Представитель лукашенковского Молодежного парламента присоединился к движению «Супраціў» и рассказал, как перешел в оппозицию
Ярослав Григорьев сегодня называет себя белорусским националистом, хотя еще недавно больше напоминал типичного карьериста времен Лукашенко: председатель Молодежного парламента Могилева, руководитель БРСМ в своем институте. Да еще и гражданин России. Парень рассказал, как менялись его взгляды и как он пришел к «Супраціву» — одному из самых радикальных течений белорусской оппозиции и стал председателем вильнюсского филиала «Руху беларускіх нацыяналістаў».
«Мне не стыдно за участие в Молодежном парламенте»
Я был делегатом Молодежного парламента Могилева с девятого класса. И мне не стыдно за это.
Мы старались сделать много хороших вещей. К примеру, мы продвигали инициативу, чтобы разрешили подавать документы сразу в несколько ВУЗов (в итоге абитуриентам все равно это запретили — НН). Сначала мы собирали за это подписи, но местные власти сказали, что подписи — это методы оппозиции.
Мы не хотели идти на конфликты, поэтому обратились к ЮНИСЕФ, и они провели соцопрос по этому поводу. После этого с нами вышли на диалог Министерство образования и сам Карпенко (на тот момент министр образования — НН). Стали создаваться рабочие группы, но начался коронавирус, и инициатива свернулась сама собой.
Этот парламент хоть и имел определенную степень контроля, но были возможности для взаимодействия и с независимыми структурами. Мы работали даже с Обществом белорусского языка.
Нас подталкивали к взаимодействию с российскими молодежными парламентами, но они относились к нам с презрением. У них это профессиональная организация, где люди из разных политических партий, но более молодые. Поэтому была пара чисто формальных встреч, но ни к чему это не привело.
При этом удалось наладить сотрудничество с Европейским молодежным парламентом и договориться даже о том, что они у нас организуют общественно-политическую школу. Но проблема была в том, чтобы получить разрешение — и горисполком отказал.
Настроения среди членов Молодежного парламента были проевропейские. Мой заместитель Матвей Федин был избит на протестах, о нем даже писал Tut.by, и он был вынужден выехать из Беларуси.
Но свои взгляды надо было скрывать. Понятно, что на низовом уровне все знали, кто что думает. Но при чиновниках и других функционерах выявлять их было нельзя — тогда меня или другого человека сняли бы, а на мое место посадили бы более послушного человека, и не было бы там ни белорусчины, ни хороших инициатив.
Ведь в других молодежных парламентах, как я видел, все было совсем грустно, и для нас это было недопустимо. Мы хотели, как мы тогда думали, делать полуподпольно хоть что-то.
Выборы и БРСМ
У меня было немного иллюзий, хотя я в интервью «Магілёўскай вясне» говорил, что не верю в то, что голоса и места в Советах депутатов заранее распределены. Но после проведения кампании (и разгромного поражения на выборах) убедился в другом.
Я приходил к женщине из отдела идеологии в горисполкоме, и даже она говорила: мол, «ты же сам знаешь, как выборы проходят». А учителя в школах и университетах после рассказали, что им приходят списки, где голоса заранее распределены.
Но я уже тогда шел на парламентские выборы от движения «За свабоду», хотя и тайно. Если бы это разоблачилось, то меня исключили бы из Молодежного парламента, а я хотел еще сделать через него что-то полезное.
Также я возглавлял ячейку БРСМ, когда учился в БИПе. Я горжусь тем, что мы буквально ничего не делали — не сдавали взносов и не проводили никаких мероприятий. Но за это я получал скидку на учебу.
«Думал попробовать изменить систему изнутри, но разочаровался в своем подходе»
Глядя на то, в каком состоянии находилась оппозиция, я не видел больших возможностей для того, чтобы она могла на что-то влиять. Тогда на свой еще молодой студенческий ум я подумал: стоит попробовать изменить систему изнутри. После Молодежного парламента я хорошо понял, насколько ошибался.
Например, мы проводили кампанию по профессиональной ориентации. Было так: школьники договаривались с директорами различных компаний, к примеру, банков, чтобы они проводили открытые экскурсии и показывали, как изнутри это работает. Школьник ведет переписку с директором компании без посредников — и это для нас была настоящая победа.
Но когда так называемые кураторы из идеологического отдела горисполкома увидели, что инициатива идет не от них, а снизу, от молодежи, то начали ставить нам палки в колеса, вредить разными путями. К примеру, запрещали набирать людей в организацию, когда люди уходили по надуманным причинам, из-за чего в определенный момент у нас было только 50% от состава.
Первый год, как меня избрали главой Молодежного парламента, у нас было все нормально, нас даже поддерживали власти. Говорили сначала: мол, вы парламент, занимайтесь законодательными инициативами. Но потом стало трудно что-то делать.
В результате я очень разочаровался в своем подходе и моя риторика и действия стали более радикальными в отношении власти. Было это на 3-4 курсе, с 2019 года примерно.
Формально даже в 2020 году я тоже был в парламенте, но тогда уже начались протесты, и стало не до управления Молодежным парламентом. Последнее, что я успел сделать, — мы пытались помочь федерации глухих в Могилеве, которые были в ужасном здании и буквально замерзали там без отопления.
Мы написали заявку на грант от ЮНИСЕФ и получили его, но я был вынужден уехать из Беларуси после участия в протестах и не доделал это дело. Говорили впоследствии, что деньги забрал себе идеологический отдел горисполкома, и они будто бы должны были их передать «куда надо».
«Я — гражданин России»
Я родился в Калининграде и да, я гражданин России.
Мать моя с Могилевщины. А прабабушка, которую я помню живой, — с Брестчины. Отец — половина на половину.
Мать окончила университет имени Кулешова в Могилеве и работала учительницей искусства в школах. А после встретила отца на отдыхе в каком-то санатории, а он жил в Калининграде. Любовь, дело молодое, и она переехала к нему. Там я родился.
Но они разошлись, когда мне было шесть лет. В итоге мать доработала в Калининграде, и вместе с семьей мы переехали в Беларусь, когда я был в седьмом классе. С тех пор я постоянно был в Беларуси до протестов 2020-го. Белорусского гражданства я так и не получил, а внутренний российский паспорт обновлял в Смоленской области.
Переход в оппозицию
Оппозиционная моя история тянулась с тех пор, как я связался с движением «За свабоду», но тогда я участвовал не очень активно и все делал тайно. А потом начался 2020 год. Тогда, к примеру, мы стояли у СИЗО, я участвовал в самих протестах.
В какой-то момент за мной начали следить, и мне сообщили, что на меня может быть заведено уголовное дело. Поэтому я решил срочно выехать в Россию — это было 28 августа. В России около трех месяцев успел поработать в Тинькофф Банке консультантом по карточкам.
Европейцы сочли мой страх за собственную свободу адекватным и дали гуманитарную визу примерно через полгода ожидания. С тех пор я живу в Европе.
Белорусчина и национализм
Паспорт — это просто формальность, и далеко не все люди с российским паспортом считают себя россиянами.
Я воспитывался в белорусской семье и часто ездил в Беларусь. До студенчества я стеснялся белорусчины. У меня, к примеру, в разговорном языке часто проскакивает трасянка. И окружение было такое, что надо мной посмеивались, если что-то скажу не так.
Но потом я нашел белорусские сообщества, где мне было уютно и комфортно, к примеру, «Мова нанова». И я начал интересоваться первоисточниками, белорусской историей и культурой. Через это я познакомился с БНФ, с движением «За свабоду» и представителями Ассоциации белорусских студентов, и эта среда сильно на меня повлияла.
Мы никогда не были далеки от белорусчины, группой от Молодежного парламента ходили на курсы «Мова нанова», делали и другие дела.
К примеру, когда режиссер Алексей Полуян организовывал кинопросмотр «Озера радости» в Минске, мы решили организовать его и в Могилеве. Пошли с предложениями по всем кинотеатрам, но согласился только кинотеатр «Красная звезда». От нас требовалось привести зрителей на сеанс, и мы начали активно пиарить мероприятие — желающих было море. Когда отдел образования заметил большой интерес к просмотру, то предложил организовать его бесплатно, и это был аншлаг, все места заняты.
«Белорусиана», «Супраціў», Координационный совет и «Рух»
Я вел канал «belarusiana» еще «Вконтакте» с 2019 года, тоже подпольно. После перешел в телеграм. Через канал меня заметил Павел Кулаженко, бывший представителем движения «Супраціў» — сообщества, выступающего за более, скажем так, решительные методы борьбы с диктатурой. Мы познакомились и нашли общий язык.
Поучаствовали даже в ШОСе, который организовывала Ольга Карач, это была такая попытка объединения демократических сил. Попытка не самая удачная, как оказалось.
Но потом мы все больше разных совместных проектов делали вместе. И мне предложили стать частью команды и представлять молодежь движения «Супраціў». А после предложили стать делегатом Координационного совета от движения «Супраціў». Вся эта история тянулась, может, год-полтора.
(«Наша Ніва» спросила у представительницы «Киберпартизан» Юлианы Шеметовец о том, как Ярослав стал представителем «Супраціву». Она рассказала, что парень прошел ряд проверок, а все его биографические данные они считают достоверными и неоднократно проверенными. Также Юлиана говорит, что в «Супраціве» решения принимаются коллегиально, и они совместно одобрили его кандидатуру.)
Еще я руководитель литовского филиала «Руху беларускіх нацыяналістаў», который называют просто «Рух». В Вильнюсе мы публично дебютировали на «Чернобыльском шляхе» 26 апреля 2023 года. Мы стали соорганизаторами, а наш блок был заметен, и мы получили довольно много заявок на присоединение.
Я — белорусский националист. Если смотреть на национализм как некую шовинистическую идеологию и непринятие других, то такого у меня нет. Единственное, что отношение к сближению с Россией, к Союзному государству и такого рода образованиям у меня радикально отрицательное.
«Есть смысл участвовать в движениях в эмиграции»
Смысл моего пребывания в Координационном совете в основном в том, чтобы продвигать интересы движения «Супраціў».
К примеру, это гарантии для активистов «на земле» того, что они не понесут ответственности за радикальные действия в Беларуси в будущем и будут полностью реабилитированы. Сейчас таких гарантий нет. По нашему мнению, силовое сопротивление должно быть допущено, и без него освободить Беларусь не получится.
Также это помощь белорусским добровольцам в Украине: как тем, кто хочет пойти воевать или воюет сейчас, так и тем, кто демобилизовался. Демобилизованные должны иметь возможность без проблем легализоваться в Европе, а также получать реабилитацию и трудоустраиваться. Сейчас это делается несистемно.
Моя цель — продвигать это в публичное поле и налаживать работу с организациями, которые этим уже занимаются. И дела движутся с мертвой точки, хотя и медленнее, чем хотелось бы, поэтому рано пока говорить о каких-то больших достижениях.
Координационный совет, я считаю, важен, потому что ставит вопрос о том, что будет дальше. Условно говоря, завтра режим Лукашенко каким-то образом падает и что делать дальше? Ответы на эти вопросы должны быть, и их трудно дать одной или двум структурам, нужно формировать какой-то совместный ответ. Это должно быть четко обозначено.
Правда, из того, что в последнее время происходит, я не уверен, что можно будет дать такой совместный ответ на все вопросы. Но по основным вопросам есть консенсус: насчет независимости Беларуси, переходного периода, размещения в Беларуси ядерного оружия и так далее. По другим вопросам идут дискуссии, к примеру, насчет политзаключенных и переговоров с режимом об их освобождении или санкциях.
Чтобы произошли настоящие демократические изменения в Беларуси, нужно, чтобы в обсуждениях участвовало как можно больше акторов, а не только одна-две организации, взявшие на себя всю ответственность. А белорусам внутри Беларуси может быть неинтересно наблюдать за «суетой эмигрантов», это понятно, но деятельность КС и входящих в него организаций может сильно повлиять на будущее Беларуси.
«Рух беларускіх нацыяналістаў» — за «здоровый национализм»
Цель деятельности «Руху беларускіх нацыяналістаў» — национальное возрождение. Возрождение белорусского языка и культуры, популяризация деятелей белорусского движения и белорусского сопротивления, в том числе антикоммунистического.
Кроме «Руху», нет таких организованных организаций молодых белорусских националистов. Если мы берем другие национальные силы — сторонников Бабарико или Тихановской, то к ним у националистов возникает много вопросов из-за неопределенной позиции. У нас есть ясные и четкие цели.
«Рух» за то, что я назвал бы «здоровым национализмом». Мы не расисты и не ярые гомофобы, не исключаем людей по признаку рождения и открыты к новым людям и дискуссиям. Главное, что требуется от того, кто хочет к нам присоединиться, — желание популяризировать и возрождать белорусскость. Мы не хотим стать маргинальной структурой ультранационалистов.
Националистам нужно уходить с улиц в большую политику. В будущем я надеюсь, что «Рух» выйдет на более высокий уровень и, возможно, даже будет представлен в парламенте.
Поэтому я вижу для себя смысл в том, чтобы участвовать в движениях в эмиграции. И полагаю, что они могут сильно повлиять на Беларусь в будущем.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬКак бывшего дружинника и офицера МЧС записали в «террористы». Пообщались с парнем, включенным в список КГБ
Представитель белорусских киберпартизан рассказала сколько их и раскрыла детали операций. В том числе на железной дороге
В Могилеве соседка «сдала» соседа за бело-красно-белый флаг, а тот пожаловался в милицию на красно-зеленый
Комментарии
я нельзя было просто не вступать в это?
ах жа ж скидки и другие плюшки
ну.. "идейный" ну что тут скажешь