«Стабильно присылают дикпики». Ню-модель Лина Цапова — о заработках на фото, буллинге в школе и отношениях с Никитой Мелкозеровым
Лина Цапова презентует себя как модель, и потом уже фотографа и подкастера. Ее ню-снимки провоцируют волны дикпиков в директе и на сегодняшний день приносят ей основной заработок на платных площадках.
Поговорили с Линой о том, что помогло раскрепоститься девушке из Молодечно из достаточно строгой семьи, о буллинге в школе, комплексах насчет внешности, белорусских мужчинах и отношениях с одним из главных белорусских блогеров Никитой Мелкозеровым.
«Наша Ніва»: Для тебя обсудить секс — не сложнее, чем поговорить о рецепте, при том что для многих в Беларуси эта тема остается табуированной. Это тебя так воспитывали свободно?
Лина Цапова: На самом деле, я росла в достаточно консервативной среде, где обо всем, что тебе нужно, приходилось узнавать самостоятельно.
Плюс со стороны матери чувствовался странный вайб, что секс — это не очень правильно, что это какая-то такая история только для взрослых, после замужества. Максимум, что мы обсуждали — месячные. Ну, и как предохраняться во время секса. Чтобы какой-то ликбез, как происходит сам процесс, что это абсолютно нормально, почему вообще люди этим занимаются — ничего такого не было.
Про школу с ОБЖ тоже молчу.
«В школе дразнили за разрез глаз и неславянскую внешность»
«НН»: То, что отец хотел сына, а родилась ты, как-то повлияло на воспитание?
ЛЦ: Думаю, что в плане строгости повлияло. Я позже сравнивала, как воспитывали мою младшую сестру, с которой у нас разница восемь лет. Мне кажется, что у нее была вседозволенность по всем фронтам, и я такая: а что, так можно было? Почему на мне отыгрывались: что-то разбила, не так сделала, как договаривались — в угол или какой-то серьезный разговор.
До лет 18 я его боялась, хотя папа говорил, что ему нужно, чтобы его дети уважали, а не боялись.
«НН»: Ты упоминала, что в школе тебя дразнили…
ЛЦ: Да, было, за разрез глаз, за такую неславянскую внешность, нетипичную. И даже по причине излишней худобы — в лет 14-15 я была суперхудая, никаких вторичных половых признаков, ничего такого. Плюс мне всегда было интересно учиться, я до посинения писала сочинения, участвовала в олимпиадах по литературе — и для детей это тоже было своеобразной красной тряпкой.
В результате у меня нет каких-то теплых воспоминаний о том периоде. С большей теплотой я вспоминаю университет, потому что там мы подобрались по интересам и все были суперразные, кого уже там дразнить?
«НН»: Сегодня ты свободно раздеваешься в кадре, и кажется, что на сто процентов уверена в себе, так ли это?
ЛЦ: На самом деле, принятие себя — это процесс, и за ним стоит не одна лекция и не один поход к психологу.
В подростковом возрасте меня волновали совсем другие вещи: типа раньше это был разрез глаз, а сейчас — целлюлит. У меня есть такая особенность: я считаю себя суперклассной и воспринимаю со знаком «+», когда вписываюсь в очерченную цифру на весах. Допустим, 61 — ну-у, хотелось бы меньше. Притом что людям вокруг может быть совершенно незаметно это. Но когда вся деятельность завязана на внешности, так или иначе за нее переживаешь.
Важно просто с собой договориться, что перемены в теле будут всегда, и помнить о том, что стабильная самооценка — это топ, и нужно в себе ее растить. Как показывает опыт, никто с ней не рождается. Это процесс, за который ты сам несешь ответственность.
Важно себя настроить хотя бы в базовых вещах: я хороший друг, хороший профессионал — чтобы ничего снаружи не могло выбить эту почву из-под ног.
«НН»: Раньше ты рассказывала, что для тебя не проблема — сфотографироваться во время секса. А есть какие-то табу, на что ты никогда не пойдешь в кадре?
ЛЦ: Наверное, какие-то опасные и экстремальные снимки, где есть риск для жизни или здоровья.
«НН»: Сколько у тебя уходит в месяц на заботу о внешности?
ЛЦ: Если честно, я не считала, так как сумма каждый месяц разная.
Но могу сказать, что расходы выросли — в Польше это дороже — даже базовая стрижка, маникюр, педикюр, косметолог, обновить косметику…. Дополнительно последние месяца три я хожу на фототерапию — это когда разрядами света работают с качеством кожи. Это нужно делать курсами, и это недешевая забава.
Я буду делать это в любом случае, независимо от того, планируются ли у меня снимки. Потому что мне это приятно: когда я забочусь о своем внешнем виде, это отражается на том, как я себя чувствую внутри.
«НН»: Расскажи, как ты вообще попала в моделинг?
ЛЦ: Мне было 14. Я жила в родном Молодечно, и тогда была популярной история с модельными школами как забава для девочек — условно, научиться держать спину, уверенно чувствовать себя перед камерой, дефиле попробовать.
Меня это тоже заинтересовало, я начала изучать различные агентства. Помню, как открывала компьютер, загружала сайт агентства Nagorny и просто листала карточки и портфолио моделей. Моей любимой моделью у них на тот момент была Женя Катова. Я смотрела на нее как на какое-то божество.
Короче, я начала ходить в ту модельную школу в Молодечно. Родители поддержали, все-таки это была платная история.
«НН»: При этом после школы ты поступила на дизайн.
ЛЦ: Это сейчас общество стало более свободным в плане потребности высшего образования. Не хочешь — закончишь курсы и хватит. Тогда такого не было: как бы, если ты после школы не выбрал себе вуз, то ты какой-то неправильный. Надо было обязательно что-то выбрать, при этом неважно, будешь ли ты потом этим заниматься.
Я училась в гимназии с художественным уклоном, и мне всегда было интересно изучать дизайн. Изначально хотела поступать на дизайнера интерьеров, но в итоге оказалась на специальности «коммуникативный дизайн». Я получила диплом, но по специальности проработала, может, полгода в сумме на постоянной основе — была дизайнером в компании, которая продавала запчасти, инструменты, кондиционеры и в бренде подруги.
При этом в универе я начала работать как модель, сотрудничала какое-то время с польским агентством ANGER models. Но большую часть времени работала как фриланс-модель. Из тех предложений, которые мне поступали, самостоятельно отбирала то, что откликалось. Сложилось исторически, что большая часть съемок была для брендов белья, оно и оплачивалось лучше.
«НН»: В Национальную школу красоты не подавалась?
ЛЦ: Я ничего толком о ней и не знаю, как и о конкурсах а-ля «Мисс Беларусь». Если ретроспективно смотреть, почему так сложилось… Мне казалось это каким-то неинтересным и немного даже зашкварным.
«На «Онлифанс» более сотни подписчиков»
«НН»: Расскажи, в какой момент ты поняла, что можешь продавать свои снимки?
ЛЦ: Кажется, был 2021 год, я тогда жила в Киеве, и кто-то из знакомых рассказал мне о «Патреоне».
Я снималась все время и достаточно много было контента, который не опубликуешь в инстаграме. Даже если это белье в сетку, площадка может не пропустить такой контент, это всегда лотерея. Плюс это дает только лайки — какая тут мотивация и ценность для меня?
Я решила попробовать и, честно говоря, не особо верила, что что-то из этого получится. Но теперь я ежемесячно придумываю план: что мне стоит сделать, какие снимки провести, какие промо запустить. И я себе сегодня очень благодарна, что не сдалась, не забросила эту идею. Ведь это действительно такая история, в которой нужно запасись терпением. Не будет такого, что на завтра о тебе все узнали и подписались на тебя. Даже если все узнают и подпишутся, нет гарантии, что через неделю не отпишутся.
Всегда приходится выдумывать новый контент, новые пути поиска рекламы, способы привлечения трафика, чтобы все это работало. В интернете в принципе самое сложное — борьба за внимание.
«НН»: Раньше ты рассказывала, что на «Патреоне» у тебя был лот в 500 долларов и его купили. С того момента никто не перебил ту сделку?
ЛЦ: C того момента у меня появился «Онлифанс». И там нет такой истории с уровнями, ты просто подписываешься, как на «Спотифай», на какой-то период за фиксированную цену. Когда я завела «Онлифанс», часть людей из «Патреона» перешла туда, потому что площадка как-то более понятна людям.
Подписка на месяц у меня стоит 20 долларов, но я постоянно провожу какие-то рекламные акции.
«НН»: Сколько у тебя там сейчас подписчиков?
ЛЦ: Это частная информация (улыбается). Могу сказать, что больше сотни.
«НН»: При всей строгости семьи, как они восприняли твою новую деятельность?
ЛЦ: От матери были вопросы из разряда: а что ты там публикуешь, а что это вообще такое? Ей не совсем было понятно, что это за история. И я ей показывала свои снимки, объясняла, что вот это в инстаграме не опубликуешь, так как там такие правила, и что там собираешь не только лайки. Шаг по шагу приходилось объяснять, как это работает. И сейчас все абсолютно нормально. Мама даже может спросить, как там у меня дела и успехи.
«Не хотелось жить с ощущением вечной тревоги»
«НН»: В какой момент ты уехала из Беларуси?
ЛЦ: Я уезжала после выборов-2020. У меня не было какой-то истории, что надо было выехать срочно. Просто ты понимаешь, что как будто нависает что-то, и не хотелось жить с ощущением вечной тревоги. Я решила попробовать разные страны, не сразу оказалась в Польше — это третья страна эмиграции.
При том, что в эмиграции тоже в какой-то момент я почувствовала себя сжатым комком из тревоги. Была осень 2023-го, в один момент случилось несколько историй со здоровьем.
И вот ты без страховки государственной должен быстро лечь в больницу на обследование, там за четыре дня с тебя сдирают 10 тысяч злотых (около $2500 — НН). Потом операция у меня тут была. Это все нормально по психике ударило, я все время рыдала и думала: что следующее?
Хорошо, что у меня уже был опыт приема антидепрессантов. Я знала, что надо искать психологическую помощь. В целом очень рада, что мы живем в такое время, когда фармакология позволяет выходить из тяжелых состояний. В моем случае я принимаю сейчас меньше года, и мы с врачом постепенно снижаем дозировку, наблюдая за состоянием.
«Никита — тот парень из директа, который смог»
«НН»: В какой момент вы познакомились с Никитой Мелкозеровым?
ЛЦ: Мы познакомились еще до Польши, 2022 год, кажется, был. Я тогда жила полгода в Беларуси между своими поисками места для эмиграции.
И помню, кто-то репостнул какой-то пост с Никитой себе в инстаграм, отметив его. Я перешла на его страницу и открыла переписку с ним — просто было интересно, есть там что-то или нет. И увидела, что чувак мне пишет уже, может, полгода, а я просто не вижу этого. Он не только огоньками там отвечал. Мы сейчас шутим на эту тему, что он — тот парень из директа, который смог. Так что не останавливайтесь.
С того момента мы переписывались, потом я переехала в Польшу. Пока жила во Вроцлаве, виделись раза два или три. А потом, когда я уже в Варшаву перебралась, у нас все закрутилось. Мы начали встречаться.
«НН»: Вспоминая кейс со Славой Комиссаренко, для которого стало проблемой, что его девушка — бывшая вебкамщица, не было ли каких-то недопониманий из-за твоей деятельности в ваших отношениях?
ЛЦ: Было пару моментов, что Никите писали в директ из разряда: «Ой, а что твоя девушка постит». Или: «Ой, у нее вот такие снимки». Или когда был только первый или второй день существования моего «Онлифанса», ему сразу написали в директ: «А ты видел, что там у нее?».
Наши отношения, мне кажется, это суперподдерживающая история на сегодня. Нет каких-то вопросов, осуждения, недопонимания — в том числе относительно моей деятельности. Если бы оно было, мне было бы странно и тяжело оставаться в таких отношениях, так как моя деятельность не появилась день назад. Когда мы начинали встречаться, это уже имело место.
Есть же истории, когда мальчики начинают встречаться с красивыми девочками и потом говорят: «Давай, удаляй свой инстаграм, заканчивай общаться со своими друзьями, и в пятницу вечером ты никуда не идешь». Мне не близки никакие ограничения в отношениях, только если в плане разумного.
В ситуации же с Комиссаренко — лучше бы ему было промолчать. Потому что выглядело так, будто он такой бедный-несчастный, все его подставили и обманули.
Для меня непонятно, почему человеку, которому хватило доверия и чувств к своей женщине, чтобы сделать ей предложение, не хватило этого, чтобы перед обществом за нее заступиться и сказать: «Ну да, это она, это моя женщина, мы вместе, есть еще какие-то вопросы?» Это вызвало бы больше уважения, чем позиция маленького мальчика-жертвы обстоятельств.
«Мужчины думают: раз у меня фото в белье — значит, мне жизненно необходимы [их дикпики]»
«Наша Ніва»: В новом сезоне ты присоединилась к команде ведущих подкаста «Полчаса кардио», чья это была инициатива — расширяться?
ЛЦ: Я приходила на подкаст как гостья, и у нас тогда сходу случился с ведущими мэтч. Мы как бы на одной волне.
Где-то через пару месяцев я поучаствовала в конкурсе подкастов Belarus podcast hub, в котором разыгрывали обучение. Я прошла отбор, презентовав свою идею. Но еще в процессе обучения поняла, как это мегасложно делать все в одиночку — чистить звук, нарезать… Я осознала, что мне более интересна подготовка, выбор темы, но не продакшн.
А потом у ребят вышел выпуск про секс-игрушки для мужчин, я подумала — вау, офигенная тема. Предложила помочь сделать то же самое, но для женщин — подготовить подборку или поучаствовать в новом выпуске. В ответ Макс Паршуто сказал, что, если я хочу, то можем вообще законнектиться и вести подкаст втроем. Достаточно много времени понадобилось, чтобы найти спонсорство на третий сезон, но в итоге я здесь.
«НН»: В дебютном выпуске в качестве ведущей подкаста ты среди топа белорусских мужчин упомянула блогеров Ваню Пруса и Глеба Семенова. Комиссаренко туда не вошел по вышеуказанной причине. Кто-то еще в голову потом пришел, может, более «приземленный»?
ЛЦ: Я бы могла включить в топ какого-нибудь своего друга, но вряд ли людям было бы понятно тогда, какие качества для меня в приоритете, почему, собственно говоря, этот человек попал в топ. Приходилось выбирать из более-менее медийных.
Когда выпуск уже опубликовали, я подумала, что незаслуженно не внесла туда Артема Лукьяненко из «Навибэнд». Он суперклассно выглядит, очень стильный, с семейными ценностями и вайбом доброй, теплой энергии.
«НН»: Ты говорила, что «белорусские мужчины зажрались и не ценят белорусских женщин». Как это проявлялось по отношению к тебе?
ЛЦ: Было такое, когда человек пытался скрывать меня, не афишировать наши отношения. И ты такой думаешь: «а что не так?» Любой другой боготворил бы и повторял: «Смотрите, мы вместе, она со мной, а я у нее есть!»
Или было, когда мужчина не мог вызвать такси, чтобы я добралась безопасно домой после свидания. У многих мужчин как бы иллюзия бесконечного выбора в тиндере: сегодня я с тобой, завтра с другой.
«НН»: После жуткой истории с изнасилованием и убийством белоруски Лизы в Варшаве в cети начался флешмоб «Хопіць гвалціць», также с историями о насилии. С учетом твоей открытости в интернете, насколько это сильно влияет на привлечение неадекватов?
ЛЦ: Хейт происходит на постоянной основе. И в директ, и в комментарии прилетают сообщения из разряда — раз у нее такие снимки — значит, она шлюха и так далее. Я стараюсь не обращать на это внимание. Кажется, любой человек, который выбрал не позицию наблюдателя и зрителя, а создателя, не застрахован от хейта. Что бы он ни постил.
В сознании некоторых мужчин есть вот это — раз она такая откровенная, у нее много фотографий в белье, значит, она так же выглядит в жизни, так же ведет себя и всегда хочет секса. И наверняка еще ей все равно с кем. С таким пониманием я сталкивалась.
Еще это очень прослеживается, когда открываешь директ, а там с периодичностью, может, два раза в неделю, стабильно присылают дикпики. Без приветствия, без ничего, просто потому, что они думают: раз у меня фото в белье — значит, мне это жизненно необходимо. Хорошо, что инстаграм блюрит такое предварительно.
«НН»: Видела комментарии, что вот это пока она молодая, может ню-фотографияей заниматься, а потом не будет знать, что делать. Ты мыслишь такими категориями?
ЛЦ: Я позволяю себе жить так, как мне хочется. Нет никакой гарантии, что через пять лет, условно, я не захочу заняться чем-то другим.
Планировать изменить жизнь до момента, пока я не постарею, не покроюсь морщинами и у меня не обвиснет грудь? Но это неизбежно, вы все тоже постареете. Не одна я такая уязвимая, которой нужно позаботиться о том, чем заниматься дальше. Наверное, любая деятельность не застрахована от перемен. Условно, если ты сегодня айтишник — это не значит, что ты и через 10 лет им будешь.
Я думаю о будущем, но не ограничиваю себя рамками. Мне бы хотелось посмотреть, что мне будет интересно, куда я буду направлять свое внимание. Не исключаю, что в какой-то момент я окажусь в Португалии и буду лепить там глиняные кувшины.
Популярный тиктокер из России тусуется в дорогих ресторанах Минска: «Как будто бомжу подали. Жрите, на здоровье»24
Комментарии