Недостаток освещения и кальция, а также психологические проблемы у интеллигентных людей. Бывшие белорусские тюремные медики рассказали, какие проблемы наблюдали у заключенных
22 мая начнется суд над Эдуардом Бабарико — заключенным, который провел на Володарке почти три года. Как такое заключение сказывается на физическом и психическом здоровье узников? Расспросили медиков.
«Тяжелое состояние подследственного облегчает работу тем, кто помещает его в СИЗО»
Правозащитник Василий Завадский более 20 лет проработал медиком в белорусской пенитенциарной системе, возглавлял медицинскую службу Департамента исполнения наказаний белорусского МВД.
Завадский рассказывает, что когда люди находятся в СИЗО не менее нескольких месяцев, то многие начинают жаловаться на состояние зубов, и это типичная проблема для пенитенциарной системы:
«Я связываю это с недостатком естественного освещения и физических нагрузок, а также с недостатком усвояемого кальция, и нормы питания не учитывают этого аспекта. Усвояемый кальций содержится не столько в молочных продуктах, сколько в растительных. С творогом немного другая история, его вообще нет в рационе узников: он предусмотрен на диатическом питании, но его часто заменяют другими продуктами».
В питании узников растительных продуктов очень мало. Недавно там значительно уменьшилось количество рыбы, и это тоже не способствует здоровью. А так, считает правозащитник, рацион у заключенных в СИЗО отчасти сбалансированный, хотя и есть перекос в сторону углеводов: по нормам узники получают много каш и хлеба, им не хватает жиров и растительных продуктов.
Недостаток освещения вызывает проблемы со зрением, а также не дает вырабатываться в организме витамину D, который нужен для усвоения кальция. Ухудшается состояние зубов и костей, да и вообще состояние организма и настроение человека. Даже в колониях человеку не хватает освещения, так как он вынужден определенное время быть на рабочем месте без достаточного освещения. Это особенно актуальная проблема в нашем климате, где солнца и так мало.
То, что заключенным не хватает физической нагрузки, также очень существенно влияет и на их тонус, и на психологическое состояние.
Вероятно, из-за стресса у заключенных могут возникать физические болезни, но эта тема недостаточно исследована. Речь о так называемой психосоматике.
«Таких болезней много, но чаще всего это артериальная гипертензия, заболевания кожи, язва желудка, возможно, бронхиальная астма и сахарный диабет. Также много болезней возникает на фоне ослабления иммунитета, те же онкологические заболевания, а иммунитет может ослабляться через психосоматику.
Понятно, что если долгое время находиться в ограниченных и стрессовых условиях, какие-то психосоматические болезни проявятся. Видел, когда работал в пенитенциарной системе, что очень много людей там находится в подавленном психологическом или депрессивном состоянии, бывают и суициды по этим причинам. Однако, по моим наблюдениям, в заключении не больше суицидов, чем на свободе, за решеткой их намного труднее совершить, так как за человеком там постоянно наблюдают. Другие причины смерти отчасти те же, что и на свободе: сердечно-сосудистые заболевания, онкология», — говорит Василий Завадский.
Что происходит с заключенными вроде Эдуарда Бабарико, которые проводят в СИЗО не условные четыре месяца, а несколько лет? Завадский замечает, что даже по фото из суда видно, что люди выглядят плохо.
Но до суда, даже до такого, в котором заранее известен результат, люди находятся в состоянии борьбы с системой, поэтому их организм мобилизуется. Также правозащитник делится наблюдением, что когда люди освобождаются из мест лишения свободы, то у них начинают прогрессировать определенные болезни. Он объясняет это так: из-за того, что исчезает «тонус борьбы с хроническим стрессом», организм расслабляется и становится более склонным к заболеваниям.
Когда в СИЗО попадает заключенный с онкологическим заболеванием, как в случае с Ксенией Луцкиной, он сталкивается с тем, что во всей пенитенциарной системе нет онкологов, тем более узкого профиля. Также люди, постоянно принимавшие лекарства, могут какое-то время не иметь к ним доступа.
Поэтому, объясняет правозащитник, многое зависит от настойчивости родственников, а также от врачей.
Сейчас считается, что в следственные изоляторы не должны принимать людей, состояние здоровья которых требует неотложной медицинской помощи. Но, по мнению Василия Завадского, в реальности это правило не всегда соблюдается.
«Надо понимать, что тяжелое состояние подследственного облегчает работу тем, кто помещает его в СИЗО, и эти люди как раз заинтересованы в таком давлении. В таком случае человек скорее согласится признать вину или что-то на себя взять.
Медикам сложно такому противостоять, так как следователи могут на них давить через администрацию учреждения, чтобы они принимали человека в СИЗО», — объясняет он.
По мнению правозащитника, в пенитенциарной системе есть серьезная проблема с укомплектованием медицинских кадров. Условия работы медиков в СИЗО и колониях более сложные, чем в других обстоятельствах, несмотря на бонусы для них, и даже в хорошие времена было сложно найти медика для такой работы. Что касается лекарств, то Завадский подтверждает: в СИЗО особых проблем с лекарствами нет. Другое дело, что там обычно препараты белорусского производства, да и не всегда они хорошо подобраны.
А вот попасть к стоматологу в заключении труднее, чем к обычному медику.
«В штате каждого пенитенциарного учреждения будет стоматолог, если учреждение маленькое, он будет работать не на всю ставку, но в любом случае он столкнется с очень высокой нагрузкой. У заключенных гораздо большая потребность в стоматологической помощи, чем у других граждан, и единственный стоматолог с ней не справится.
Тогда появляется соблазн не лечить зубы, а их удалять, и такая проблема действительно есть.
Стоматолог может поехать на курсы или в отпуск, и вместе с другими факторами это еще больше осложняет ситуацию.
Когда людям удаляют зубы, встает проблема их протезирования, и она совершенно не решена. Раньше существовала лаборатория, которая этим занималась. Насколько я знаю, сейчас ее нет, но формально разрешено заключать договоры о протезировании с ближайшим к СИЗО или колонии медицинским учреждением. Но все это сложно, ведь заключенного, думаю, не будут никуда вывозить, так как для этого нужно конвой и транспорт, поэтому нужно как-то заинтересовать врача, чтобы он сам несколько раз приехал к заключенному. Дело и в ценах, ведь протезирование — совсем не дешевая процедура».
«В основном люди в СИЗО получают расстройства адаптации, бывают неврозы»
Психиатр Павел Перепелкин десять лет работал в Брестском СИЗО-7, восемь из них он отвечал за медицинскую часть учреждения. Специалист разделяет заключенных СИЗО на две категории. Первая из них — те, кто уже не первый раз попадает за решетку и для кого заключение — часть определенного образа жизни. Для таких заключенных условия в СИЗО привычные, и ничего особенного с ними там не происходит. Для некоторых из них попасть в заключение — это, наоборот, возможность заняться своим здоровьем, например, проблемами, связанными с зависимостями.
Другое дело — люди, попадающие в СИЗО впервые, особенно если они не из маргинальных слоев.
«Психологические проблемы у таких заключенных в основном касаются адаптации, так как люди попадают в совершенно новые для себя условия, общаются с новыми людьми. Но в большинстве случаев узники способны сами адаптироваться к этим условиям: у кого-то это занимает несколько дней, у кого-то — несколько недель. Некоторым, однако, нужна психологическая помощь или прием психиатрических лекарств», — говорит он.
Люди с психическими заболеваниями тоже попадают в СИЗО, но это бывает не так часто, если не брать в учет зависимости и расстройства личности. Еще, рассказывает Павел, психиатры в СИЗО иногда имеют дело с алкогольными психозами или синдромами отмены наркотиков или алкоголя. Человек попадает в условия, исключающие употребление этих веществ.
Можно ли получить в СИЗО проблемы с психикой? Павел говорит, что здесь, как и с физическими недугами, ухудшение идет со стороны наиболее уязвимых у конкретного человека систем организма. «У заключенного может быть генетическая предрасположенность к каким-то заболеваниям или хронический процесс в психике, более-менее скомпенсированный, и во время заключения все это может обостриться.
В основном люди в СИЗО получают расстройства адаптации, то есть у человека резко изменились условия и ему трудно к ним приспособиться, также наблюдаются депрессивные реакции. Не могу сказать, что условия СИЗО могут спровоцировать развитие каких-то психозов».
Помимо изменения условий, на психику узников влияют и особенности окружения, ведь ты не выбираешь его, ты вынужденно общаешься с определенными людьми 24/7. Вдобавок ты под следствием или проходишь через суд, и это тоже на тебе сказывается, так как не обо всем можно рассказать, не все чувства можно выразить, на свободе для этого гораздо больше возможностей. Все это, объясняет Павел, сказывается на эмоциональной сфере, может вызвать невроз.
Условия в камере СИЗО не слишком благоприятны и для физического здоровья: «нары», стол, одна или две скамейки, санузел, душ раз в неделю, летняя жара, с которой ничего не поделаешь (Перепелкин уточняет, что зимой температура в камере более комфортная, чем в жару). Если человек принимает пищу за метр от санузла, если перегородка даже не достает до потолка, то это не слишком хорошо для здоровья. Вдобавок, рассказывает доктор, заключенный почти не может контролировать температуру в камере, для этого он имеет разве что маленькое окошко под потолком.
Также узникам не хватает возможности ходить. «Да, их выводят на прогулку, но прогулочный дворик — это такой же каменный мешок, как и камера, только с натянутой сеткой вместо потолка. Вся прогулка происходит в этой клетке, но ведь человеку нужно нормально двигаться, это тоже фактор здорового образа жизни», — говорит Павел Перепелкин.
Медик свидетельствует, что у психологов и психиатров, работающих в СИЗО и колониях, много формальной работы, которая не имеет отношения к оказанию медицинской помощи и вообще в основном не нужна. Найдут ли психологи в таком случае время, чтобы разбираться как положено в проблемах заключенных? Это, скорее, зависит от личных качеств специалистов, а также от размеров СИЗО, количества заключенных и укомплектованности штата.
Что делать после выхода из СИЗО?
Павел советует заняться психическим здоровьем любому человеку, освободившемуся из СИЗО или из колонии. Возможно, в первую очередь лучше пойти к психиатру, чтобы решить, нужно ли экс-заключенному принимать психиатрические лекарства — если нет, психиатр перенаправит его к психологу. Так или иначе заключение сказывается на жизни человека, да и к жизни на свободе тоже нужно адаптироваться.
«Психические последствия от СИЗО могут стать отпечатком на всю жизнь, и не всегда можно быстро человеку помочь, особенно если у него невроз. Если речь идет только о расстройстве адаптации, то там больше шансов, что человек выйдет на свободу и, возможно, даже самостоятельно вернется к нормальной жизни, но это трудно», — говорит Павел.
В норме, считает Павел, должна существовать система реабилитации экс-заключенных, включая и экс-политзаключенных. По мнению психиатра, они принадлежат к отдельной категории: человек понимает, что он не должен сидеть, а те, кто как раз должен, находятся на свободе и решают его судьбу. Это еще одна травма, поэтому экс-политзаключенным всегда нужна психологическая, а то и психиатрическая помощь.
Для заключенных очень важен контакт с миром за пределами тюрьмы. Человек поставлен в условия, в которых он не выбирает свое окружение, и ему нужно реализовать потребности в коммуникации, а в камере не всегда есть для этого соответствующие люди. Письма, свидания — все это очень важно и помогает не только в адаптации, но и в том, чтобы снизить влияние стресса от заключения.
Был ли Павел свидетелем суицидов в СИЗО-7?
«За десять лет моей работы в СИЗО у нас было два завершенных суицида, по сей день я не понимаю их мотивов. У тех людей не было депрессии, у них не было сложных отношений с сокамерниками или со знакомыми или родственниками на свободе.
Случаются острые заболевания, иногда и смерти. К сожалению, люди умирают и на свободе, и в тюрьме, но я не видел случаев, чтобы человек умер из-за того, что не получил вовремя помощи. В камере с этим, наоборот, легче, так как заключенный постоянно под присмотром, также рядом с ним сокамерники. Если человеку станет плохо, то в камере скорее забьют тревогу и будут что-то делать, чтобы он получил помощь», — говорит он.
Проблем в лечении заключенных много, но общество о них не слишком знает и в основном воспринимает ситуацию стереотипно. «Нам может казаться, что в таких местах не хватает лекарств, но обычно все, что есть в обычной поликлинике, или есть во врачебной части СИЗО и колонии, или может быть туда привезено. Но сами условия заключения во многом специфичны и не способствуют здоровью. И еще важно: реформировать надо не систему медицинской помощи в СИЗО и колониях, а всю пенитенциарную систему, потому что это позапрошлый век», — подытоживает Перепелкин.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬСколько политзаключенных умерло или свело счеты с жизнью из-за невыносимых условий за решеткой
У участника группы Tor Band за решеткой произошел рецидив онкологии, он не может ходить
Комментарии