«Новая Беларусь — не нечто абстрактное, не сказочное явление, она начинается сейчас». Как живет студент Гарварда Максим Богданович
Максим Богданович первый раз стал известен, когда самостоятельно поступил в Гарвард. А второй раз — когда вернулся, чтобы стать независимым наблюдателем на выборах-2020. мы спросили у Максима о секретах успеха в американских университетах, тусовках Кембриджа и почему ему так нравится Минск.
Летом 2020 года парень взял академический отпуск на полтора года, чтобы волонтерить в общественных организациях. В январе Богданович вернулся в университет, где ему осталось обучаться три семестра.
Разговор с «Нашей Нивой» Максим начинает с типично белорусской истории:
«Знаете ли вы, что несколько лет назад [в Беларуси] ввели ответственность за продвижение иностранного образования? Помню, летом 2020 года меня куда-то пригласили, чтобы рассказать о Гарварде, и я позвонил в милицию, чтобы спросить, можно ли мне это делать. И они мне: «Молодой человек, что вы делаете?» (смеется). И дали номер Министерства образования».
Вспоминаем с ним зарубежное образование не просто так. Дело в том, что несколько недель назад Богданович опубликовал в своем фейсбуке предложение: если вы желаете учиться в США и имеете какие-то вопросы по поступлению, Максим готов помогать, стоит только написать ему.
Пост Богдановича распространили независимые медиа, хотя он сам этого и не ожидал, и парню начали писать активные молодые белорусы. Максим получил несколько десятков запросов и подготовил в соответствии с ними небольшой гайд, прочитать который можно тут. В нем парень разместил информацию об экзаменах в американских университетах и том, как к ним подготовиться самостоятельно, а также рекомендации по возможности получить стипендию.
Обычному белорусскому школьнику трудно представить себя в американском университете, но Богданович уверяет, что поступить туда вполне реально. Самое трудное — оплатить образование, ведь оно очень дорогое даже для самих американцев.
Но и здесь есть более простые пути: «Существует ряд университетов, их примерно десять, которые вообще не смотрят на ваши финансы, когда вы поступаете, и вместо этого просто рассматривают вас как кандидатуру.
После, когда они вас принимают, Вы присылаете им справку о том, сколько зарабатывают ваши родители. Если это менее 75 тысяч долларов в год, то они предоставляют полную финансовую помощь [на обучение]. Это самые престижные университеты вроде Гарварда, Принстонского, Йельского и Стэнфордского университетов, Массачусетского технологического.
Поскольку мой опыт связан с таким университетом, я рад помочь с информацией. Уверен, что в Беларуси хватает талантливой молодежи, которая просто не знает, как все это работает. Я сам не понимал, что учиться там возможно. Казалось, там место только для сынков миллиардеров, а я же — сын белорусского доктора».
Конечно, сыновья миллиардеров тоже учатся в престижных университетах вроде Гарварда, но Максим уверяет, что заметить их там трудно, так как они очень прячутся. Да их там и немного — парень считает, что таких студентов в Гарварде, может, 0,5 процента. Зато половина из студентов университета получает от администрации какую-то финансовую помощь, а обучение каждого пятого, как в случае с Максимом, полностью спонсирует сам Гарвард.
С другой стороны, в соседнем общежитии с Максимовым жила дочь Барака Обамы, наверное, парень встречал и других таких студентов. Но университет создает такие условия, что и у дочери Обамы, и у сына доктора из Беларуси примерно одинаковые возможности.
С деньгами разобрались, а хватит ли белорусу знаний, чтобы поступить в США? Максим рассказывает, что видел в американских университетах таких же студентов, как и он сам, белорусов. Их немного, и в этом вся проблема, но мало их не из-за плохой подготовки белорусов, а из-за того, что мы мало знаем о собственных возможностях, включая образовательные:
«Я сын белорусского доктора, обучался в обычной белорусской школе и за всю жизнь, может, раз десять бывал у репетитора. Готовился к экзамену по английскому на языковых курсах в Минске, но многие белорусы так делают.
Нашего уровня образования для поступления в США хватает. Когда видишь, какие на американских экзаменах задания по математике, то понимаешь, что белорусский девятиклассник, если он хорошо учился в школе, мог бы спокойно с ними справиться. У нас нет каких-то фундаментальных различий, «йельского гена», которые бы не давали нам туда поступать».
А еще, считает Богданович, хорошее образование молодых белорусов — фундамент в создании человеческого капитала для новой Беларуси:
«Взять ту же Майю Санду, президента Молдовы. Она училась в Гарвардской школе имени Кеннеди, что находится как раз напротив моего общежития.
Я каждый день в Гарварде вижу то здание и цитату Кеннеди на нем: «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя, спроси, что ты можешь сделать для своей страны».
Когда ты каждое утро просыпаешься и смотришь на это, оно вдохновляет. Если я могу сделать так, чтобы у нас была наша потенциальная Майя Санду, то это же здорово, и если это мне стоит 15 минут, то оно того очень стоит. Со многими познакомился в Вильнюсе, здесь есть прекрасные белорусы, которые помогают нашему демократическому делу. Они все не появились неизвестно откуда — они где-то учились, работали и набирались опыта, то есть в них инвестировали. Поэтому и нам сейчас нужно инвестировать в тех людей, которые будут работать в новой Беларуси. И эта новая Беларусь — не что-то абстрактное, не сказочное явление, это то, что начинается сейчас».
«Ты сам принимаешь на себя ответственность за результат, это уважают и поддерживают тебя»
Максиму важно, чтобы больше людей получили возможность изменить себя таким же образом, как в Гарварде изменился сам Богданович. Знаменитый американский университет, говорит парень, построил его как человека, так как Максим поехал туда обучаться в 17 лет. Сейчас то, как белорус мыслит, ведет себя и разговаривает — это продукт его окружения в Гарварде, которое он называет прекрасным и за которое очень благодарен.
Это окружение Максим характеризует просто: там атмосфера, в которой продвигается свобода и ответственность. Если студент хочет, он может взять пять дисциплин вместо обычных четырех, и ему помогут, желает написать эссе на свою тему вместо предложенной — пусть пишет. «Ты сам принимаешь на себя ответственность за результат, это уважают и поддерживают тебя». Такой подход, объясняет Богданович, научил его брать на себя больше ответственности и сомневаться, когда что-то считают неразрешенным или невозможным. А если что-то возможно, то почему бы именно тебе не сделать это?
Что касается специальности, то Богданович выбрал для себя прикладную математику. Называет ее самой гибкой специальностью, ведь к ней принадлежат все отрасли математики, связанные с точными науками, и поэтому в дополнение к ней можно взять любой курс по этим наукам, по той же экономике. Но гуманитарные дисциплины белорус тоже не обходит: изучал историю, испанский и немецкий языки. В целом, во многом парень ориентируется на Беларусь:
«Мой опыт дает мне цель и структурность в обучении. Знаю, что хочу вернуться в Беларусь, и поэтому мне нужно, чтобы то, что я сейчас изучаю, было мне полезно. Поэтому, например, брал курс о российской переходной экономике в 90-е от тех самых людей, которые тогда занимались реформами в ней, например, от [известного российского экономиста] Максима Бойко».
Что будет через полтора года, когда учеба закончится? Если это будет возможным, Богданович желает вернуться в Беларусь, если нет — хочет найти для себя место, где можно будет остаться, работать и понемногу накапливать знания. Но на случай, если появится возможность приехать в Беларусь, Богданович сохранил себе отдельно деньги на билет домой.
Как отдыхают студенты Гарварда? Вечеринки в университете, делится Максим, бывают на любой вкус: «Есть много удивительных вечеринок, на некоторые нужно приходить в пиджаке или во фраке. Но есть и обычные студенческие вечеринки, которые вы могли видеть в кино, с красными чашками и бир-понгом. Это такая игра, когда выставляют в форме пирамиды чашки с пивом, тебе дают шарик и ты должен попасть в чашку другой команды. Если у тебя не получается, ты выпиваешь чашку. Понятно, что чем дольше идет игра, тем сложнее тебе попадать.
Я по университетским меркам не много хожу на тусовки, может, что-то и теряю в своей жизни. Просто не являюсь частью этого мира. Есть гарвардцы в пятом поколении, которые знают от своего дедушки, с кем надо разговаривать и куда надо ходить, но у меня другой опыт — опыт 17-летнего парня из Восточной Европы, Беларуси, Минска, и наши опыты с теми самыми гарвардцами разные. Каждому свое, и это нормально. Я научился ценить свой путь и понял, что он ничем не хуже».
«Система делает так, что студенты получают четверку и чувствуют себя довольными»
Гарвард находится недалеко от Бостона, но Максим с ним почти не знаком, разве что посетил бостонские музеи и театр. Университет парня находится в Кембридже — небольшом городке, который является частью Бостона, но по факту от него обособлен. Он очень самодостаточен, и Максим говорит, что из этого пузыря никогда бы не вылезал, но признает: когда он туда впервые попал, был так потрясен, что не мог ничего оценить. Сейчас он смотрит на Гарвард уже другими глазами.
В Кембридже есть двенадцать домов-интернатов, в которых живут студенты. Обычно у студентов третьего-четвертого курсов есть своя отдельная комната, младшие же делят жилье с кем-то еще. Там также есть столовая и зал, где можно потренироваться.
Кембридж — +-это колониальный город, похожий на старые европейские города, потому что, когда туда приплыли будущие американцы, они построили все вокруг себя так, как привыкли видеть на родине. Для Максима как для европейца это плюс, но ведь он видел и другие американские места. Например, на первом курсе был в фехтовальной команде и ездил на соревнования в Филадельфию, штат Мэн и Новую Англию. Богдановичу очень понравилось в Миннесоте, так как там погода была похожа на нашу, а лес — настоящий белорусский.
Кажется, парень уже понимает, какую точку мира он мог бы выбрать себе для жизни:
«Есть три города в мире: Минск, Лондон и Нью-Йорк (улыбается), в каждом из них можно провести жизнь и не знать города. Минск — самый лучший из них, город солнца. Он более сложный, и его надо любить, мне кажется, это приходит с возрастом. Там же столько интересного, даже вся эта советская архитектура.
Мне нравится, что Минск — необычный, что ты чувствуешь себя в нем немножко замороженным во времени. Это может быть прекрасный город для культурных акций. Классно, что сделали в [культурном центре] ОК16, его уже нет, но у нас весь город мог бы таким быть! Огромные советские постройки, внутри которых — культура, но этому всему просто нужно дать свободу».
У Максима была возможность сравнить гарвардское образование с белорусским. На этот счет у него есть две истории. Первая из них — о посещении лекции в БГУ, где друг Богдановича изучал прикладную математику, и о неожиданном конце этого визита:
«На лекции было пару сотен человек, я сел сзади и думал, что меня никто не заметит. Но я улыбался, потому что у меня было хорошее настроение, а все другие студенты уставились в свои блокноты. Пришел профессор и начал лекцию, мой друг мне сказал тоже уткнуться в блокнотик, а я ему: «У меня нет блокнотика, я просто пришел послушать!»
В итоге профессор стал спиной к залу и начал что-то писать на доске, одновременно он диктовал для студентов. Мне кажется, он по запаху понял, что что-то в зале не так, кто-то закрался. Он повернулся к залу, посмотрел на меня и сказал: «Ты! С какого ты потока?» Ответил ему, что с другого, но объяснить, из какого, не смог, в итоге меня выгнали с лекции».
Другой друг Максима учился в БГЭУ, и парень его готовил к экзамену по высшей математике. Это была последняя пересдача, то есть если бы студент БГЭУ ее завалил, его бы исключили. Но Максим уверяет, что хорошо подготовил друга, точно больше, чем на четверку, которая является зачетной отметкой в белорусских университетах.
Пока друг сдавал экзамен, Богданович ждал его у кабинета. В итоге друг вышел и сказал, что ему четверка, хотя, по словам Максима, тот решал интегралы минимум на семь, да и неделю готовился к экзамену должным образом. Богданович решил выяснить, что же было не так:
«Мы вместе подошли к преподавателю, потому что мне было интересно, как же себя показал мой лучший друг, но преподаватель выгнал нас из комнаты да еще и спросил у меня про наушник, мол, я что-то диктовал другу. Мне стало очень обидно. Тому преподавателю было очень странно, что студент может поинтересоваться тем, где он ошибся, что студенту может быть интересно улучшить свои знания, и это было не менее обидно, чем окрик «достать наушник».
Потом мы с другом стояли у университета и что-то обсуждали, и из здания вышел этот преподаватель. Он подошел к нам, вроде бы хотел извиниться, и мы беседовали где-то минут десять, пока он курил. Он рассказывал, как он каждый год преподает этот курс, а студентам на него все равно. Сначала он готовил для студентов слайды, делал какие-то интересные задания, но всем было все равно, и в какой-то момент он начал что-то диктовать себе под нос, ему и самому было очень обидно.
Вот ты стоишь с ним и думаешь: ну и кто во всем этом виноват? Конечно, система, ведь она делает так, что студенты получают четверку и чувствуют себя довольными, а преподаватели учат студентов, которым все это абсолютно неинтересно».
Если вы учите экономику в Гарварде, объясняет Максим, вас не заставляют брать себе высшую математику. Скорее всего, она вам пригодится, но в таком случае вы сами это поймете и возьмете курс. В результате вы будете мотивированы, профессору будет нормально преподавать, а ученику — нормально учиться.
Богданович считает, что чтобы изменить Беларусь к лучшему, можно начать с относительно маленьких, но системных изменений. «Я думаю, нам будет легче построить лучшую Беларусь, если мы начнем руководствоваться принципами ответственности и свободы вроде тех, на которых построено западное образование. Чем больше белорусов будут иметь такой опыт, тем лучше будет нам всем».
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии
Спасибо, что помогает другим беларусам. Чем больше образованных нас, тем лучше.
Максім, Гарвард - гэта толькі пачатак. Аднаго Гарварда не дастаткова каб больш-менш зразумець свет. Трэба атрымаць досвед працы над сапраўднымі праектамі ў эфектыўных супольнасцях людзей. Папрацуйце ў ЗША, потым у Сінгапуры ці Японіі, потым у Францыі. І так гадоў да 40, набярыцеся вопыту. А як раз да таго часу як вам будзе 40, Беларусь, магчыма, будзе гатовая для таго што вы зможаце прапанаваць.
Вяртацца ў Беларусь у свае 25-30 гадоў, пасля Гарварда - гэта спакуса легкага шляху. Вы не першы і не апошні хто аб гэтым думае.