«Мы» — это прежде всего «мы», а не «анти-они». Должна ли национальная идея сводиться к отграничению?

Я понимаю, что отграничение, отслаивание от чего-то — это в определенных ситуациях вполне закономерная стадия национального строительства. Выделение из какого-то общего моря, особенно если это море перманентно угрожает тебя поглотить.

Ведь если нет никакого сходства — нет нужды и доказывать. Французам не нужно доказывать, что они не немцы. А вот австрийцам — приходится. Как-то смотрел ток-шоу с австрийским актером Кристофом Вайнцем, который объяснял американцам, чем австрийцы отличаются от немцев.

Мы даже в лучшей ситуации, ведь у нас, в отличие от австрийцев, свой язык есть. И если бы все белорусы на нем говорили — не пришлось бы никогда доказывать, что мы «не русские».

Пока же все эти «вот вам стихотворение, где ни одного русского слова» — все это в той самой парадигме «мы отличаемся». «Украина — не Россия», — из той же оперы, книга Кучмы 2003 года. Да, даже им приходится доказывать. Но почему? Потому что очень много подобного.

Мне кажется, западноукраинскому автору из Львова не пришла бы в голову идея доказывать, что Украина — не Россия. Ведь во Львове это очевидно каждому. А вот восточнику Кучме это доказывать надо.

Я понимаю, что это необходимо и в определенной степени неизбежно. Особенно для ранней (детской) стадии развития нации, и особенно для неофитов. Особенно в нашей ситуации, где до сих пор общего слишком много, где большинство говорит на русском языке, живет русской культурой и российским телевизором (а теперь уже и российским интернетом).

Поэтому естественно, что людям хочется кричать — «мы не они!» Естественно, но не нормально. Ведь этот лозунг, при всей своей простоте и привлекательности для широких народных масс, не несет созидательного и позитивного начала. Весь его смысл сводится к стремлению показать и доказать, что «там», у «них», все плохо, злобно и недоразвито. Мол, на их фоне у нас…

Для меня лично, бывшего неофитом в 1989 году, период персонального доказывания «мы — не они» закончился году в 1992-м.

Если ты белорусскоязычный на работе и в семье, живешь в белорусском и мировом культурном и информационном пространстве, то просто не приходит в голову доказывать какую-то разницу — слишком она очевидна.

Скажу больше — когда на каких-то курортах или в поездах или еще где встречался с обычными глубинными россиянами (не представителями нашего журналистско-либерального окружения) — было ощущение, что это люди с какой-то другой планеты.

Вот и простое решение. Если ты действительно имеешь свои собственные ценности и образ жизни, у тебя нет необходимости доказывать, что «ты не они». Взрослый и самодостаточный человек просто живет своей собственной жизнью, он никому не доказывает, что уже «вырос» и готов к самостоятельности.

Мы — это «мы» независимо от того, есть ли рядом какие-то похожие на нас «они».

«Мы» — это прежде всего «мы», а не «анти-они». Вот созидательный, позитивный подход.

Читайте также:

Цитата про «русский штык, русского учителя и русского попа» устарела?

Цыганков рассказал, почему на него обиделся Чалый и что Позняк сказал Лукашенко в парламентском буфете

Свобода слова за пределами диктатуры. Могут ли белорусы критиковать политику Запада?

• 35
• 4
• 1
• 1
• 3