История1717

Иван Жолтовский — белорусский шляхтич, создавший «сталинский ампир»

Иногда можно услышать, что для создания ансамбля проспекта Независимости не только преступно был уничтожен исторический центр Минска, но что даже сама архитектура враждебна и тоталитарна, так как носит имя Сталина. Но создателем «сталинского ампира» был не советский вождь, а очень талантливый и удачливый белорусский шляхтич, которого считали русофобом современники и ценили партийные бонзы.

Иван Жолтовский родился в 1867 году на белорусском Полесье, в усадьбе Бродча на северной окраине Плотницы Пинского уезда в католической шляхетской семье герба «Огоньчик». Крещен был в Осовецком костеле, который после войны был разобран коммунистами, от него осталась только звонница.

Костел в деревне Осовая (ныне Столинский район), в котором крестили Ивана Жолтовского. Фото: Wikimedia Commons

Отец умер в 1870 году, всего через три года после его рождения. У Ивана было еще два брата, один из них, Вацлав (1869-1950-е), работал скромным фармацевтом в Остроге. А вот сестра Мария (1870-1939) вышла замуж за представителя влиятельной семьи промышленников пана Зигмунта Скирмунта. Того самого Скирмунта, к которому Якуб Колас писал петицию от местных крестьян и которого впоследствии изобразил в трилогии «На ростанях». Немало могил Жолтовских до сих пор можно отыскать на старом пинском кладбище, в том числе родителей Ивана.

Пинское реальное училище, где начинал учиться Жолтовский. Фото: Wikimedia Commons

Пинск не был чужим и для Ивана Жолтовского. Начальное образование получил дома, но в десять лет был зачислен в первый класс Пинского реального училища. По всем предметам отметки у него были «удовлетворительными», только в рисовании и чистописании он проявил себя на отлично.

Неизвестно почему, но семья перебралась в Астрахань, где Иван закончил учебу.

В 1887 году он подал документы в Академию художеств в Петербурге. Из-за большой конкуренции пошел не на живопись, а на архитектуру, где был ниже балл. Он получил минимальный проходной балл по всем предметам и был зачислен. 

Тогда еще никто не мог представить, что эта случайность определит спустя полвека стиль огромной империи.

Иван Жолтовский в 1887 г. Фото: РГГА

Как и многие другие студенты, Жолтовский занимался подработками у известных зодчих. Это давало деньги на жизнь, опыт, полезные знакомства, но негативно сказывалось на учебе. На первом курсе Иван был оставлен на второй год.

С учебой у него вообще не ладилось. В мае 1891 года он отчислился из-за семейных обстоятельств, болезни и тяжелого материального положения. Через год пытался восстановиться, получил отказ, еще через год был зачислен снова на первый курс, вновь исключен. Наконец был принят вольным слушателем.

Иван Жолтовский во время учебы в Академии искусств. 1890-е годы

Наконец в конце 1898 года Жолтовский получил звание художника-архитектора за проект Народного дома. Иван сконцентрировался на фасадах, не доделал план и вообще не подал разрезов, но приложил красивые эскизы. Не закрыл он и многие специальности, из-за чего не получил диплома и не имел права самостоятельно проектировать в городе.

За время учебы Жолтовский получал небольшие заказы, но также ему пришлось проектировать в мастерских других архитекторов доходные дома, железнодорожные станции и производственные объекты, а также управлять работами в интерьерах дворцов российских богачей.

Иван Жолтовский в 1900-е годы. Фото: Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени Щусева

Его друг помог ему перебраться в Москву, где он находит свой круг заказчиков — состоятельных купцов-старообрядцев. Здесь он параллельно с основной работой преподавал рисунок в Строгановском училище. В 1904 году из-за конфликта с директором он был вынужден уйти. 

Где-то в том же начале XX века Жолтовский наведывается в Италию. По пути из Милана в Венецию на поезде архитектор читал «Путешествие по Италии» Гете и вдруг наткнулся на упоминание об Андреа Палладио, самом влиятельном творце всех эпох в классической архитектуре. Жолтовский меняет свой марштут и направляется в Виченцу, на родину мэтра.

Вилла Ротонда в Виченце — вершина творчества Андреа Палладио, на которую будут ориентироваться архитекторы последующих веков, в том числе Жолтовский. Фото: Wikimedia Commons

Встреча с шедеврами палладианства сотрясла сознание архитектора. После этой поездки Италия становится духовной родиной Ивана Жолтовского как творца, ее он стремится отстроить и в Российской империи.

Например, на выставке он показал конкурсные проекты дома Скакового общества (1903-1906), выполненные в стиле английских особняков викторианской эпохи. Именно из Англии увлечение лошадьми и передалось российской аристократии. Но, видимо, он сумел в процессе убедить заказчика полностью переделать проект в классическом стиле. И это в то время, когда вокруг царили новые модные авангардные стили, как модерн и арт-деко, а любая классика воспринималась как пережиток. Но не Жолтовским.

Конкурсный проект Скакового павильона 1902 года. Варианты в модном английском стиле
Реализован дом Скакового общества в классическом стиле. Фото: «Архитектурная Москва»

Жолтовский буквально заболел классической архитектурой и видел в ней спасение для архитектуры современной. 

«Где-то в Италии, у старьевщика, он купил эскизы пером Рафаэля, приобрел один из четырех экземпляров первого оригинального однотомного издания книги Палладио об архитектуре с полями, исписанными собственноручными пометками этого гениального зодчего (остальные три экземпляра находятся в музеях)», — вспоминал его коллега Сергей Кожин.

Фасады дома Тарасова в Москве Жолтовский заимствовал у палладианского палаццо Тьене. Фото: Wikimedia Commons
Усадьба Липики под Москвой, построенная Жолтовским в 1907 году как подражание вилле Ротонда. В 1930-е годы архитектор полностью переделывает ее под правительственную дачу, где будет жить Сталин

По следам Жолтовского в «город Палладио» потекли петербургские архитекторы и искусствоведы.

Жолтовский, чувствовавший свою сильную связь с европейской, католической культурой, весьма скептически относился к российскому искусству, считая его плохой копией первоисточника. 

Князь Сергей Щербатов, коллекционер и меценат, так описывал Жолтовского: «Жолтовский, поляк, который ненавидит Россию, хотя ею кормился, пользовался в Москве заслуженной репутацией тонкого знатока итальянской классики…»

Жолтовский в период службы в Наркомпросе РСФСР. Фотокопия портрета работы С. Малютина. 1919

Октябрьская революция 1917 года, казалось бы, положит конец карьере 50-летнего архитектора, который сам происходил из знати и успел за десятилетия своей работы спроектировать ряд усадеб и особняков для аристократии и буржуазии. 

Но Жолтовский снова всех удивил — принял революцию и поспешил заверить новые власти в своей лояльности и готовности на нее работать дальше. Уже на следующий год Жолтовский занял должность старшего зодчего архитектурно-художественной мастерской Моссовета, а после возглавил архитектурный подотдел Наркомата просвещения РСФСР, а в декабре — входит в технический совет Комитета государственных сооружений по городскому и сельскому строительству. Луначарский даже написал на Жолтовского рекомендательное письмо, направленное Ленину. Дальше слава архитектора будет только расти.

Звонница в Пинске, как полагают, значительно подросла благодаря Жолтовскому. Фото: Wikimedia Commons

Есть мнение, что еще до революции, в 1912 году Жолтовский успел спроектировать и утвердить проект реконструкции звонницы костела францисканцев в родном Пинске, который из-за последовавшей войны и лихолетья был реализован только в 1923-1924 годы, при Польской Республике. Жолтовский часто выезжал за границу, но останавливался ли он в Пинске, чтобы следить за строительством этой звонницы или посещать родительскую могилу, мы точно не знаем.

В 1922 году Жолтовский предложил советскому правительству приобрести виллу Ротонда — величайший шедевр Палладио, чтобы разместить там художественный институт, как это сделала Франция с виллой Медичи. Даже в то время, время борьбы за мировую революцию, план был чистой авантюрой, и Наркомпрос ответил отказом.

Проект котельной МОГЭС 1927 года в нехарактерном для Жолтовского конструктивистском стиле. Возможно, в этом проекте главная роль принадлежала младшим коллегам мастера

В конце 1920-х ему пришлось непросто как архитектору, так как конструктивисты не только конкурировали с ним, но и жестко критиковали. Жолтовский в ответ издал серию проектов в новом стиле, который был для него совсем нехарактерен. Вырваться в новую эпоху ему помог коллектив, в который также входили Георгий Гольц, Сергей Кожин, Михаил Парусников и Иван Соболев.

В 1930 году архитектор вступил в прямой конфликт с лидерами конструктивизма на обсуждении проекта турбинного зала ДнепроГЭС (будет разрушен во время войны), где его проект, напоминавший Дворец дожей, конкурировал с проектом братьев Весниных, занимавших высокое положение в промышленном строительстве СССР. Весниным удалось с тяжелыми потерями отстоять свой проект, но само столкновение ознаменовало важный перелом в советской архитектуре.

Эскиз к классическому проекту турбинного зала ДнепроГЭС, выполненному Жолтовским
Конструктивистский проект турбинного зала ДнепроГЭС, выполненный Весниным

Уже в начале 1930-х годов вместе со сворачиванием социальных экспериментов в молодом советском государстве начало сворачиваться и авангардное искусство. Его слабо понимали как руководство страны, так и широкие массы.

Стилистическую переориентацию возглавили с весны 1932 года Щусев и Жолтовский, остававшиеся последними крупными представителями «старой школы». Они и разработали первые образцы нового советского стиля.

Конкурсный проект Дворца Советов Ивана Жолтовского, который в 1932 году был удостоен высшей премии

Манифестом радикального пересмотра отношения государства к архитектуре, а проще говоря, намерения этой архитектурой управлять, справедливо усматривая в ней инструмент политики, стали итоги Всесоюзного конкурса на проект знаменитого Дворца Советов. Жолтовский был включен в состав Временного технического совета при управлении строительства Дворца Советов вместе с другими известными деятелями культуры (архитекторы составляли из них менее половины), а на конкурс представил сразу два проекта, в одном из которых он выступал в качестве автора.

Премию получил «украшенный» вариант Жолтовского — это был ясный сигнал о том, какая архитектура вызывает понимание у партийно-государственной верхушки. Одновременно архитектор был удостоен звания заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР.

Жолтовский вышел триумфатором: «Я так и знал, что поворот будет».

Фасады лоджии палаццо дель Капитаниато в Виченце, спроектированной Андреа Палладио, были использованы Жолтовским в его проекте дома на Моховой. Фото: Wikimedia Commons
Дом на Моховой в Москве стал «гвоздем в гроб конструктивизма» и ознаменовал начало нового стиля. Фото: Wikimedia Commons

Но амбициозный Дворец Советов так никогда и не построили. Первым памятником нового стиля, созданным Жолтовским, стал дом на Моховой, который был построен в 1934 году и имел монументальный ордерный фасад, позаимствованный у лоджии палладианского палаццо дель Капитаниато. Веснин назвал дом «гвоздем в гроб конструктивизма», который необходимо выдернуть.

Архитектор Фомин тонко заметил, что это был не столько прорыв в будущее, сколько оглядка на прошлое:

«Он своим домом показал очень ярко, как раньше хорошо проектировали и как раньше хорошо строили и, следовательно, как мы сейчас плохо проектируем и как мы плохо строим».

Для многих этот дом стал отдушиной после засилья аскетичных, лишенных декора построек прошлого десятилетия. 

Но уже 1934-1935 годы Иван Владиславович оказался в почетной ссылке, проектируя для Сочи-Мацестинского курортного района. Дело в том, что его патрон в Москве, Лазарь Каганович, все больше отходил от дел, а его преемник, Хрущев, совсем архитектурой не интересовался. 

С Жолтовским продолжали консультироваться как со старейшиной-мудрецом союзного уровня. Уже весной 1937 года он потерял позицию руководителя московской мастерской, на первый план в советской архитектуре вышел Борис Иофан, чей проект Дворца Советов понравился Сталину.

Георгий Гольц и Иван Жолтовский в начале 1930-х гг. Фото: ГЦМСИР

Стоит отметить, что сталинские репрессии почти не затронули никого из столичных мэтров архитектуры. У советского руководства было понимание, что их видение государства нового типа нужно кому-то реализовывать, а потому растрачивать ценные кадры на сфабрикованные политические дела не имело смысла.

Возможно, немалую роль в этом сыграл тот факт, что по своей специальности Лаврентий Берия был строителем-архитектором, хорошо понимал и интересовался этой сферой.

«Провинции» повезло меньше, например, в Белорусской ССР, где не велась даже подготовка архитекторов, были уничтожены наиболее талантливые кадры — Гайдукевич, Шабуневский, Коршиков и другие.

Происхождение, прежняя деятельность и непрекращающиеся поездки Жолтовского за границу будто никто не замечал, в то время, когда для расстрела других было достаточно куда меньших «аргументов».

Дом на Калужской улице в Москве. Фото: Wikimedia Commons

Интересно, что во всех советских документах Жолтовский фигурирует как белорус. Российские ученые каждый раз, затрагивая эту тему, то ли не зная специфики региона, то ли взирая с высоты своего имперского шовинизма, говорят о его попытке скрыть свое польское происхождение.

Но нам хорошо известно, какое двойное самосознание могли иметь богатейшие представители «польской шляхты» в Беларуси — и породненные с Жолтовскими Скирмунты, и Войниловичи, и Радзивиллы, и многие другие, кто участвовал в белорусском движении. К тому же, прожив всю жизнь в России, Жолтовский мог бы с тем же успехом спрятаться под русской самоидентификацией, но не сделал этого — видимо, это было для него неприемлемо, а вот записаться белорусом было естественным.

Жилой дом сотрудников НКВД на Смоленской площади в Москве. Фото: Wikimedia Commons

В 1939 году, когда Красная Армия начала вторжение в Польскую Республику, семья Жолтовского была вынуждена бежать из Пинска в Варшаву. Брат Вацлав так и не смог простить Ивану его «измены» — работы на Советы.

У самого Ивана Владиславовича тем не менее жизнь складывалась успешно. Спокойно пережив волну репрессий, он вновь оказался на пике своей карьеры. 

В советской печати вышла серия публикаций, посвященных Жолтовскому, также был запланирован выпуск монографии о нем. Эти события были связаны с выдвижением архитектора по совокупности заслуг на учрежденную в 1939 году Сталинскую премию. Но получит он ее лишь с пятой попытки. 

С 1940 года Жолтовский выступал также в роли творческого руководителя Московского архитектурного института. Но с началом войны не поехал следом за институтом в Ташкент, а остался работать в Центральном военпроекте.

Иван Жолтовский у макета Центрального московского ипподрома. Начало 1950-х гг

Уже в 1942 году советское руководство задумалось о восстановлении страны после войны. Мастерская 75-летнего Жолтовского была в числе первых групп для осуществления проектных работ по восстановительному строительству.

В 1943 году наметился коренной перелом в войне, и следом в сентябре был создан Комитет по делам архитектуры, который теперь отвечал за восстановительное строительство на территории РСФСР, БССР и УССР. Уже в 1944 году Жолтовский был назначен главным консультантом и руководителем мастерской, занимавшейся восстановлением родной Белорусской ССР. Мастерская была усилена архитекторами из Академии архитектуры. 

В этой мастерской проектировались и корректировались планы послевоенного восстановления Гомеля и строительства отдельных объектов в Мозыре и Пинске. Именно ученики Жолтовского, знаменитые зодчие Барщ и Парусников, создавали ансамбль проспекта Сталина в разрушенном Минске. Так академик архитектуры Жолтовский стал причастен к строительству в родном крае.

Говорят, что и место для постройки театра в Гомеле было выбрано им лично еще перед войной, а его тогдашний проект стал основой для постройки в 1947-1956 годах.

Дом Советов в Сочи
Здание КГБ в Минске. Фото: Wikimedia Commons

Да и в самой столице немало отсылок к творчеству Жолтовского и через него — к ренессансному и античному наследию. Больше всех отметился его ученик Михаил Парусников, который спроектировал здание Госбанка, симметричные жилые дома на въезде на Октябрьскую площадь, а также здание КГБ, перенимающее у сочинского Дома Советов Жолтовского, а через него — у античного храма в Пуле.

Фасад дома на Моховой в Москве. Фото: Wikimedia Commons
Фасад здания Министерства сельского хозяйства в Минске. Фото: Wikimedia Commons

Перенимали и другие, архитектор Иванов в здании Министерства сельского хозяйства на улице Кирова почти точно копирует фасады дома на Моховой.

Кинотеатр «Слава» в Москве. Сегодня на долговременном ремонте. Фото: Wikimedia Commons
Кинотеатр «Зорка» в Минске. Фото: БГАКФФД

На месте кинотетра «Октябрь» в Минске когда-то находился другой кинотеатра — «Зорка», построенный по схожести с московскими кинотеатрами «Слава» и «Победа» Ивана Жолтовского.

За свою работу еще в 1944 году Жолтовский получил звание Заслуженного деятеля искусств Белорусской ССР, а в 1947 стал почетным членом Белорусской академии наук.

Во второй половине 1940-х — 1950-х мастерская-школа Жолтовского превращается в настоящую «личную академию». Под его непосредственным руководством здесь выполняются все конкурсные работы, которые проводились в Москве. В то же время школа Жолтовского начала подвергаться критике и гонениям, но долгожданная Сталинская премия, полученная архитектором в 1950 году, заткнула критиков.

Жолтовский в лепной мастерской. 1950-е годы

Умер Жолтовский 16 июля 1959 года в Москве, прожив фактически две жизни — элитарного «архитектора миллионеров» и главного мэтра советского государства. Но никогда не гнался за модой, упорно продвигая свое увлечение итальянской классикой. Его стиль ушел вместе с ним — его величие был уничтожено еще хрущевским постановлением «Об устранении излишеств в проектировании» в 1955 году. Из-за этого имя мэтра в последующие десятилетия было не принято упоминать.

Иван Жолтовский в собственном кабинете. На стене не вожди советского народа, а его собственный вождь — итальянец Андреа Палладио. Фото: Wikimedia Commons

Наследство Жолтовского и его преемников то ли отметили, то ли заклеймили «сталинским ампиром» — термином неверным и вредным, вызывающим ненужные ассоциации с тоталитаризмом, которого в перенесенной из итальянских пейзажей архитектуре никогда не было.

Если сегодня и можно назвать какую архитектуру тоталитарной, так это застройку столичных спальников за последние десятилетия — здесь сделано все, чтобы человек почувствовал себя ничтожным маленьким существом, в то время как советская неоклассика, неоклассика Жолтовского, как стало очевидно, необычайно человечная архитектура.

«Наша Нiва» — бастион беларущины

ПОДДЕРЖАТЬ

Комментарии17

  • Žvir
    10.03.2024
    Čamu, i jaki niedareka, nazvaŭ toj architekturny styl "stalinskim" ? Ujavicie sabie horad Miensk biez tych budynkaŭ... Heta ŭvohulie budzie hamon. Histaryčnaja zabudova zniščana, zabudova 70 i da našych dzion prosta žach. Adzinaje, što robić tvar horada pryjemnyn, heta centr, z paśliavajennaj zabudovaj 50-ch pačatku 60-ch. Treba skazać ščyry dziakuj architektaram taho času za ich rabotu.
  • Так
    10.03.2024
    Цікава, дзякуй за артыкул.

    Але
    Жалтоўскі, які адчуваў сваю моцную повязь з еўрапейскай, каталіцкай культурай
    таму Ян, а не Іван.
  • Язэп Бялкоўскі
    10.03.2024
    Цікавы артыкул, дзякуй. Але ці меў нейкі сентымент да Беларусі гэты прыстасаванец, не зразумела. Спачатку будаваў для імперскіх багацеяў, потым для НКУС і партыйнай "эліты". Калі б другая сусветная вайна скончылася паразай СССР, то Ян-Іван, напэўна, будаваў бы для новых гаспадароў.

ГУБОПиК угрожает Максу Коржу8

ГУБОПиК угрожает Максу Коржу

Все новости →
Все новости

Бывшему начальнику отдела Банковского процессингового центра грозит до восьми лет колонии за донаты и комментарии в Telegram

Сибиряк 66 дней дрейфовал в Охотском море на лодке: похудел на 50 килограммов, потерял брата и племянника, но выжил4

Что с выездом из Беларуси утром во вторник?

Доктор рассказал, кому нужно сейчас делать прививку от ковида

КНДР подорвала дороги, ведущие в Южную Корею5

Учитель иностранных языков из Ярославля переехал в Беларусь и сейчас работает в белорусскоязычном журнале4

Жительница Барановичей показала семейную реликвию, которой больше 170 лет ФОТО

Белорусский певец, который хотел «замуж за Бузову», посвятил песню Лукашенко и Путину4

Путин внес в Госдуму законопроект о всеобщем стратегическом партнерстве с КНДР1

больш чытаных навін
больш лайканых навін

ГУБОПиК угрожает Максу Коржу8

ГУБОПиК угрожает Максу Коржу

Главное
Все новости →