Про убийство Стрижака и Кулаженко, Карач и Тихановскую, свой фонд и оплату кредитов силовикам. Большое интервью Игоря Макара
Бывший краповый берет Игорь Макар давно ушел из силовых структур, уехал из Беларуси и с 2006 года спокойно жил в Литве. Но после выборов-2020 резко активизировался: завел блог, раздавал прогнозы и комментарии, хвастался инсайдами. Но в последнее время Макар исчез из медиаполя. Что произошло, где он сегодня? Оказывается, Макар тихонько создал свой фонд, разлюбил Карач, полюбил Цепкало и вообще скоро планирует вернуться в политику. Все подробности читайте в большом интервью «Нашай Ніве».
Это интервью было записано до того, как Игорь Макар решил передать аудиозаписи переговоров по шантажу Андрея Стрижака.
«Наша Ніва»: В последнее время вы фактически исчезли из публичного пространства. Почему так? Где вы, как вы, чем занимаетесь сегодня?
Игорь Макар: После некоторых переговоров со Светланой Тихановской и заявлений, которые я услышал от нее, я понял, что одному мне бороться не представляется возможным.
Я полностью исключил свое появление в медиаполе, так как делать бессмысленные заявления, а тем более, как было принято среди некоторых, публиковать инсайды, для меня было неприемлемо. Ведь я понимал, что если заниматься чисто политикой, то нужно делать что-то для людей. И, самое главное, должен быть эффект. По каждому действию ты должен отчитаться и понимать, что коэффициент полезного действия у тебя как минимум больше 50%.
Поэтому я занялся тем, что создал свой фонд. Он совсем недавно был зарегистрирован в МИД, теперь я являюсь президентом этого фонда, который будет работать по гуманитарным и социальным направлениям.
И я собирался появиться в медиаполе уже как президент Фонда, сделать заявление, начать собирать команду.
Но недавно состоялся Форум демократических сил Беларуси, там я выступил, надеюсь, что я со своим фондом буду участвовать в политических вопросах. И надеюсь, что этот Форум будет знаковым и переломным мероприятием. По итогам его приняли резолюцию.
Пересказывая его простым языком, нам необходимо убрать все ссоры, забыть все конфликты, объединиться всем, не переходить на личности, чтобы четко и системно бороться с режимом Лукашенко. Даже я себя абсолютно комфортно чувствовал на Форуме, видев перед собой Ольгу Карач, с которой у меня очень плохие отношения.
«НН»: Несколько уточнений. Говорите, ушли из публичного пространства после каких-то слов Тихановской в вашу сторону. А что произошло и когда?
ИМ: Было видео встречи Тихановской с канадской диаспорой, если я не ошибаюсь. Там ей задали вопрос: «Светлана Георгиевна, когда объединятся все демократические силы?» На это был ответ: «А что это такое — объединение?»
После этого я говорил со Светланой Георгиевной и конкретно поставил вопрос, что нам нужно объединение, общая система для борьбы с режимом Лукашенко. Иначе ничего не получится. Мне ответили: «Игорь, каждый делает то, что он может. Вы работаете в том направлении, мы — в этом».
Но я военный человек, считаю, что должен быть четкий порядок, устав, принципы, цели. Поэтому я просто поставил точку и сказал Светлане Георгиевне, что буду работать иначе, создавать свою команду, объединять какие-то силы. Предупредил ее, что, если буду ее критиковать, пожалуйста, не надо на меня злиться. Мне был ответ: конечно, никаких проблем.
«НН»: Когда состоялся этот разговор?
ИМ: Несколько месяцев назад, перед началом войны.
Вы, возможно, не представляете, что происходит кулуарно. У оппозиции, к сожалению, сложилось такое мнение, что говорить правду — это карается, делать правильные шаги — тоже наказывается.
«НН»: Приведите пример, пожалуйста.
ИМ: 25 марта 2021 года я призвал людей не выходить на День Воли. И я думал в первую очередь о народе, так как белорусы изнутри страны говорят так: мы находимся в концлагере. И это правда.
Я тогда говорил с силовиками, бывшими и ныне служащими. Все они говорили: режим сильный, мы всех просто будем избивать, отправлять в СИЗО, будут суды и огромные штрафы.
И я призвал людей не выходить, потому что это было бессмысленно.
После этого от меня отвернулись все площадки. «Байпол» обзвонил всех.
«Молния медиа» — я там был как дома, у нас были хорошие отношения с девушками, никаких проблем, я записывал там ролики, они мне помогали в медиапространстве. После 25 марта я стал изгоем. Меня никто не принимал.
Последние, кому позвонил «Байпол», были ребята из «Радио 97», Вирус и Максим (Виталий Кондратенко и Максим «Моррисон». — «НН»). Им было сказано: вы последние, где Макар выступает, если не остановитесь, у вас будут проблемы.
«НН»: Если говорите, что звонили из «Байпола», то можете назвать имя?
ИМ: Не знаю, это надо говорить с Вирусом и Максимом, может, они скажут. Но был звонок при мне.
(«Наша Ніва» обратилась за комментариями по поводу этих звонков.
Виталий «Вирус» Кондратенко заявил: был не звонок, а переписка, она была даже опубликована в одном из стримов, правда, сейчас этот эфир спрятан.
Максим «Моррисон» ответил: «В прошлом году была ситуация, когда со мной связывался якобы «Байпол» по поводу интервью с их представителем, но за это мы должны были закончить любые отношения с Макаром. Писали из анонимного аккаунта, я считаю, что это был троллинг, не более того. Но эту переписку я ни разу не публиковал и все эфиры до мая 2021 с Макаром были удалены с канала, поэтому, к сожалению, не могу помочь».
Руководство «Маланкі» ответило лаконично: «Такого не было». — «НН»)
Второй момент. Через неделю буквально Светлана Тихановская на одном из выступлений сказала: «Ну вот посмотрите на Макара, кто он такой, откуда он взялся? Его аудитория — боты, это же КГБ и ФСБ, два в одном».
Я был просто облит грязью — и это из уст национального лидера! Но после этого я не сказал и плохого слова в адрес Светланы Георгиевны, даже ее не критиковал. Надеялся, что как-то ситуация переменится.
Но смотрите последнее, что было со Светланой Хилько, которая разработала проект по реформе силового блока и МВД. Ей было сказано: делайте это от штаба, или мы этому проекту не дадим движения.
Простите, но это диктатура! Она ничем не отличается от диктатуры Лукашенко. Почему человек не может получить поддержку своего проекта — мы же вместе хотим победы. Или я, может, ошибаюсь? «НН»: Пару вопросов о вашем фонде. Как будет называться?
ИМ: Фонд уже существует, называется он «Новы край».
«НН»: Вы говорили, что зарегистрировали его. Где, в Литве?
ИМ: в Польше.
«НН»: Почему так? Вы же живете в Литве.
ИМ: Да, живу в Литве, но скажу откровенно… Понимаю, что подвергнусь критике, но я военный человек, и мне проще говорить правду.
Все, что вы будете делать в Литве — все будет блокироваться штабом Светланы Тихановской. Поэтому я тихо, без рекламы создал фонд в Польше.
Я называл Литву своей второй родиной, большинство своей сознательной жизни живу в Литве. Но вместе с тем, у меня очень много польских корней: дед служил в Армии Крайовой, мама — чистая полька, бабушка — чистая полька. С Польшей меня тоже что-то связывает и для меня большая честь быть президентом польского фонда.
«НН»: Кого-то из известных белорусов, общественных деятелей позвали на работу в свой фонд?
ИМ: Веду переговоры с людьми, которые внутри Беларуси. Я буду их декларировать на должности, но их имена и фамилии будут скрыты. Мне очень важно доносить до людей то, что происходит именно в Беларуси. Но я не знаю, в курсе ли штаб ТихАновской, что конкретно происходит сегодня в Беларуси.
Те вопросы, которые я буду поднимать, они чрезвычайно важны. Например, сегодня Лукашенко уничтожает интеллигенцию, элиту белорусского народа. Увольняют заслуженных деятелей из любой отрасли, несмотря на все заслуги перед Беларусью, когда человек был замечен на протестах или имел к ним хоть какое отношение. Больше всего меня убивает, когда это касается деятелей искусств. Ведь это наша культура, история. Как говорил Зенон Позняк: мы должны поднимать наш язык, культуру, это самое важное!
«НН»: Говорите, будете декларировать на работу в своем фонде людей, которые внутри Беларуси. Вы будете вывозить их за границу?
ИМ: Нет. Они будут принимать участие в фонде, но их имена будут скрыты. Они будут делать мне проекты, например, по реформированию белорусского искусства, истории. Будем писать статьи по поднятию белорусского языка.
«НН»: Эти проекты вы будете оплачивать?
ИМ: конечно. Здесь я согласен с Александром Федутой, который, будучи в СИЗО, сказал: если не можем победить, то надо поднимать белорусский язык.
«НН»: Но сейчас ваш фонд быстренько признают экстремистским формированием. Вы передадите людям деньги, таким образом просто подставив их. И этих людей просто посадят.
ИМ: Нет. Деньги никто передавать не будет, работа будет оплачиваться иначе. На базе фонда я буду делать накопительные инвестиции, и на людей, которые будут работать, я буду открывать здесь, за рубежом, банковские счета. Деньги на них будут замораживаться до тех пор, пока Беларусь не станет свободной, либо до того, когда человек сможет безопасно пользоваться этими деньгами.
Но работа должна оплачиваться. Мы же все люди, питаемся не святым духом.
«НН»: А чьи деньги на ваш фонд и откуда они?
ИМ: Деньги европейских и мировых фондов, большинство — Канада и Америка. Форум демократических сил немного изменил мое мнение, я все же буду заниматься политической деятельностью. Но, в основном, мои направления — это гуманитарная и социальная деятельность. Почему так: я увидел, как живут люди в Польше. Те беженцы, кто вынужден был экстренно бежать из Беларуси за границу, ведут просто жалкое существование. И это снова касается Светланы Георгиевны Тихановской, ведь очень важно заботиться о своих гражданах, о белорусах. Люди изнутри страны должны понимать, что о тех, кто вынужден ехать за границу из-за геноцида, преследования, будут заботиться. Что им помогут с работой, лечением, социальной адаптацией. А этого нет, абсолютно.
«НН»: Несколько вопросов о войне. Вы всегда хвастались, что имеете инсайды от силовиков. Знали ли вы заранее, что начнется война?
ИМ: Нет. После выхода на БТ фильмов «Манкурты» и «Убить президента» я понял, что какие-то инсайды никак не помогают бороться с режимом, их публикация — просто трата времени. Этим просто ломаются судьбы людей: вспомните Дениса Урада, который отправил фото документа в канал «Нехта» и в итоге сел на 19 лет.
И я не то, чтобы прекратил контакты [с инсайдерами], но мы связывались очень редко.
Сам я понимал, что агрессия России возможна, но не представлял, что может быть такое. И 24 февраля для меня был шок.
«НН»: Вы говорили как-то, что готовы взять оружие только защищая от агрессора Беларусь или Литву. Как относитесь к тем белорусам, которые сегодня защищают Украину? Полк Калиновского?
ИМ: Я отношусь к ним абсолютно нормально. У меня к ним нет претензий. Но есть претензии к некоторым конкретным людям, в частности с того же полка Калиновского, которые призывают убивать белорусов [имеются в виду белорусские военные, в случае, если их отправят в Украину. — «НН»]. Для меня это неприемлемо.
Если белорусские войска и войдут на территорию Украины, то любой человек будет понимать, что они просто выполняют приказ. И что 99% из них будут идти против своей воли.
Не должно быть никакой агрессии, нельзя даже говорить, что белорус будет убивать белоруса.
«НН»: По такой логике, можно сказать так и про российские войска: просто выполняют приказ.
ИМ: У российской армии другое отношение. Может быть, идеологи там хорошо поработали. Там солдаты говорят: «Мы идем искоренять нацизм, возникший в Украине». Белорус так не скажет.
Поэтому претензий [к полку Калиновского] у меня нет, и я бы и сам может к ним поехал, передал бы какие-то навыки. Все же, более 5 лет я работал в «Алмазе», год в ОМОНе.
«НН»: Так а почему не поехали?
ИМ: Я нужен здесь, я создавал свой фонд.
Если полк Калиновского участвует в боях за свободу Украины, то он входит в состав Вооруженных сил Украины. И, зная обеспечение ВСУ, я не понимаю, зачем, публикуя свои обращения, они размещают там счета. Помощь батальону, помощь батальону, помощь батальону… А без поборов и сборов денег воевать возможно или нет? Я считаю, что можно, тем более, если ты в составе ВСУ. И то, что собирается большое количество денег и некоторые, как Павел Кулаженко, заявляют, что будут стрелять по белорусам, — это неправильно. Такого не должно быть, так как идет раскол общества.
«НН»: О Павле Кулаженко вы неоднократно высказывались: называли его «мой любимый персонаж», говорили, что у вас к нему много вопросов.
Так а какие вопросы?
ИМ: Чтобы вы понимали, Кулаженко всегда работал с Ольгой Карач. Всегда. Юрий Зенкович, Павел Кулаженко, Ольга Карач.
И у меня была ситуация, когда мы с Ольгой Карач разошлись на очень плохой ноте: когда стало понятно, что «День Х» не то, что не планировался, это просто все было, чтобы меня подставить. Ведь все скидывалось на меня, потом люди бы сразу поняли: Макар — военный, значит все бочки на него.
Я понял, что не планируется ничего, просто какие-то поборы денег… Мы так не победим.
Я ушел, получил от Ольги Евгеньевны поливание грязью в медиа. И из всех моих многочисленных контактов переписку со мною удалили тогда только двое: Ольга Карач и Павел Кулаженко. Для чего? Я бы спросил у них персонально и в других условиях.
А у Кулаженко я бы спросил следующее. Если вы просите, и хотите услышать искренний ответ, то я это сделаю. Как офицер, ничего не скрывая.
Первый вопрос. Ради чего он просил меня в самом начале протестов 2020 года передать его людям в Минске взрывчатку и оружие? Причем, было сказано, что это должен был сделать конкретно я.
Второй вопрос. Зачем Кулаженко хотел, чтобы я поговорил со следователем, который вел дело об исчезновении Гончара, Красовского, Захаренко и Завадского? Я должен был позвонить этому следователю и поговорить о деле, как и что было, почему остановилось. Я сказал Кулаженко, что мой человек это сделает, на что услышал от него: «Нет, Игорь, это должен быть именно ты».
Третий вопрос. В конце 2020 или начале 2021 года Павел пытался мне продать фильм об убийстве генерала Захаренко. Сказал, что у него появились люди, которые достали факты, которых нигде не было. Я согласился купить этот фильм.
И когда вы смотрели фильм БТ «Манкурты», там была женщина (задержанная белорусскими спецслужбами Ольга Соломеник. — «НН»), которая должна была передать документы. Требовала за это 50 тысяч евро.
Павел Кулаженко продавал мне свой фильм также за 50 тысяч евро. Даже совпадает сумма, полагаю, вы понимаете, о чем я говорю.
Так вот, вопрос: Павел, когда я получу фильм?
Деньги готовы, ты же обещал фильм. Я хочу его получить и заплатить тебе 50 тысяч.
Правда, когда я получил предложение Кулаженко, я позвонил Олегу Алкаеву, рассказал об этом. Алкаев просто посмеялся и сказал: гони этого человека, чтобы его даже духа не было!
И, наверное, последний вопрос Павлу Кулаженко. Зачем он склонял меня убить Андрея Стрижака?
«НН»: Ого. И когда и как это было?
ИМ: Это было еще до задержания Юрия Зенковича.
Это был разговор, во время которого Кулаженко неоднократно склонял меня к проникновению в жилище Стрижака. Там я должен был завладеть информацией о деньгах: озвучивалась сумма около 8 миллионов евро. Кулаженко дал бы счет, куда я перевел бы деньги. И что я должен был сделать дальше, думаю, расскажет сам Павел.
Игорь Макар: Павел Кулаженко предлагал шантажировать или отравить Андрея Стрижака АУДИО
«НН»: А почему вы?
ИМ: Так как это действие сразу было бы остановлено литовскими спецслужбами. И есть один участник, кому это было бы очень интересно — Ольга Карач. Она бы сразу лишилась своего главного врага (Стрижака) и оппонента (Игоря Макара).
«НН»: Когда услышали такое предложение, вы кому-то рассказали об этом? Спецслужбам? Стрижаку?
ИМ: Я связался со Светланой Георгиевной, попросил познакомить меня со Стрижаком. Но о том, что меня склоняют к убийству, я не говорил.
Мне было отказано. По крайней мере, мою просьбу проигнорировали.
Когда понял, что меня склоняют к преступлению, я начал записывать разговоры на диктофон. Если какие-то органы заинтересуются, я могу передать запись. Эта запись в новой Беларуси будет доказательством, что человек хотел совершить тяжкое преступление. Чтобы Павел понимал, что здесь ошибки быть не может — есть действия, за которые раньше или позже придется отвечать, по всей строгости закона.
Также я пошел в литовскую полицию, там все рассказал. Это зафиксировали. Заявление не писал, но все рассказал. Мне просто было сказано насчет международной процедуры, что это очень и очень долгий процесс (ведь тогда Кулаженко жил в США, а планировалось все здесь, на территории Литовской Республики). Да и давать этому ход — погрязнуть в этих вопросах, давать показания, ждать ответов из США… К сожалению, у меня нет столько времени и я все же хочу участвовать в политической жизни белорусов. И считаю, что лучше побеждать режим Лукашенко, чем заниматься такими вещами.
Но я все зафиксировал, чтобы после не было вопросов.
Я относился к Павлу абсолютно нормально. Мы не ссорились.
Но я сказал ему такую фразу: повсюду, где появляется Ольга Карач, каким-то странным образом все, кто был мне друзьями, внезапно становятся врагами. И это так и есть. И это очень похоже на работу спецслужб.
Павел эти слова воспринял так, будто я его опозорил. Начал поливать меня грязью ежедневно. Когда люди спрашивали его, почему вы прекратили отношения с Макаром, Павел писал: еще одно слово про этого фрика, и я вас забаню! Он смеялся надо мной насчет георгиевской ленты, когда я выходил с нею 9 мая 2021 года.
«НН»: Если вы сами упомянули об этой ленте — в этом году на 9 мая тоже надевали?
ИМ: Нет. В 2021 году я георгиевскую ленту надел сознательно, как дань ветеранам. Но в этом году для меня она стала символом агрессии. Я вижу, что люди, принимающие участие в вооруженном конфликте, носят георгиевские ленты. И для меня она уже символ угнетения народов. Это уже не тот символ, который был раньше.
«НН»: Ваше отношение к Тихановской, в принципе, и так понятно.
ИМ: Меня, как белоруса и патриота, работа ее штаба не устраивает абсолютно. У меня очень много вопросов.
Ее цель — максимально быстрая победа, свобода Беларуси. Но вместе с тем Тихановская говорит, что ее муж в заложниках. Как это понимать?
Я предлагал ей: Светлана Георгиевна, останьтесь национальным символом Беларуси, вы войдете навсегда в белорусскую историю. Но полномочия, пожалуйста, передайте опытному политику: Санникову, Позняку… Есть много людей. И будет объединение оппозиции, правильная команда, в Европарламенте будут подниматься актуальные вопросы: трибунала над Лукашенко, следствия по преступлениям геноцида белорусского народа. А не будут, как сейчас, показываться картинки с заявлениями, что нас бьют, посмотрите!
Ведь если вас бьют, нужно понимать, что если вы хотите выздороветь, то не нужно пить таблетки уже от болезни. Намного правильнее будет понять симптомы и бороться с симптомами. Чтобы не заболеть после!
«НН»: Обычно говорят же, наоборот, что нужно лечить не симптомы, а саму болезнь…
ИМ: Но почему? Почему? Если нас бьют — то почему бьют? Почему избили людей 25 марта 2021, когда я призвал не выходить? Ведь били? Били. Кто помог людям? Никто!
Людей судили, давали огромные штрафы.
А ради чего? Ради картинки?
Ну тогда, извините, это же неправильно!
«НН»: А что у вас с Ольгой Карач? Помирились?
ИМ: Я бы так не сказал. Мы на форуме делали вид, что не замечаем друг друга, хотя Ольга говорила правильные вещи, и я во многом был согласен.
Если бы мы помирились, я бы многое у нее спросил. Но я не думаю, что она ответит честно.
«НН»: И какой главный вопрос к Карач?
ИМ: Почему везде, где она появляется, все после разваливается? Люди, о которых знает Карач, странным образом задерживаются.
И как может политик заявлять какие-то вещи, зная, что они сделаны не будут? И при этом бессовестно принимать участие в акциях, Форуме демократических сил, разговаривать о вопросах, которые от тебя просто далеки?
«НН»: Как относитесь к Вадиму Прокопьеву и полку «Пагоня»?
ИМ: Думаю, Вадим поймет мою критику в его адрес. Но в марте 2021 года на одном из зумов Вадим заявил что-то вроде: «25 марта Беларусь будет свободной, учите гимн «Азова»!
Я ожидал, что наверное, что-то будет, но было понятно, что если вторжение со стороны Украины в Беларусь, то это будет война. Мы так страну не освободим, освободить ее должен белорусский народ.
Но пришло 25 марта, и Вадим даже не появился.
Последнее заявление, когда Вадим сказал, что теперь они освободят Украину, потом пойдут на Минск, дальше — на Москву. Ну… Как таким словам можно верить? Я не понимаю такие заявления, абсолютно не понимаю.
И если человек делает такие вещи, к нему серьезно уже не относятся. Возьмите Ольгу Карач, которая в «День Х» то ли на танке, то ли под танком в Беларусь въезжала.
Вы спросили про военный конфликт в Украине, или, как его сейчас называют, войну. Я скажу свое мнение: я не сторонник радикальных действий. В этой ситуации должна работать дипломатия, дипломатическим и политическим путем мы должны решать эти вопросы. Смерти людей абсолютно не нужны. И даже больше скажу( тут уже, что касается штаба Тихановской): если мы сейчас исключим задержания людей — даже не освобождение политзаключенных, так как людей почти ежедневно задерживают, судят, штрафуют и сажают на сроки — если мы это остановим, это уже будет большое достижение оппозиции.
«НН»: Вы предлагаете, чтобы оппозиция призвала людей в Беларуси прекратить любые публичные действия, для безопасности самих же людей?
ИМ: Скажу просто: если мы будем готовы победить и общество будет готово, то надо понимать, ради чего мы побеждаем и что будет после.
Светлану Георгиевну я давно призывал: создайте правительство в изгнании, чтобы люди работали в своих направлениях и показывали, как будет в новой Беларуси. На Форуме прозвучало замечание: нет ни одной инициативы, которая бы показала план, какой вектор будет в новой Беларуси. И никто этого действительно не сделал.
Я сам хотел сделать это с силовым блоком, ведь это очень важно, но меня сразу начали критиковать: как вы можете говорить в поддержку карателей, как вы можете им помогать?
А им надо помогать! Я всегда об этом говорил: там работают такие же люди. Я понимаю, что палачи, которые сознательно избивали людей, там есть, пусть 5%, пусть 10%, но это исключение.
Но мы должны сделать какой-то проект, ведь у силовиков все начинается с кухни. Если это не понимают наши политические лидеры, то я объясню: на кухне всегда жена будет мужу говорить, мол, посмотри, Игорь Макар показал проект реформирования силового блока, как милиционер будет выглядеть в новой Беларуси, какая будет зарплата, какие кредиты, звания.
Например, мы закроем 70—80% всех долгов по кредитам, ведь режим эти кредиты дает, чтобы вовлечь человека в то, чтобы совершать преступления по приказу.
«НН»: Извините, силовики заводят дела, потом сажают людей на годы за сорванный флаг, присуждают «химию» женщине, которая не хочет сдавать квартиру прокурору, а вы предлагаете этим же силовикам оплатить кредиты?
ИМ: Нет. Не этим же силовикам. Но надо понимать, что все методы хороши. И если мы хотим победить режим Лукашенко…
«НН«: … то надо «купить» силовиков. Так, по крайней мере, выглядит ваш план.
ИМ: Не купить. Люди в органах, вы полагаете, все совершают преступления? Сами, по своим принципам, потому что хотят преступлений? Нет. Это делает режим.
«НН»: Извините, но если следователь не заводит дело за избиение человека, то это же не режим делает. А этот следователь, своими руками.
ИМ: Нет. Нет, не согласен. Это все делает режим, абсолютно все делает режим. Ведь следователь, который не заводит дело, это не следователь, это его начальство. А если взять еще дальше, то это и государственные деятели.
«НН»: Выходит, что следователь не виноват, так как виновато его начальство. Но его начальство тоже не виновато, так как виноват глава Следственного комитета. А глава СК Гора не виноват, ведь во всем виноват Лукашенко. Такая логика?
ИМ: Логика такова, что человек, может, завел бы дело, но не делает этого, потому что его — как минимум — завтра уволят. А как максимум, еще подставят и посадят. Вот и все.
В 2006 году я встречался с Владимиром Наумовым, тогда министром внутренних дел. И тогда мне многие вещи были не понятны. А он сказал важную вещь: «Ты понимаешь, что для ментов сделала власть». Это точная его цитата.
И теперь я это понимаю. Ведь когда я работал в «Алмазе», было все стандартно, как при СССР, все одинаково, без обеспечения. А после начали давать сотрудникам квартиры, кредиты, брать без экзаменов в вузы. И то, что менту дает власть, как говорил Наумов, это оно и есть. Государство создало систему, которая будет это государство защищать.
И когда Лукашенко приезжал в «Алмаз», я там еще работал, я был заместителем командира боевой группы. Лукашенко, уже уезжая, сказал очень важную вещь, которая актуальна сегодня. Он сказал: я посмотрел на вас, ребята, и теперь понимаю, какая у меня защита!
Не у народа, граждан. «У меня»!
И тот, кто этого не понимает, тот не понимает, как надо бороться с режимом Лукашенко. Ведь его систему нужно взрывать изнутри, это самое важное. И об этом знает сам Лукашенко и все его чиновники.
«НН»: И здесь у любого белоруса возникает простой вопрос: как?
ИМ: К сожалению, не могу вам сейчас рассказать публично, вы же понимаете. Есть секреты. Но я повторю: я был сам опорой системы Лукашенко и знаю это все изнутри. И то, что дает власть, мы абсолютно так же должны дать. Но дать с другой стороны, со стороны демократии, со стороны цивилизованного общества.
Думаю, все понимают, что ради свободы Беларуси, можно даже закрыть глаза на какие-то совершенные преступления. Но чтобы мы пришли к пути.
Ведь мне просто страшно говорить о том, как люди сидят в тюрьмах. Большое количество уже выходит после полного срока. Никого из политзаключенных не освободили, ни переговорами, ни требованиями. Они просто сидят. А освобождение политзаключенных должно быть приоритетом в нашей работе.
Комментарии