«Наказать тех, кто не «исправляется». Узников не выпускают на свободу, выдвигая новые обвинения — насколько это массовое явление?
«Должен был выйти на свободу, но взяли под стражу по новому делу», «заканчивался срок, а теперь судят снова за злостное неповиновение администрации». То и дело появляются такие новости об очередных драматических поворотах в жизни осужденных после протестов 2020 года. Насколько распространена сейчас практика повторных приговоров?
«13 дел в рамках 411-й статьи за последнее время»
В ожидании скорого освобождения все большему числу заключенных приносят плохую новость: вам выставлено новое обвинение. Шоком для многих стала ситуация с Екатериной Андреевой, которая должна была выйти на свободу осенью, но ее обвинили в «измене государству». Осужденный к двум годам колонии фигурант дела пятерки, которая повредила машину сотрудника Департамента исполнения наказаний Александра Гейца, Артем Онищук должен был выйти на свободу 29 июня, но его снова взяли под стражу по уголовному делу за «оскорбление милиционера» в закрытом телеграмм-чате в сентябре 2020 года.
Активистка из Пружан Елена Гнаук изначально была осуждена по делу «хороводов» на ограничение свободы без направления, но давление на нее не остановилось. Во время домашней «химии» пенсионерку задерживали на сутки. А 17 июня женщину приговорили к 3,5 года колонии (статья 367 — клевета в отношении президента, статья 369-1 — дискредитация Беларуси). И это лишь несколько таких случаев.
«Такие наказания сверху происходят в разных форматах: иногда это новые эпизоды, новые уголовные дела, а иногда — осуждение якобы за злостное неповиновение администрации исправительного учреждения (411 статья УК)», — рассказывает юрист правозащитного центра «Весна» Павел Сапелко.
За последнее время, по оценкам правозащитников, было возбуждено или уже рассмотрено 13 дел в рамках 411-й статьи (и это только то, о чем стало известно от самих заключенных или родственников).
Первой женщиной-политзаключенной, осужденной после протестов 2020-го по статье 411, стала, например, активистка из Бреста Полина Шарендо-Панасюк.
Статья 411 Уголовного кодекса постоянно критиковалась правозащитниками, так как применяется она достаточно произвольно, иногда просто, чтобы наказать особо «строптивых» заключенных, тех, кто на взгляд наблюдателей, не «исправляется».
«Это чисто техническая задача: наложить несколько взысканий, отправить человека в помещение камерного типа, после этого дождаться или спровоцировать новое нарушение и осудить, в зависимости от тяжести предыдущего приговора, на срок до года или двух лет.
Чтобы тебя наказали, достаточно иногда быть несогласным с ситуацией, которая имеет место в тюрьме: если там, например, есть деления на касты, поддерживаются разного рода неформальные принципы и запреты, заключенного пытаются сломать, принудить к какому-то поведению (стучать на товарищей, например)», — уточняет Павел Сапелко.
Правозащитники подчеркивают, что для запуска наказательного механизма достаточно совершенно формального нарушения, невыполнения какого-то распоряжения администрации: например, осужденный был замечен за тем, что в какой-то момент не держал руки за спиной или, на взгляд администрации, повысил голос (за это, как стало известно на днях, Виктор Бабарико провел в ШИЗО 10 суток).
«Проблема в том, что нет каких-то правил. Все — на усмотрение администрации, — замечает правозащитник. — Жертвами такого отношения становятся абсолютно разные люди с разными статьями, из разных мест отбывания наказания, здесь нельзя определить какую-то тенденцию».
«В 2012 году в неповиновении администрации исправительного учреждения обвинили Дашкевича, в 2014-м — Дедка»
Статья 411 — не новинка пенитенциарной системы. В 2012 году в неповиновении администрации исправительного учреждения обвинили Дмитрия Дашкевича, в 2014-м — Николая Дедка. Обоим активистам «выписали» сверху по году заключения.
«Единственное, где не сработал инструмент с 411-й статьей (не знаю, по какой причине — надеюсь, потому что суд подошел к делу объективно) — это уголовное дело в отношении Андрея Бондаренко (экс-руководителя правозащитной организации «Платформа Инновейшн». — НН), который содержался сначала в колонии, после в тюрьме, будучи осужденным за хулиганство.
Его администрация преследовала в связи с тем, что он был правозащитником и буквально под самый конец срока ему предъявили новое обвинение и направили в суд дело по 411-й статье. Но Бондаренко был в итоге оправдан», — вспоминает Павел Сапелко.
«В случае с политзаключенными мы видим, что никаких условно-досрочных институтов не работает»
Продление содержания за решеткой и изобретения способов его продолжить — один из многочисленных дополнительных инструментов давления на заключенных.
«Со времен своей адвокатской практики я помню эти моменты: вот закончился судебный процесс и рассмотрение дела, ты сидишь с подзащитным и начинаешь потихоньку считать: «Да, мы вот с таким результатом, есть срок лишения свободы, но вот есть разного рода возможности раньше, чем определено судом, выйти на свободу: условно-досрочная замена наказания на менее тяжкое, условно-досрочное освобождение. И получалось так, что мало кто из осужденных по рядовым делам на старте рассчитывал полностью отбыть свой срок — все надеялись, что при нормальном поведении они выйдут на свободу куда раньше.
Но в случае с политзаключенными мы видим очень ярко, что никаких условно-досрочных институтов пока не работает, не работают обычные формы сокращения сроков, и это действительно инструмент давления».
Комментарии