«В СИЗО мы с мамой придумали условный знак». Сын известной активистки Татьяны Каневской рассказал, что пережил
«Представьте в такой ситуации молодого человека, который три года не видел девушек, и тут весь вагон полон этих красивых стройных девушек». Гомельчанин Дмитрий Каневский — сын известной активистки Татьяны Каневской. Ему присудили три года колонии за комментарий, а мать до сих пор за решеткой. Ниже — его рассказ о разорванной семье, задержании матери и испытаниях тюрьмы.
«Байсол» открыл сбор в помощь Дмитрию — поучаствовать можно здесь. Или, если хотите помочь парню каким-то другим способом, можете написать ему в инстаграм.
«Отлично помню голодовку матери, потому что я один из тех людей, кто им тогда подвозил воду в бутылках»
Дмитрий вырос в многодетной семье, в построенном родителями доме, который находится в гомельском частном секторе. У Каневского еще три брата — два старших и один младший.
После школы парень, в отличие от многих сверстников, очень хотел в армию, но задача оказалась не слишком простой:
«Меня так отец воспитал — мол, любой мужчина должен пройти эту школу жизни, хотя бы легким образом. Три призыва подряд меня отбраковывали, хотя у меня первая группа годности, все было отлично со здоровьем. Но мне говорили — то набрали полный штат, то укомплектовали все части, мол, люди не нужны.
Мы с мамой немного покумекали на эту тему и очень обиделись на военкома. Но в итоге прорвался и отслужил в ВДВ, чем очень доволен, потому что это дало мне хорошую физическую нагрузку, я и с парашютом прыгал».
После окончания школы Дмитрий учился на электросварщика, но проработал им не больше полугода — очень не понравилось. Далее занялся мягкой мебелью, работал на предприятиях в Беларуси и Польше.
В те годы его мать Татьяна Каневская, педагог-организатор в школе народных художественных промыслов, пришла в гражданский активизм. Дмитрий описывает ее как очень активного в работе человека.
В семье Татьяна также была организатором — устраивала семейные встречи.
«Она всем звонила и уговаривала, например, вместе поехать на пару недель в лес или на рыбалку. Была ли возможность отказаться? Нет (смеется). Чаще всего она ставила перед фактом, не зависело от того, есть у тебя планы или нет. Всем это нравилось — хорошо, когда есть такая мама, которая всех поднимает.
В 2016-м посадили за решетку моего старшего брата Сашу, его осудили по [наркотическому] статье 328 — [мы считаем] по факту, за то, чего он не делал. Ему дали восемь лет (после апелляции срок сократили до 5 лет. — НН). Мама начала искать способы пересмотреть дело и как-то уменьшить срок, узнала, что существует организация «Материнское движение». Но ей не понравилось, как там действовали, и вместе с некоторыми другими людьми она занялась движением «Матери 328».
Тогда удалось повлиять на ситуацию: снизили нижние пределы наказаний по 2-й и 3-й частям статьи 328. Также в 2019-м году по амнистии на свободу вышло много обвиняемых по этой статье.
Дмитрий рассказывает о голодовке своей матери — считает, что этот шаг во многом поспособствовал таким результатам:
«Отлично помню голодовку, потому что я один из тех людей, кто им тогда подвозил воду в бутылках. Голодали в нескольких городах, моя мама с некоторыми другими женщинами голодала в Калинковичах, и мы тайком через кусты носили им воду. Отец тогда сильно переживал, да и сейчас он так переживает, что не передать. Да и мы с братьями тогда очень волновались.
Это было очень страшно, и последствия голодовки были серьезные. Мама легла в больницу, и ей удалили желчный пузырь. А все из-за того, что с голодовки надо выходить постепенно, а мама рано решила, что она уже вышла. Купила мороженое, съела его и вечером попала в больницу».
«За все время, пока сидел, отправил бывшей 178 писем, не получил ни одного ответа»
В 2018-м Дмитрий в очередной раз вернулся домой с работы в Польше, зашел в магазин. Там он встретил девушку, с которой был знаком с 16 лет и когда-то встречался. Рассказывает, что прежние чувства вернулись, они с девушкой начали жить вместе, и в сентябре 2019-го на свет появился его сын Максим.
Через некоторое время, еще до выборов 2020-го, любимые расстались, но остались друзьями и общались почти ежедневно. Все закончилось, когда парень попал за решетку:
«За все время, пока сидел, отправил ей 178 писем, не получил ни одного ответа. Мой брат ездил к ней домой, но не нашел ее. Когда я вышел, все же отыскал ее. Сказал, что отправил ей 178 писем, она могла бы ответить хотя бы на одно, прислать хотя бы одно фото моего сына. А она мне говорит, что когда меня посадили, к ней приехали из Следственного комитета и сказали: «Если хочешь поехать за ним, можешь с ним общаться. А если нет, то надо сделать так, чтобы ты исчезла».
Но вернемся во время выборов. Дмитрий рассказывает, как однажды он со своей бывшей возлюбленной встретил девочку-подростка, которая сидела у гомельского вокзала и плакала. Она пожаловалась новым знакомым, что дома у нее сложная ситуация, ссоры с родителями — мол, поэтому и плачет.
«Моя бывшая долго работала с детьми, так что знает, как с ними общаться. Они с той девочкой обменялись номерами телефонов и иногда созванивались. Как-то эта девочка позвонила, но на звонок ответил я, и она попросила меня помочь — мол, нужно передвинуть пару шкафов и кровать у нее дома. Сказала, что там будет и ее мама. Приезжаю, делаю что нужно, мы расходимся.
Через несколько дней ко мне приходят из Следственного комитета, спрашивают, знаю ли я эту девочку. Оказалось, что они на меня написали заявление с обвинениями в «других действиях сексуального характера с заведомо несовершеннолетней». Думаю: как так?» — вспоминает Каневский.
Дмитрий рассказывает, что против него были только слова девочки и ее мамы, никаких доказательств его вины не было. Девочка говорила, что преступление происходило дома у Дмитрия, но не смогла описать интерьер, цвет мебели. В итоге дело закрыли за отсутствием доказательств.
Каневский говорит, что позже узнал, что то заявление на него писали не добровольно: он рассматривает это как часть давления на его мать-активистку — мол, история про его приезд к девочке как-то попала к силовикам, и они решили ее использовать. Мужчина считает, что в то время его телефон прослушивали. Также он видел, как ежедневно в его аккаунт в электронной почте заходил кто-то неизвестный: Дмитрий закрывал новые сеансы использования, которые начинал этот человек, а на следующий день они появлялись снова.
Татьяна Каневская была задержана 6 августа 2020-го.
«Ее продержали три дня под стражей, прошел суд. Поскольку у нее несовершеннолетний ребенок, ей не дали новых суток. Она выходит из здания суда (это было 10 августа. — НН) и говорит мне с братьями, что вернется туда, чтобы забрать вещи. Мама заходит в здание — и все, ее нет час, другой. Мы идем туда, там никто ничего не говорит.
Тогда пусть работают сами. Набираем Советский отдел милиции, говорим, что хотели бы написать заявление [о пропаже человека]. Не говорим фамилию, а дежурный уже отвечает, что не нужно никакой заявки, наша мама у них».
Каневская на тот момент была доверенным лицом Светланы Тихановской. Дмитрий вспоминает, что после задержания матери ему пришлось переехать к отцу, потому что тот очень тяжело переживал задержание жены. Жизнь сильно изменилась:
«Младшему брату, Жорику, пришлось очень быстро повзрослеть — когда маму посадили, ему было 11 лет. У отца много чего изменилось, да и просто видно, как каждый вечер он сидит перед телевизором и заметно скучает».
4 мая 2021-го Татьяну осудили на шесть лет лишения свободы.
«Писал все, что хотел бы сделать с силовиками, и если бы не мои братья, скорее всего, и сделал бы»
Чтобы рассказать про собственное задержание, Дмитрий объясняет свое психологическое состояние перед ним:
«У меня посадили маму, также у меня тогда были споры насчет сына, с кем он будет и как его забирать. Я помогал отцу, занимался адвокатами, была просто тонна передач — находился в напряженном состоянии. А потом еще мне сказали, что мой лучший друг попал под зачистку силовиков.
До меня дошла эта информация, и у меня очень сильно сдали нервы. Написал комментарий в телеграме про все, что думаю насчет этих преступников. Писал все, что хотел бы сделать с ними на тот момент, и если бы не мои братья, скорее всего, и сделал бы».
Дмитрий объясняет, что речь шла о его сослуживце и лучшем друге. После службы в армии он пошел работать в милицию сапером. В начале 2020 года мужчина предупредил Дмитрия, что в стране ожидаются страшные события, уволился из РУВД и переехал из самой Лиды в пригород.
Каневский оставил комментарий про силовиков в декабре 2020 года, через месяц в его родительском доме появились губопиковцы. За день до этого Дмитрий написал младшему брату, что хочет забрать у него карточку, на которую иногда скидывал для брата деньги. На следующий день приехали силовики — мол, чтобы уточнить, не пользуется ли карточкой несовершеннолетний.
Тогда, 16 января 2021 года, ему выписали предупреждение в ГУБОПиКе и отпустили. А 27 января к мужчине приехал следователь, будто бы чтобы Дмитрий подписал бумаги о закрытии дела. В результате его отвезли в Следственный комитет, где уже ждали конвойные.
«Стены были ободранные, а в углу лежала замерзшая куча фекалий»
В гомельском СИЗО Дмитрий провел около восьми месяцев. То время он вспоминает с ужасом:
«Думал: то, что я увидел в своей первой камере, бывает только в кино. Это была карантинная камера на 12 человек, я там был один. Окна там были, но в них не было стекла, снег лежал просто на одной из нар. Стоял ужасный холод. Слева в камере был туалет, стены были ободранные, плитка разбитая, а в углу лежала замерзшая куча фекалий. К стене примерз таракан.
Мы с мамой сидели на одном этаже и в одном крыле СИЗО, так что могли с ней перекрикиваться через коридор, и конвойные не понимали, что происходит. У нас на дворах для прогулок был такой условный знак: «Уруру, третий регион». И она мне на это отвечала: «Привет, сыночек».
Каневский вспоминает СИЗО в Барановичах, куда он попал за неделю до колонии — он называет то старое здание ужасным местом, похожим на «тюрьму в замке». Этапировали парня в одиночной камере, дополнительное издевательство — не выпускали в туалет и просто проходили мимо с кипятком, когда Дмитрий хотел сделать чай.
Колонию №22 Каневский описывает как место, где у него много на что открылись глаза. Зона, говорит мужчина, его только разозлила, а не успокоила:
«Понял, что злые в колонии — это сотрудники, а не заключенные. В этой колонии долгое время жили кошка и кот, у них появились котята, и один из сотрудников решил просто сжечь тех котят в котельной. Об этом узнал один заключенный и успел спасти двоих котят, обжег себе руки, когда их доставал. Он их постоянно прятал, носил им со столовой котлеты, но вылечил их».
В колонии Дмитрий научился шить и даже имеет разряд как швея. Этот опыт он называет интересным, особенно с учетом того, что сам занимается мягкой мебелью. Так что когда в будущем он организует в Польше мастерскую по ремонту мебели, отдельно искать швею будет не нужно.
Свое освобождение Каневский вспоминает как глоток чистого воздуха. Долгое время перед выходом он находился в ПКТ, и когда вышел на свободу, прошелся по лесу до железнодорожной станции Доманово. Зашел в магазин, купил воды и выдохнул:
«Было очень страшно, пугался людей. Когда ехал из Бреста в Гомель, случилась смешная ситуация. Сажусь в почти пустой вагон, и в Пинске вагон почти полностью заполняется — ехала какая-то женская команда по волейболу. И просто представьте в такой ситуации молодого человека, который три года не видел девушек, и тут весь вагон полон этих красивых стройных девок. Я отвернулся в окно, покраснел и молчу, они мне какие-то вопросы задают, а я ничего не могу им ответить.
Хотел сделать родным сюрприз и сказал им, что освобождаюсь 16 октября [2023 года], а сам освободился 14-го. Утром 15-го я уже был в Гомеле, приехал домой, разбудил отца. Было просто счастье-радость».
После освобождения Каневский должен был не только отмечаться в РУВД несколько раз в неделю, но и участвовать вместе с другими экс-заключенными в общественных работах, например, убирать листья. Если бы он не поддержал это ноу-хау местных силовиков, получил бы протокол за «нарушение».
Таких протоколов у парня набралось почти два десятка, и из-за этого ему угрожала уголовная ответственность. Чтобы избежать нового преследования, в сентябре 2024 года Дмитрий выехал из Беларуси.
Теперь он живет в польском городе Калиш, где когда-то работал на фабрике мебели. Но хочет от жизни большего:
«Не хочу останавливаться на этой фабрике, потому что на ней можно за десять лет сильно испортить здоровье, это очень тяжелая работа. У меня есть точная цель — хочу встретить старость в кафе-мороженое в марсельском порту. Что для этого нужно? Работать, работать и еще раз работать».
Мать Дмитрия, Татьяна Каневская, до сих пор остается за решеткой. Парень делится тем, что сказал бы ей сейчас, если бы мог:
«Есть слова, которые я ей писал в письме, и сейчас, если бы увидел, наверно, повторил бы. Мама! Ты, конечно, очень сильная и смелая женщина, но знай, что одна ты не справишься со всем. Поэтому в любой ситуации и в любом случае я всегда буду рядом с тобой, как и каждый из моих братьев».
«Байсол» открыл сбор в помощь Дмитрию — поучаствовать можно здесь.
Благодарим за помощь с поиском собеседника инициативу «Вольныя», которая помогает бывшим политзаключенным.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии