Общество1414

Шрайбман: Оттепели не будет, Лукашенко — главный непереворачиватель страницы в белорусском обществе

Политический аналитик Артем Шрайбман в новом выпуске ток-шоу «Жизнь-малина» признался в своих ошибках относительно прогнозов, объяснил, почему не стоит надеяться на оттепель при Лукашенко, когда откроется новое окно возможностей и перевернута ли страница 2020-го.

Артем Шрайбман. Скрин видео: malina_by / YouTube

Стоит ли ждать оттепели

«Мы видим по его действиям, что Лукашенко стал безусловно еще более одержимый стремлением сохранить власть. Это было его таким modus operandi (лат. «способ действия») до 2020 года.

После 2020-го он получил очень серьезную травму, и то количество раз, когда он с той поры отсылается к тем событиям, показывает, что главный непереворачиватель страницы в белорусском обществе — это, по сути, он. Многие даже из его противников готовы перевернуть эту страницу. А он все еще не может выйти ментально из этого состояния, травмы, которую ему нанес 2020 год»,

— замечает Артем Шрайбман.

«Я думаю, он больше не готов на эксперименты с либерализацией до того же уровня, какой она была в предыдущие «заходы» на нее — 2008-2010, 2014-2019. Я думаю, Лукашенко сделал выводы из 2020 года. И поэтому я не разделяю оптимизма многих людей, которые думают, что можно его какими-то убаюкиваниями, диалогами, переговорами втянуть обратно в условный 2019-й.

Эта страница закрыта не потому, что мы находимся на каком-то дне репрессивном. Это все можно отмотать в теории, было бы желание. Думаю, что человек понял, к чему это приводит. Что ситуация идет в разнос, как только ты ослабляешь гайки», — объясняет свою точку зрения Шрайбман.

На уточняющий вопрос, означает ли это, что в Беларуси не будет оттепели, аналитик ответил:

«Оттепель — это понятие спектра. Ты можешь довести ситуацию до такого дна с точки зрения прав человека, что даже вывод людей из инкоммуникадо — тоже своеобразная оттепель.

Я не вижу проблему и принципиальной какой-то дестабилизирующей силы в освобождении политзаключенных. Он может освободить всех. И это не повлияет на устойчивость. Просто при этом он будет сохранять репрессии и репрессивные рамки. Причем даже репрессии можно свернуть в том смысле, что их будет меньше в количественном выражении. Можно сажать меньше людей, можно признавать меньше ресурсов экстремистскими».

Шрайбман приводит в пример такие страны, как Узбекистан и Туркменистан, где нет значительных репрессий, так как все понимают рамки и правила игры и не выходят за них.

«Тебе не нужно репрессировать каждый день, если ты просто поддерживаешь уже определенную замороженную температуру. И все ее понимают, никто ее не нарушает», — говорит аналитик и отмечает, что подобное может быть и в Беларуси.

«У тебя протестующие 2020 года закончились. И ты в каком-то смысле можешь для напоминания иногда что-то делать. Я вполне допускаю приход в этот пункт.

Это будет оттепель или нет? С точки зрения того, что не будут ежедневно вторгаться губопиковцы в дома, это будет оттепель. С точки зрения количества политзаключенных — их станет меньше. С точки зрения климата в стране — он не станет более свободным. Я думаю, что при Лукашенко климат в стране не станет более свободным».

Шрайбман допускает, что после «выборов-невыборов» возможно какое-то успокоение репрессивной машины:

«Она будет на холостом ходу продолжать двигаться. Вот этот уровень страха будет поддерживаться. Но не будет, на мой взгляд, такой острой необходимости эскалировать, новые волны проводить, зачисток и так далее. Особенно если он действительно серьезно настроен на какой-то перезапуск диалога с Западом».

В чем ошибался Шрайбман в 2020-м

Шрайбман признается, что, как и многие, ошибался в том, что «на штыках нельзя сидеть долго», что репрессии скоро должны закончиться. «Вопрос в том, кто эти штыки оплачивает», — говорит аналитик.

Артем Шрайбман. Скрин видео: malina_by / YouTube

За годы проведения репрессий, по словам Шрайбмана, произошла трансформация режима Лукашенко:

«Если раньше репрессии были необходимостью для гашения локальных кризисов, то сегодня для многих ведомств репрессии стали их главной внутренней номенклатурной валютой. Причем это произошло не сегодня, это произошло в 2021-2022. То есть они этим демонстрируют свою эффективность, они в этом соревнуются, наращивают (отдельные руководители типа Карпенкова, Шведа и так далее) свои политические капиталы за счет того, насколько они активно, креативно и яростно преследуют своих оппонентов.

В этом смысле система вошла в режим автопилота. Ей не нужен какой-то ежедневный импульс от Лукашенко. Наоборот. Сегодня, чтобы ее остановить, нужна команда».

Шрайбман доказывает, что в продолжении репрессий он не видит большого стресса для самого режима, вопрос только во внешнем подкреплении, насколько оно будет устойчивым, что за это будет требовать Россия, изменится ли восприятие Россией режима Лукашенко и так далее.

Почему Лукашенко везет?

Артем Шрайбман замечает, что цепочка везения сопровождает всю политическую карьеру Лукашенко:

«Ему фортило с самого начала, когда случайно снизили минимальный возраст для кандидата — с 40 до 35 лет, и поэтому он смог баллотироваться. Его не сняли с выборов, хотя там были нарушения при регистрации кандидата в 1994-м. Ему повезло в 1996-м, когда не довели до конца процедуру импичмента, и Россия вмешалась в нужном ему формате.

Далее ему повезло в начале нулевых с бешеным ростом цен на нефть, который вытащил белорусскую экономику вместе с российской. ( … ) И с 2020 года это тоже продолжается. ( … ) Война дает ему больше бонусов, чем проблем».

На взгляд аналитика, кроме того, что экономика Беларуси, став придатком российской военной машины, растет, Лукашенко имеет и политические бонусы:

«Белорусы, не будучи затронутыми, но будучи шокированы войной, стали (некоторые из них) пересматривать свое отношение к власти. Это фиксировали многие социологи еще с 2022 года. Что есть такая определенная прослойка людей в середине политического спектра, для которых то, что Беларусь не вмешалась в войну, стало заслугой Лукашенко. И он в этом смысле смог политически капитализировать. Везение это или нет, трудно сказать, это частично и результат его действий».

Когда откроется новое окно возможностей

Шрайбман доказывает, что никто не может точно предсказать, когда появится шанс для перемен.

«Если я что-то рекомендую, например, западным странам или даже оппозиции, мой главный тезис о том, что вы понятия не имеете, и мы понятия не имеем, и я понятия не имею, как конкретно откроется новое окно возможностей. Мне больше нравится слово «окно волатильности», когда снова пойдет движение, когда какая-то динамика будет, когда мы не будем понимать, чем закончится этот год».

Аналитик замечает, что в силах как западных стран, так и оппозиции лучше подготовиться к этому моменту:

«Представить себе то белорусское общество, которое вы хотите иметь к тому моменту, и просто идти оттуда обратной перемоткой — как нам к этому обществу подготовиться, как нам к этому обществу прийти, что делать, чтобы общество в максимальной степени сохранило свой проевропейский потенциал, чтобы белорусы оставались на связи с уехавшими белорусами».

Шрайбман обращает внимание на то, что неизвестно, что конкретно может сработать в будущем. Успех протестного движения объясняется не одним конкретным действием, а совокупностью усилий, и ссылается на опыт 2020 года:

«Мало кто знал, какой конкретное усилие по построению какой инициативы гражданского общества, какой-то «Арт-Сядзібы», или ByHelp, или чего-то еще помогло в итоге. Оказалось, что соцветие усилий сработало на то, что эта инфраструктура была очень качественно использована».

Сейчас, на взгляд, Шрайбмана, подходящий момент для «строительства инфраструктуры будущих перемен».

Что представляет собой белорусское общество

Аналитик замечает, что все сложнее дать оценку белорусскому обществу, определить в нем пристрастия. Социологические опросы в Беларуси сталкиваются с искажениями из-за страха людей высказываться честно, особенно на темы внутренней политики.

«Социологи перестали задавать вопросы, связанные с внутренней политикой, потому что это просто бессмысленно. Они попытались померить искажения, как влияет страх на вопросы об Украине, о внешней политике. И вычислили, что искажения в среднем около 9-10%. ( … ) В вопросах внутренней политики искажения еще значительнее».

Шрайбман отмечает, что очевидным остается факт наличия в белорусском обществе двух значимых лагерей, которые, даже если их сложить вместе, не дают большинство общества, которое отошло от крайних позиций в «некий аполитичный, медианный, болотный центр».

Шрайбман ссылается на результаты исследования поляризации общества, которое провел Филипп Биконов, показавшие, что

два лагеря в белорусском обществе — провластный и оппозиционный — «ненавидят друг друга больше, чем любые другие группы в обществе, включая самые стигматизированные вроде наркоманов. ( … ) Уровень взаимного хэйта этих двух групп рекордный, и он не спадает».

Но при этом, по словам аналитика, эти группы «окуклились», в то время как остальное общество, около 60-70% людей, живет вне этого политического контекста. В зависимости от ответа на конкретный вопрос, их можно собирать в различные коалиции:

«Условно, если ты за Россию, ты, скорее всего, за Лукашенко; если ты за демократическую оппозицию, ты, скорее всего, за Евросоюз, за Украину». Однако разделы могут варьироваться в зависимости от обсуждаемых тем, таких как экономика, патернализм, необходимость государственного регулирования.

«У тебя получится, что часть демократически настроенных людей на самом деле за сильную руку в экономике. Ты можешь начать задавать вопросы о консерватизме, семейных ценностях. И у тебя окажется, что за [отмену] абортов будет какое-то количество ябатек, а какое-то количество условных борцов будет против. То есть это все очень сложная конфигурация, и поэтому я побоялся бы делать обобщение», — говорит аналитик.

Перевернута ли страница

На взгляд аналитика, то большинство белорусского общества, которое находится где-то посередине, в целом перевернуло страницу, тем более что

«многие из них не сильно для себя открыли эту страницу в 2020 году. ( … ) Для какого-то это было событием, которое меняет жизнь. ( … ) Для многих белорусов это прошло где-то на периферии или повлияло на их жизнь в течение месяца – и все. И этим людям проще было перевернуть эту даже не открытую страницу».

В то же время две политически крайние стороны общества продолжают жить в порядке политического противостояния. Это видно по накалу пропаганды с обеих сторон.

Аналитик обращает внимание, что для большинства общества политическая повестка дня осталась в прошлом. Именно это и создает диссонанс между повесткой дня демократического сообщества и реальными интересами медианного большинства:

«Люди могут по-разному относиться к разным вопросам: хороший или плохой Лукашенко, хорошая или плохая Россия, как там надо устраивать финансы в государстве и приватизацию. Но их объединяет то, что политика не составляет большую часть их жизни. Соответственно, они не могут фокусироваться бесконечно на событиях 50-летней давности. Белорусские демократические политики и СМИ во многом продолжают жить в этой канве. И эти контексты расходятся во все большей степени».

Аналогичная ситуация наблюдается и с государственной пропагандой. Например, если посмотреть на реальные, ненакрученные просмотры таких пропагандистов, как Азаренок или Муковозчик, становится понятно, что их аудитория минимальна. Люди не хотят потреблять контент, посвященный «вчерашней войне».

К тому же война в Украине для многих затмила предыдущие события. В результате для большинства эта «страница» либо никогда не открывалась, либо уже перевернулась.

В то же время, по словам Шрайбмана, «для людей на краях спектра не перевернулась». И она не перевернется, «пока Лукашенко не уйдет с поляны», потому что «он воплощает в себе нерешенный конфликт в белорусском обществе».

«При Лукашенко я не вижу шансов на примирение, на полное переворачивание, на смену повестки дня и так далее. Я не знаю, что должно произойти, чтобы та часть общества, которая не вышла ментально из 2020 года, стала иначе относиться к власти, к политике и забыла о том, что произошло в 2020-м», — говорит Шрайбман.

Комментарии14

  • Мистер кое как
    18.01.2025
    [Рэд. выдалена]
  • Смирнова
    18.01.2025
    Зашла недавно в подъезд, а там под почтовыми ящиками урна, куда рекламные листовки вырасывают, как обычно.... Однако, необычным было то, что была она до верху забита скомкаными приглашениями.
  • бабруйчанін
    18.01.2025
    Спрэчка Шрайбман Чалы скончылась
    І 5 год таму Арцем быў дзля мяне цікавы і зараз ..
    Яго умовы аб інтэрвью дзля усходніх ..суседзей увогуле лепшы адказ.

Стало известно имя человека, которого силовики назвали первым задержанным по делу «Гаюна»40

Стало известно имя человека, которого силовики назвали первым задержанным по делу «Гаюна»

Все новости →
Все новости

Два гомельских курьера забрали 100 тысяч у 87-летней женщины, кинули куратора и начали сладкую жизнь5

В 35 лет умер подполковник, занимавшийся особо важными делами в центральном аппарате МВД7

Мусс мокка. Как носить самый модный цвет этого года?12

Администрация Трампа сокращает штат USAID в 30 раз8

На границу вернулась очередь из автомобилей1

Милиция рассказала, что делать при шантаже интимными фото в Сети

Почта не пересылает деньги некоторым политзаключенным

В 2024 году в Польше задержали более 900 белорусов, которые нелегально работали в стране3

Трамп ввел тарифы для Китая и хочет обложить ими Евросоюз. Затронет ли Беларусь?4

больш чытаных навін
больш лайканых навін

Стало известно имя человека, которого силовики назвали первым задержанным по делу «Гаюна»40

Стало известно имя человека, которого силовики назвали первым задержанным по делу «Гаюна»

Главное
Все новости →

Заўвага:

 

 

 

 

Закрыць Паведаміць