«Нельзя выгнать Беларусь из ЕГУ». Что говорят бывшие выпускники Европейского гуманитарного университета о своем обучении там
В Европейском гуманитарном университете выбирают ректора — должность, с которой в этом учебном заведении традиционно связано много скандалов. Мы спросили у трех бывших студентов ЕГУ, как им училось при прошлых ректорах, а также — что бы они пожелали новому назначенцу на этот пост.
«ЕГУ — не лучший университет, но для многих он стал хорошим трамплином»
Кирилл Насекайло, программа «Медиа и коммуникация», 2013-2017
Кирилл рассказывает, что поступить в ЕГУ было его сознательным решением: «Где-то в девятом классе я нашел информацию о ЕГУ, начал следить за ним через социальные сети. Мне было интересно, так как там создавался образ универа, который очень отличается от белорусского».
Парень рассказал родителям, что хочет учиться только в Европейском гуманитарном. Те первое время были против, мол, надо же отпустить ребенка в другую страну, но парень объяснил им, что Вильнюс не так и далеко — ближе к его родному городу, чем любой белорусский областной центр. И начал с десятого класса готовиться к поступлению, прежде всего учил немецкий язык.
В результате удалось поступить на программу «Медиа и коммуникация», где белорус изучал новые медиа. Имел цель учиться бесплатно или получить максимальную скидку на обучение, и вышло так, что платил самую меньшую из возможных сумм — 600 евро, притом что полная сумма тогда была 2500 евро. Поступить было нетрудно, только Насекайло не мог разобраться, как правильно писать эссе, в итоге по нему оценка была не самая высокая.
Кирилл вспоминает первое время в университете:
«Ты 17-летний подросток и еще просто не понимаешь, что происходит. У тебя другой распорядок дня. Но было интересно, ведь, когда я попал на первый курс, еще работало много крутых преподавателей, которым позже не продлили контракты. Общегуманитарные курсы вроде философии мне сначала не очень шли, но потом понимаешь, чего от тебя требуют, и становится интересно. Тем более на первом курсе еще не сильно нагружают, там отчасти творческая работа: проекты, перформансы, презентации.
Второй курс, когда ты берешь конкретные предметы, уже более сложный. Но он все равно общеуниверситетский. Часто возникали вопросы: А зачем мне это нужно? Если я на медиа, зачем мне учить право? Полный выбор предметов появляется только на третьем курсе».
Кирилл вспоминает, как в 2014 году ушли несколько преподавателей: «Они тогда выразили вотум недоверия администрации, а та, в свою очередь, не продлила им контракты. И это были лучшие преподаватели, те, которые нравились студентам, с которыми было интересно сидеть на парах и разговаривать, от которых можно было узнать что-то новое».
Позже был скандал вокруг выборов ректора. Кирилл тогда уже принимал участие в студенческой жизни и самоуправлении. Студенты требовали возможности поучаствовать в выборах ректора, каждый из кандидатов пришел и поговорил с ними, но по итогу студенты все равно имели лишь 10% голосов на выборах. Победил кандидат из США Дэвид Поллик.
«Помню, что компания Deloitte провела независимый аудит ЕГУ, результаты которого не публиковались, но кто-то слил отчет в интернет. По нему было видно, что университет тратил на Поллика дикие деньги — на машины для него, перелеты из Вильнюса в Штаты, куда он летал довольно часто.
На одной студенческой встрече он рассказал, что, мол, спокойно отдыхал на берегу Тихого океана, и тут ему позвонил член Управляющего совета ЕГУ. Так вот, друг ему якобы сказал: Дэвид, нам нужна твоя помощь, тебе нужно приехать в Вильнюс и стать ректором университета».
Выпускник ЕГУ Серж Харитонов провел свое журналистское расследование и нашел информацию с бывшего места его работы. Там в документах было прописано, что Поллик нерационально тратил университетские деньги.
Кирилл вспоминает также историю вокруг цен на обучение. Во всех студенческих договорах было зафиксировано, что максимальная стоимость для всех — 2500 евро, но каждый платит в зависимости от того, какой у него рейтинг, также была предусмотрена система скидок.
Позже администрация объяснила, что хочет немного изменить рейтинговую систему, так что было бы труднее получить скидку. Но ведь система прописана в договоре. Тогда добились того, что новые правила ввели только для первокурсников.
При всем этом Кирилл не жалеет о годах в Европейском гуманитарном: «ЕГУ — не лучший университет, но для многих он стал очень хорошим трамплином. Много моих однокурсников учились по международным стипендиям, работали в США, познакомились много с какими интересными людьми.
Мне, например, было интересно послушать в ЕГУ Шеремета за год до его смерти. При всем том, что там испачканная внутренняя кухня, там есть все возможности, и если бы мне снова было 17, я бы поступил в ЕГУ еще раз. Причем не обязательно же там доучиваться, можно забрать академическую справку и пойти куда-то еще.
Следующему ректору я бы пожелал больше прислушиваться к студентам, так как в ЕГУ их реально не слышат. Нужно как-то воссоздать студенческое самоуправление, чтобы оно было не номинальным, а реальным. Понятно, что ты поступаешь в универ, чтобы получить образование, но, если у тебя кроме знаний есть и другие вопросы, нужно и их решать. Сами учите критически мыслить, а потом пытаетесь от нас отмахнуться? Не зря говорят, что можно выгнать ЕГУ из Беларуси, но нельзя выгнать Беларусь из ЕГУ».
«Нет людей, равнодушных к ЕГУ, если они уже столкнулись с университетом»
Максимас Милта, программа «Культурное наследие и туризм», 2009-2013
Фото: архив Максимаса Милты
Максимас не только учился в ЕГУ, но и работал там. Милта четыре года преподавал в ЕГУ общегуманитарные предметы для студентов первого курса, также занимался в администрации университета его развитием, пиаром, интернационализацией. Так что у него, как говорит сам Максимас, было видение университета со всех сторон.
Семья мужчины родом из Вильнюса, но в детстве он жил в Минске. Поэтому ему хотелось учиться в месте, которое бы сочетало в себе белорусское и литовское.
Учиться Милте нравилось: «Думаю, наиболее яркая особенность ЕГУ — это то, что тебя учат видеть и широту, и глубину проблем. Это характерно для любого учебного заведения, работающего по принципам liberal arts (изучение широкого круга гуманитарных предметов. — НН). Там пытаются и поставить тебя в условия междисциплинарности, и подтолкнуть к критическому мышлению, умению выражать мысль не только креативно, но и перформативно.
Многое зависит и от того, какую программу обучения ты выбираешь. В моем случае это была бакалаврская программа «Культурное наследие и туризм», куда я поступил в 2009 году, и думаю, что Вильнюс — точно не худший город в мире, где можно изучать такую тему. Полагаю, то, что происходит в классе и вне классов, связано».
Максимас рассказывает, что в сообществе ЕГУ ему было очень комфортно, и литовец не имел мыслей прекратить обучение в университете или заняться чем-то другим. Он вспоминает ярких личностей, с которыми сталкивался в университете: профессора Григория Миненкова, у которого писал бакалаврскую работу, или профессора Анатолия Михайлова. Милта подчеркивает, что, хотя университет и имеет небольшой размер, в нем не чувствуешь себя будто бы в провинциальном кругу, а видишь связь с большей частью интеллектуальной традиции, и это, по его мнению, существенно.
Что касается минусов, то Максимас упоминает следующее: «Все воспринимали программу по праву как более престижную, чувствовался разрыв между ней и остальными программами. Также жаль, что в 2009 году, когда я поступал, закончилась программа по теории и практике современного искусства, так как изначально я думал поступать в том числе на нее.
У нас была очень конкурентная среда с точки зрения финансовой помощи. В моей группе, например, было 35 студентов, и только четыре из них учились бесплатно. В общем студенты были разделены на категории по оценкам, и каждая из категорий получала свой уровень скидки, но с тех пор система уже много раз менялась».
2009-й, когда Милта поступил, был годом финансового кризиса в Европе. Те, кто поступал позже, имели шанс получить стипендию, но в первом семестре у его курса стипендий не было. Литовец также помнит, что у те, кто хотел направляться по международным обменам, было гораздо меньше возможностей, чем у тех, кто поступил в последний год его обучения, так как появилось много новых партнеров.
Но к негативным моментам Максимас относится спокойно и вообще вспоминает о Европейском гуманитарном с теплотой: «Университет всегда находится в процессе переосмысления себя, особенно когда он такой молодой, как ЕГУ. Когда там сталкивались различные видения университета, они обсуждались. Нет людей, равнодушных к ЕГУ, если уже столкнулся с университетом, ты принимаешь его очень близко к сердцу. Это нечто среднее между семьей и профессиональной средой».
В ЕГУ, вспоминает Милта, всегда было очень сильное белорусское присутствие: по его ощущениям, на его наборе было где-то 95% белорусов. По словам Максимаса, если бы там было немного больше людей из других стран, например, из Литвы или Украины, было бы лучше, поскольку в его время внутреннее разнообразие среди студентов было небольшим.
Милта считает, что восприятие ЕГУ как белорусского университета для белорусов искусственно ограничивало то сообщество: «Обычно ждешь от университета раскрытия горизонтов, и в академическом плане это и происходило. Например, университет создал человек, который занимается философией Хайдеггера, и значительная часть философского сообщества ЕГУ выросла в современной социально-критической теории. Это совершенно разные концептуальные подходы к пониманию действительности, в которой ты живешь, и это нереально круто.
И все равно было бы неплохо, если бы внутри сообщества было чуть больше голосов, которые бы представляли не только Беларусь. Понятно, что это университет для Беларуси, поэтому там должно быть много белорусов. Но, если их будет 85%, это все равно будет большинство».
Что пожелать новому ректору? По мнению Максимаса, какого бы нового ректора ни выбрали, ЕГУ — проект, который может обеспечить присутствие Беларуси в европейской и в широком смысле западной цивилизации. Важно то, насколько успешно ЕГУ будет интегрирован в западную интеллектуальную и политическую традицию.
Милта уверен, что главная ценность ЕГУ — то, что он ориентирован именно на европейское видение Беларуси. По своему академическому ракурсу университет был на несколько шагов впереди белорусских конкурентов, считает он. Гендерные исследования, урбанистика,теология (когда ЕГУ работал в Минске) — все это было там развито благодаря внутренней энергии университета.
«Та система, которая там есть, мне напоминает режим Лукашенко»
Сабина Алиева, программа «Международное право и право Европейского Союза», поступила в 2019-м
Когда Сабина еще училась в школе, она много волонтерила в белорусских НГО, и многие ее друзья из тех организаций обучались в ЕГУ. К тому же белоруска хотела работать в сфере права, и друзья ей очень советовали ЕГУ, говорили, что там много классных преподавателей.
Алиева понимала, что у ее предполагаемой альма-матер не все хорошо, но это ее не смутило: «Знала, что в университете много проблем, нарушена коммуникация между студенчеством и администрацией, но решила, что пойду на этот риск. Также понимала, что в белорусских вузах не тот подход и не та программа, какую я бы себе хотела, так как хотя и училась в деревенской школе, там были классные подходы к работе и сотрудничеству с международными организациями».
Чтобы поступить в ЕГУ, девушка сдавала английский язык и писала эссе, потом собирала портфолио для гранта на обучение и получила скидку 50%. В итоге в 2019 году Сабина оказалась в ЕГУ на программе «Международное право и право Европейского Союза», и уже самое начало обучения стало испытанием:
«Через четыре дня после того, как я начала учиться, состоялось заседание университетского Сената вместе со студентами, на котором случился грандиозный скандал, так как тогда студенты протестовали против изменений в системе скидок на обучение. Администрация нас, первокурсников, отталкивала, чтобы мы не знали, что происходит. Я сама была на том заседании.
В тот же день я случайно встретила девушку, которая сильно плакала. Она мне рассказала, что скоро будут выборы в студенческое представительство ЕГУ (СП ЕГУ), но тот президент СП, который поднимал протесты, уже не пойдет туда, а вместо него выдвинется какой-то проадминистративный кандидат. Я пообещала той девушке, что сама выдвинусь, и 24 октября стала президентом СП, хотя обучалась в университете меньше месяца. Пришлось быстро учиться совмещать эту работу и студенческие проблемы с обучением».
Сабина рассказывает, что руководство позиционировало ЕГУ как международный частный университет, студенты же им напоминали: мол, вам выдают деньги не за то, что вы международный частный университет, а за то, что вы — белорусский университет в изгнании. Еще студенты протестовали против увольнений преподавателей, говорили, что ухудшается качество программ, так как увольняют преподавателей, которые их создавали.
Выход на протесты и разговоры с донорами ЕГУ — единственное, что помогало, делится Сабина, так как попытки решать вопросы в кабинетах ничем не заканчивались.
Сабине пришлось столкнуться и с травлей: «Как-то приехал Дирк Шубель, бывший посол ЕС в Беларуси, и я ему вручила позицию СП по предметам в ЕГУ. После этого против меня началась хейт-кампания: студентам, которые учились онлайн из Беларуси, присылали фейковую информацию обо мне. Потом эти студенты приезжали к нам, и оказывалось, что им рассказали, якобы через Сабину Алиеву скоро закроют ЕГУ».
Если говорить о самом учебном процессе, то, прежде всего, девушка пришла к тем преподавателям, о которых ей рассказывали друзья, а их не было, так как им не продлили контракты.
Некоторые преподаватели, считает Сабина, не могли отделить ее личную позицию и работу в СП от обучения, и поэтому ей занижали оценки. Был случай, когда эссе девушки выбрали лучшим в группе и она его даже читала перед всем курсом, а потом преподаватель, представитель администрации, поставил ей шесть.
Сабина проучилась в ЕГУ чуть меньше трех курсов, а потом ушла в академический отпуск. Правда, ее заявление на этот отпуск в университете потеряли, и девушку в итоге отчислили.
Алиева вспоминает, что в ЕГУ было много хорошего, но ссоры с администрацией это перечеркивают: «ЕГУ — это такое место, где ты можешь делать почти что хочешь в прикладных рамках своих курсов, и я этим пользовалась. Организовывала проекты, связанные с нашими НПО, приводила разных спикеров в университет. Много из того, что мы учили, мы могли использовать в проектах, могли участвовать в международных конкурсах. Много у каких преподавателей были хорошо построены программы, с нами работали высококлассные литовские специалисты, но с ними у нас было не так много учебы.
Меня уже давно нет в ЕГУ, и я даже не хочу это время вспоминать. Это был и хороший опыт, и болезненный, потому что такой прекрасный проект существует в таких условиях, где, если у тебя другое мнение, над тобой могут смеяться, и при этом мы находимся в демократической стране».
Новому ректору Сабина посоветовала бы перестроить ЕГУ.
«Та система, которая там есть сейчас, мне напоминает режим Лукашенко — то, что надо уничтожать под корень. Еще следует проверять людей, которые остаются на работе, рассматривать кейсы, на которые не обращалось внимание ранее, поднять науку, слушать студенческое и гражданское общество. Ему надо быть открытым человеком, так как, чтобы перестроить ЕГУ, нужны усилия и желание всех — и студенчества, и учителей, и администрации», — подытоживает девушка.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬСекретные выборы ректора в ЕГУ: что о них известно
«Все пока затаились и ждут». Семьи одиннадцатиклассников — об изменениях во вступительной кампании
«Зыбицкая — пример дикости». Беседа с лауреатом Гедройца Сергеем Абламейко
Сдают в аренду коттедж погибшего хоккеиста Цыплакова в Дроздах. Вот интерьеры ФОТО14
Комментарии