«Шведы — это белорусы, у которых получилось». Белоруска рассказала, как Швеция возвращает ей самооценку
Марина (имя изменено) — иллюстратор. Она переехала в Стокгольм со своей семьей семь месяцев назад. Благодаря переезду она переоценила себя и свое творчество, выучила язык за три месяца и узнала, как жить ingen stress — без стресса. Чем отличается запах Швеции от запаха Беларуси, она рассказала Hrodna.life.
Швеция изменила сознание
Марина — художница-самоучка, рисует три года. Базу ей дали онлайн-курсы, дальше была ежедневная практика. В Беларуси она рисовала ежедневно, развивалась как иллюстратор, создавала дизайны на заказ. Но продавать свои работы боялась.
«Всегда стоит вопрос — а кто ты такая? Много художников учились по пять лет в универе, а ты не пострадала, не потратила много времени».
В Швеции что-то начало меняться.
«Белорусы — очень травмированы. Мне кажется, я читаю страх и недоверие в глазах почти каждого белоруса. Здесь такого нет. Я не чувствую на себе взгляда, который холодит кожу, подозрительности, недоброжелательности. Не то, что здесь сердечность, скорее это — нейтралитет. Я долгое время думала, что я тупая, неспособная.
И очень боялась, что это заметят и осудят меня. А тут я хожу на курсы шведского, и от многих учителей слышу, что я duglig — способная, талантливая. И у меня действительно большой прогресс. И я начала смотреть: там не залажала, тут нормально справилась. Может я не такая тупица, как думала о себе в Беларуси? В определенный момент это коснулось и художественного проявления».
Среда очень влияет, считает художница.
«Ты попадаешь в нормальную страну, где тебя не прессуют, права признаются, к твоему внутреннему достоинству относятся нормально. Здесь полная инклюзия — много деток с ДЦП, с аутизмом, и они члены общества, имеют какие-то возможности.
Когда живешь в Беларуси, тебе нужно быть по стойке смирно, вмещаться в определенный квадратик. Если не вмещаешься — все. У меня был сильный зажим — достойны ли мои работы того, чтобы их продавать? А тут пришла мысль: что если вопроса, о который я, и не только я, спотыкалась — «Достойна ли я?» — просто нет? Есть я, я рисую, и мои работы достойны продажи».
«Низкая самооценка, обесценивание себя — огромная ступенька, которой здесь просто нет, дорога ровная. И единственное, о чем остается думать — как я буду продавать свои работы, какова стратегия действий? Остается просто найти клиентов, площадку, выставить цену. И не задаваться дурацкими вопросами, которые забирают ресурсы и время, которых впоследствии не хватает собственно на дела».
В Швеции Марина создала магазинчик на Etsy и выставила цену 30 долларов за авторское изображение, которое можно распечатать — невысокую для Европы, но высокую для Беларуси. В Швеции столько стоит обычный обед в кафе. Правда, на Etsy большая конкуренция, но есть принципы продаж, и сейчас Марина их изучает.
С минного поля на крайний север
Марина ехала в эмиграцию с ощущением, что в Беларусь вернется совсем нескоро, или вообще ее больше не увидит.
«Когда почти к каждому из друзей приходят органы, задаешься вопросом, когда придут к тебе. Ты живешь в этой нервной обстановке, и боишься нос показать. В отличие от многих белорусов, которые уехали и верят, что они вернутся, у меня наоборот, зашкаливал пессимизм: жила три года в стрессе, ничего не изменилось, стало еще хуже.
А я как человек, отползающий с минного поля, со своей земли сползла на какую-то чужбину, за это Балтийское море, на крайний север. Для кого-то Швеция — это хороший уровень жизни, красивая природа. А для меня — я там замерзну, там же полярная ночь. Совсем не романтизировала образ страны, куда мы едем».
Инициатором переезда стал Маринин муж, который нашел работу в Стокгольме. Он целенаправленно стремился в Скандинавию, и Швеция для него — страна возможностей.
Марине же первые пару месяцев пришлось просто сидеть дома, с двумя детьми в съемной квартире. Эмоционально было так тяжело, что начала пить антидепрессанты. У семьи сначала не было знакомых на новом месте. И Марина, и дети чувствовали себя одинокими и оторванными от всего. Позже оказалось, что в Швеции много белорусов, которые живут здесь уже некоторое время. «Они уже «ошведились», спокойные, не такие травмированные, как я».
Новый язык как спасение
Спасением для Марининой психики и социализации стали языковые курсы. Если иностранец живет в Швеции легально, он получает вид на жительство, личный номер и право изучать шведский язык на бесплатных курсах.
На курсы Марина ходит каждый день, как на работу — с 8.20 до 12.00. После трех месяцев занятий с нулевого уровня она достигла среднего, начала понимать шведский и уже может немного общаться с людьми. Правда, помогло и то, что раньше она изучала немецкий и английский.
В Швеции практически все знают английский язык. «Ты можешь здесь жить годами и так и не воспользоваться шведским. Некоторые так и делают». Так можно жить, если ты работаешь в международной компании, или программистом, или дизайнером.
Марина как раз собирается искать вакансию дизайнера. «Но если хочешь развиваться, шведский знать важно». Продавщицей в магазине устроиться проще, чем дизайнером, но там тем более нужен шведский, и на шведском публикуют все вакансии.
Дети нырнули в шведский, не зная его
Дети — мальчики четырех и 11 лет — ходят в школу и в садик. Старший сын раньше учил английский, но не знает его так хорошо, чтобы общаться. Младший его не знает вообще, и в его группе в садике нет ни одного русскоязычного ребенка.
«Мои дети — герои, нырцы глубоководные. Они просто нырнули в шведскоязычную среду, не зная вообще ничего. Все убеждают меня, что по всем законам они очень быстро изучат шведский. Но я до сих пор не знаю точно, какой у них уровень».
Младший говорит, что понимает воспитательниц в садике. «Но на мой вопрос может только посчитать до 10 и сказать, как по-шведски вода и молоко — с профессорским видом».
Старший сын в предподростковом возрасте, и вообще мало чем делится с матерью. Первый месяц в школе он просто сидел и рисовал на уроках. Марине об этом рассказали на родительском собрании: «Знаете, ваш Михаил такой творческий!». Марина подумала «Божечки!» и стала ждать «нагоняя» от учительницы, но его не было.
Миша не хотел переезжать: дома остались друзья, его налаженная жизнь — каратэ, плавание, футбол, игрушки. С переездом он потерял все удобное и привычное. Из-за этого у него нет внутренней мотивации адаптироваться и учить шведский. В новом классе кроме него есть еще три русскоязычных ребенка, с которыми он и подружился. Особенно с мальчиками — одним из Украины и одним из России.
Язык как ручеек
Швеция длинная по форме, и диалекты в разных частях отличаются, хотя шведы поймут. Например, на юге, в районе окончания, раньше были датские земли. Там люди немного по-другому выговаривают некоторые звуки. «В Стокгольме могут сказать «стахун» (станция), а на юге — «сташун». Если ты приезжий, даже легкое колебание в звуках может сбить с толку».
Но нашлись даже похожие на белорусский или русский языки слова. Например, огурец там называется gurka, лук — lök. Есть сходства в окончаниях, совпадают некоторые предлоги. Хотя больше шведский похожа на немецкий, только произношение не такое грубое.
«В общем, шведский язык очень мелодичный, как ручеек бежит с гор, и мне он начинает нравиться, — призналась Марина. — Мелодичность в том, что они произносят гласные звуки разной длины. И это очень важно: если ты произнесешь неправильно, не выдержишь эту длину звука, получится другое слово. Есть «фиика» (fika) — «перерыв на кофе». А если сказать «фика» (ficka) — получится «карман».
Чтобы покататься на такси, нужно ехать в Варшаву
После переезда уровень жизни упал. В Гродно Марина могла позволить себе завтракать в кафе, по два раза в день покупать кофе в городе, часто ездить на такси. В Швеции же приходится экономить и покупать еду на акциях.
«В Гродно у меня было все схвачено — была своя маникюрша, парикмахерская. Но здесь каждый раз, когда нужно идти в парикмахерскую или на маникюр, ты смотришь, сколько у тебя в кармане денег. Это все здесь в три раза дороже. В кафе хожу в сто раз реже. Недавно была в Варшаве, и с таким удовольствием прокатилась на такси!»
Мясо и рыбу семья сейчас почти не покупает, так как это очень дорого. Дети и так не любят мясо и не едят, как его ни приготовь, а рыба просто очень дорогая — женщина «ловит» ее на акциях.
«Когда я увидела, какие здесь крутятся цифры в прожиточном минимуме, я поняла, что за свои работы я беру очень маленькие деньги, как бы отстала от мировых цен, когда была в Беларуси. Конечно, здесь большие зарплаты, но и высокие налоги — 30%, высокие цены, но и высокие социальные гарантии».
Со времени Марина свыклась с большими затратами. «Сначала пересчитываешь все на белорусские деньги и сходит с ума, а потом просто адаптируешься — надо же что-то есть».
Портреты вещей и дома
Когда семья переезжала, с собой взяли очень мало вещей — пару сумок и по рюкзаку у каждого. Дома осталось много важного — детские игрушки, книжки, мамины вышитые картины, вещи, которые делали пространство своим. В новой квартире были пустые белые стены. «Для меня если на стенах ничего нет — это не очень уютный домик. И я начала вешать свои работы». Среди того, что Марина забрала из дома, были три картины — вид на Гродно, домик ее бабушки и вид внутри этого домика.
Однажды к семье в гости пришли друзья, пили вино, вели душевные разговоры. Никаких фотографий не делали, но осталась бутылка, и Марина решила ее нарисовать, чтобы сохранить память о встрече. Так к Марине пришла идея кастомизировать свое творчество — рисовать для заказчиков их любимые вещи, портреты людей и портреты человеческих вещей, вроде любимой чашечки или заварника, старого свитера, вещей из детства, от которых остались только фото. Или портрет оставленного дома в Беларуси, чтобы видеть его чаще.
«Одно дело — фотографии, а другое — художественная иллюстрация. Я бы хотела себе портреты себя и своей семьи, где мы будем изображены, будто из книжной иллюстрации. Будто это сказка о нас. И как любая сказка, она заканчивается, конечно, хорошо, там добро побеждает».
Город в скале
Первое, что бросилось Марине в глаза после переезда — страна как бы стоит на камнях. «Это кусок скалы, в котором располагается город. Ты идешь по асфальту до метро, и тут бах — на земле лежит кусок скалы. Она просто вписана в интерьер, залита асфальтом. Может стоять дом, а рядом лежит кусок скалы, который никуда не убрали».
На карте водоем, где расположен Стокгольм, называется озеро, но выглядит это как заливы, которые повсюду текут, соединяются с другими и образуют водную систему, на которой стоит город. Стокгольм как бы разделен на острова, между которыми много мостов и подземных переходов. Транспорт ходит очень хорошо, инфраструктура отличная.
Есть отдельный большой подземный город — развилистое метро, выбитое в скале, с множеством станций. Дизайн станций отдали художникам — есть вывески, кто эту станцию оформлял, и что этим хотел сказать автор. В Швеции с большим уважением относятся к символам.
Страна ingen stress
В Швеции Марина нашла много свободы и терпимости. «Здесь можно одеться по-любому, и на тебя не обращают внимания, как в Беларуси. Хотя на голове ходи — люди просто поулыбаются, покивают головой, что все прекрасно, бро».
Шведы любят детей и всегда им улыбаются. Уровень терпения намного выше, чем в Беларуси. «Даже если ребенок шалит, и у меня уже нервы полетели, у шведов — ой, как это мило».
Сначала Марине казалось, что это искусственное. Как так может быть? Мир опасен! Но шведы любят говорить ingen stress — «никакого стресса».
«Муж на работе привык напрягаться, а у них так не принято, они в расслабленном режиме — не перерабатывайте. В Швеции есть такое — lagom (русск. «точно, в самый раз»), между, без переизбытка, нейтралитет, при этом заботливый. Прийти, спокойно выпить кофе, поработать, пообщаться, а после уйти, если надо. Не надо сильно задерживаться в офисе, никто это не поддерживает».
Чем пахнет Швеция
У Швеции другой запах, считает Марина. Когда она после эмиграции ненадолго приехала в Польшу, то узнала запах Беларуси.
«С лесов повеяла нашей землей, которая имеет свой запах, этот аромат. Думаю, это просто качество самой почвы, запах деревьев, такая болотистая гнильца — аромат своих лесов».
В Швеции же все перекрывает Балтийское море, и запахи из Центральной Европы не могут туда пробиться. «У Швеции нейтральный запах. Мне кажется, здесь пахнет просто небом, морем, свежим воздухом». В Стокгольме чистый, незагазованный воздух и много деревьев. «Это терапевтично. Деревья растут повсюду, и они растут на скалах — это парадокс, и, мне кажется, такая символическая штука».
В Швеции похожие на белорусскую флора и фауна, много сорок, но нет серых ворон.
Шведы — белорусы, у которых получилось
Марина не любит сверхтуристических мест, поэтому в центре Стокгольма бывает редко. «Он для меня слишком шумный. Красивые домки, как с открытки, корабли, пристани. Но лично мне нравится наш район и наш пляж. Всем советую приехать на Huvudsta, побродить по набережным, их здесь очень много».
На набережную Марина приходит и рисовать, и брать вдохновение, и купаться. Из музеев она была в Скансене, музее Ваза (шведском морском музее) и историческом музее. Последний ей очень нравится.
«Здесь все сделано, чтобы человек успокоился. Шведы — размеренные. Иногда мне кажется, что шведы — это белорусы, у которых все получилось. Между нами много похожего, и это не только я замечаю. Мы спокойные, терпеливые, и шведы такие же».
«Шведам не нужен «царь», они могут договориться сами с собой. Здесь коммуны — небольшие районы, в которых своя власть, и коммуна решает много важных вопросов, даже распределение бюджета. Здесь действительно социализм, леваки. Это договор на нижнем уровне, горизонтальная власть. У шведов немного другой политический контекст, они далеко от России. Но шведы смогли, и мы сможем — чуть позже».
Комментарии
Енот, да не тот