь никуда не делся, тем более перед такой сильной несправедливостью. Сидишь в небольшой комнатке, где ничего нет: стены, дырка в полу как туалет, умывальник, табурет, вмонтированный в пол, и такой же стол. Тихо, никого и ничего нет, у тебя с собой только зубная паста, щетка и туалетная бумага. На третий-четвертый день ты входишь в своеобразный транс, и тогда это проще проживать — относишься к ШИЗО как к норме, и в ней существуешь.
Не могу терпеть несправедливость, наверное, я так воспитан. В юности влезал в очень опасные ситуации, чтобы чем-то помочь, кого-то защитить. А за решеткой несправедливость повсюду, она доведена до абсурда, и для меня было невыносимо это терпеть.
Я днями ходил по той камере туда-сюда — семь шагов в одну сторону и семь шагов в другую. Считал, сколько прохожу таким образом за час и сколько за день. Когда отсидел 10 суток, прошел круг из колонии через Минск и Гомель и вернулся обратно в колонию, еще 10 суток — дошел до Москвы и обратно. Пока ходил, придумал много идей для нового бизнеса. Постоянно нужно было чем-то занимать себя, чтобы твой мозг не возвращался в эти страшные условия.
Осуществлю ли те бизнес-идеи? Пока что я только приехал в Варшаву, нужно присмотреться, что да как. Уже заметил, что здесь по любой моей идее можно найти много возможностей, можно делать очень много всего, и это будет максимально эффективно. Также я заинтересовался настоящей историей нашей страны, а не тем, что нам в школе говорили, меня это безумно поразило. Когда утрясутся заботы с переездом, думаю сделать блог и рассказывать людям в интересной форме, кто мы такие.
В ШИЗО провел 60 суток, это за два-три захода. Когда меня туда забросили впервые, хотел дать им понять, что так нельзя, что нужно показать им — такие правила нужно пересмотреть. Решил сесть на сухую голодовку: надо будет умереть — умру, но может они хоть что-то услышат.
Начал голодать, а потом немного пересмотрел свои взгляды, умирать не хочется. Через пять суток стал пить воду, так как иначе начались бы необратимые последствия, отмирали бы органы. Но продолжил голодать и пробыл без еды 14 суток, сильно сбросил вес.
Дней через 20, когда мне добавили еще 10 суток в ШИЗО, решил вскрыться — порезать себе вены (в тюрьмах это популярный метод протеста — НН). Как вскрывался? Меня повели в душ, в коридоре на полке лежали необходимые вещи -то, что мне передали ребята из отряда. В том числе там были маленькие щипчики, чтобы можно было подстричь ногти. Взял их и в душе щипчиками ковырял свою руку, пытался вскрыть вены — оказалось, это не так просто, как я думал.
Думал, они что-то поняли, но они потом снова меня забросили в ШИЗО, в ту же камеру, где сидел раньше. Я снова порезал себе вены — помогло, что знал ту камеру и понимал, чем можно это сделать. Край полки, на которой лежали моя паста и щетка, был немного отломан, и оттуда торчал саморез. Я порезал им себе кожу и порвал вену, сейчас вспоминаю — оскомина от этого. Но тогда надо было это сделать — я и сделал. В то же время понимал, что, скорее всего, я не умру и все будет нормально, кровь быстро остановилась.
Тогда ко мне прибежало все руководство, начали сильно волноваться. Попросили меня, чтобы я до конца срока спокойно досидел в ПКТ, так и получилось.
В ПКТ на ночь дают матрас и одеяло, чего не было в ШИЗО, можно делать себе чай и кофе. Я сидел в одиночке, было намного лучше, чем в ШИЗО. Раз в неделю библиотекарь приносит туда книги, то есть ты можешь читать, там ты можешь иногда получать письма, что-то записывать в тетрадь. У меня как раз были чистые тетради, так что я сидел и писал свою историю, тоже читал книги, навыписывал себе различных журналов и газет.
Не верится, что это получилось, но все те тетради с моими записями сейчас у меня с собой. Это где-то 15-16 больших тетрадей за весь срок — когда-нибудь придумаю, что с ними можно сделать интересного.
«Для себя я рад, что посидел в тюрьме и что попал туда именно в таком качестве»
До тюрьмы я был очень далек от юриспруденции, политологии и многих других сфер, с которыми познакомился за решеткой. Сидишь с разными людьми, среди них много профессионалов в своей области, и каждый делится чем-то своим, а мне все это было интересно.
Теперь я знаю Уголовный кодекс, что у нас происходит в пенитенциарной системе — наверное, могу экстерном сдавать экзамены юрфака. То же самое с политологией: мы же постоянно беседуем, анализируем. Сидел с военнослужащими, бывшими сотрудниками органов, мы с ними рассуждали о разных вещах — постоянно учишься.
Также много читал, в тюрьме все столько читают. Осужденные за наркотики читают фантастику и фэнтези, а мы — полезную литературу, я заинтересовался историей. Еще я разобрался в сельском хозяйстве: хотя за решеткой у тебя нет такого доступа к ресурсам, как на свободе, но там ты лучше запоминаешь информацию, ведь тебе дают самое главное. У меня есть мечта построить эко-деревню, и чтобы там было небольшое фермерское хозяйство — больше не для производства, а для туристов. И после тюрьмы я вижу свой проект совсем по-другому, он более совершенный, технологичный и экологичный. Заинтересовался психологией, тем более что в тюрьме много ситуаций, где ее можно применять.
Чувствую, что после тюрьмы я стал намного спокойнее, мои друзья тоже это отметили. Меняется восприятие мира. Пока живешь в замкнутом пространстве с большим количеством людей, должен с ними как-то взаимодействовать, и это сложно терпеть. Но адаптируешься — думаю, у меня получалось неплохо.
Того, к чему я пришел в личном росте во время тюрьмы, я бы достиг разве что лет в 60, и то много до чего мог бы не дойти. Понимаю: для себя я рад, что посидел в тюрьме и что попал туда именно в таком качестве. Если бы я совершил какое-то настоящее преступление и сел в тюрьму, наверное, это бы меня во многом поломало, а в моем случае заключение меня только усилило. Как бы плохо это все ни было, сейчас, когда решетка уже в прошлом, я вижу в этом большую пользу.
Месяцы на свободе — это рай. Я вышел и ничего не жду от жизни, просто принимаю все, что мне дает Вселенная, получаю то, на что у меня есть запрос. Совсем не волнуюсь о своем будущем, и не только потому, что на фоне моего прошлого любое будущее выглядит круто. Освободился и увидел, сколько у меня настоящих друзей, хотя о многих и не думал, что это мои друзья. Много людей меня сейчас поддерживают, и жизнь дает мне все, что мне нужно для счастья. Так что теперь я счастлив.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬВладелица салона красоты отказалась записываться в милицейском «покаянном» видео. А теперь рассказала, как это было
«Наши клиенты рисковали самым ценным, чтобы Украина была свободной». Как белоруска создала реабилитационный центр для военных под Киевом
«Когда попал за решетку, друзья просто исчезли». Исповедь брестчанина, который вступился за девушку перед силовиками и получил 4 года
Комментарии