«У всех был шок. Не могли поверить, что это правда». Помилованный политзаключенный рассказал, как дрался в колонии и был «смотрящим» в СИЗО
Подписав прошение о помиловании, Иван вышел из штаба колонии, одолжил у других осужденных сигарету и закурил — не мог поверить в происходящее. Он оказался одним из 115 политзаключенных, которые в последние месяцы вышли на свободу по указу Александра Лукашенко.
21.09.2024 / 10:24
Фото: «Радыё Свабода»
Иван рассказал «Медиазоне», как после обыска и суда у него исчезли деньги, как радовался новой камере после «Володарки» и как осужденные поздравляли его с освобождением. В целях безопасности «Медиазона» изменила имя героя, не указывает статьи и срок, к которому он был приговорен.
«Ребята поздравляли, говорили, что я молодец». Помилование
Большую часть времени в заключении Иван считал, что смысла писать прошение о помиловании нет — все равно не освободят. Администрация тоже на этом не настаивала.
В разговорах некоторые политзаключенные говорили, что уже подали или планируют подать прошение. Те, кто пробыл в заключении дольше и не по политическим статьям, уверяли, что написать можно, но это не сработает, а отпустят только когда предложит «дядя с большими погонами».
Тем не менее, накануне одного из указов Александра Лукашенко о помиловании Ивана позвали в штаб колонии, где представитель Генпрокуратуры показал ему готовое прошение. Политзаключенный его подписал.
«Должна была быть комиссия, но, я так понимаю, она прошла где-то постфактум. Мне сказали, что «администрация рекомендовала вас», и человек из Генпрокуратуры уехал», — рассказывает Иван.
После возвращения из штаба в отряд Иван закурил — настолько невероятным казалось происходящее. Он рассказал о случившемся осужденным, отдолжившим сигарету. Кроме них о потенциальном освобождении знал только близкий друг Ивана, а за несколько дней до выхода узнали и остальные.
«Это было событие. Не скажу, что праздник, но люди были в предвкушении чего-то. Просто посмотреть: а действительно ли это так? Санта-Клаус существует? Это бывает? Людей отпускают? — вспоминает Иван. — Ребята подходили и поздравляли, говорили, что я молодец. Хотя почему я молодец? От меня ничего не зависит».
Перед освобождением ему дали справку, что в течение трех дней нужно стать на учёт в милиции и приходить отмечаться. Несмотря на Согласно части второй статьи 96 УК, при помиловании осужденного можно либо полностью освободить его от основного и дополнительного наказания, либо сделать это частично, либо снять судимость.
Никто из его друзей на свободе не знал, что Иван выйдет раньше срока. «У всех был шок. Не могли поверить, что это правда, и не думали, что так повезет».
«На вашей совести пусть будет». Задержание, обыск и пропавшие деньги
Задержали Ивана, когда он возвращался домой из магазина. Из подъехавшей к нему машины выбежали незнакомцы, один из них взял Ивана за руки и предложил отойти поговорить, а второй приставил к спине мужчины пистолет и приказал сесть в авто.
Незнакомцы, оказавшиеся силовиками, провели в квартире Ивана обыск, изъяли технику и деньги. Часть средств впоследствии ушла на судебные выплаты, а когда родным Ивана отдавали оставшиеся деньги, около 2 тысяч долларов из этой суммы куда-то исчезли.
«На каком этапе деньги пропали, я не могу сказать, я был в колонии. Сумма серьезная. Но когда ты находишься там, ты боишься за родных. А когда я освободился, не хотел привлекать внимание. Ну, ребята, на вашей совести пусть будет. Черт его знает. Пойду в милицию качать права?.. Не дай бог опять уголовное дело. Ну, забрали так забрали. Вам, наверное, нужнее было», — размышляет Иван.
«Сиди скромнее, парень». Выборы «смотрящего» в СИЗО
После минского ИВС на Окрестина Иван оказался в закрытом сейчас СИЗО «Володарка». Его поместили в ту часть изолятора, которую задержанные называют «Шанхаем» — это несколько камер в подвальном помещении с трехъярусными нарами, в каждой из которой может поместиться 24 человека. Когда в камере сидел Иван, в ней оказывалось и 30 мужчин.
Когда позже он оказался в другом СИЗО, то хорошо запомнил первый день: «Меня заводят и я в шоке, что в камере светло, что можно в окно посмотреть и ты видишь город. Ребята говорили: «Господи, откуда ты приехал? Ты просто как дикий человек. Ну, это же обычная камера». Я говорю: «Не, ребята. Это классная камера»», — говорит он.
На «Володарке» было жарко и нечем дышать, при этом администрация СИЗО закрывала глаза на некоторые правила — днем мужчины могли лежать на нарах.
Несколько раз Иван был в камере «смотрящим» — ему нужно было следить, чтобы «все жили дружно и всем всего хватало».
«Должен быть смотрящий, иначе жизнь в камере превращается в хаос. Должен быть человек, за которым последнее слово по бытовым вопросам», — говорит он.
Первый раз Иван занял этот «пост» через выборы. Обычно на нового «смотрящего» намекает старый, когда выселяется из камеры. В этот раз тот, кто покидал место, предложил сокамерникам выбрать замену самостоятельно.
«Собрались на этот «сейм» те, кто провел в камере не менее полугода. Меня тоже почему-то позвали. Были совсем другие кандидатуры, но у нас сидел человек в возрасте — он на воле занимал серьезную должность на одном из крупных предприятий. И он такой: «Я всю жизнь на позиции управленца, я разбираюсь в людях, поэтому считаю, что старшим в камере должен быть Иван». Все, конечно, опешили, а потом: «Почему бы и нет?»».
Иван занимал пост неделю, пока об этом не узнала администрация: «Ты, парень, совсем себя вольно чувствуешь. Такого еще не было, чтобы политический смотрел за камерой на «Володарке». Сиди скромнее, парень».
После перевыборов «смотрящим» выбрали человека с неполитической статьей. Когда он уехал на этап, сокамерники предложили Ивану вернуться на «пост», и сами договорились об этом с администрацией.
Роллтон с лимоном и сыром
Еда на «Володарке» была «ужасной». Когда Иван оказался в другом СИЗО и посмотрел на меню там, то понял, что в Минске его «обманули». Хотя приятные сюрпризы бывали и в минском изоляторе.
«Приходит баландер: «Сегодня пельмени». Я помню, какой крик стоял в камере, это как папуасу стейк дать. Мы привыкли к скромному — например, капуста тушеная. Мы были счастливы. Но через месяц нам и пельмени эти приелись», — рассказывает Иван.
Еду сокамерники готовили и сами — из того, что было в передачах.
«Завариваешь роллтон, сливаешь бульон. Туда крошишь лимон, добавляешь сыр, перемешиваешь. На свободе не пробовал, но тогда казалось просто шедевром. У нас это было блюдо вечера. «Могилу» — вареную рыбу — давали целую миску с горкой. Есть ее в том виде очень невкусно. Пресная, ни о чем. Мы ее брали, чистили от костей, добавляли майонез, чеснок, масло, перемешивали. Получался съедобный паштет, который можно намазать на хлеб и съесть с огурчиком».
«Научись выживать в такой ситуации». Бесконечные нарушения
Иван говорит, что в суде «адвокат грамотно выстраивал линию защиты, но это куда-то в окно вылетело и всё». «Я думал, что будет более качественное представление, каждый актер будет отыгрывать свою роль до конца», — вспоминает он.
Перед этапом в колонию ему говорили, что там будет проще, чем в СИЗО. Но на собственном опыте ему так не показалось.
«В СИЗО мы были едины. К нам не было особо пристального внимания. В первую очередь на тебя смотрели как на личность. В колонии первоочередное — твоя статья».
В колонии Ивану с самого начала начали выписывать рапорты за «нарушения». Когда он спросил у начальника отряда, что происходит, тот ответил: «А чего ты хотел? Ты приехал по такой статье и считаешь, что будешь наравне с другими? Ну нет, ты не угадал. К вам будет повышенное внимание, научись выживать в такой ситуации».
«Эти слова я запомнил и понимал, что другая линия поведения должна быть. Нужно принимать эту жизнь — иначе никак», — вспоминает Иван.
За нарушения Иван несколько раз попадал в штрафной изолятор. Рапорт выписывали, например, за то, что Иван «не представился» сотруднику колонии, когда тот подошел и спросил «как дела?».
Сперва нужно было поздороваться, назвать ФИО, год рождения, статью, начало и конец срока, категорию профучета и только после этого ответить на вопрос. Доходило до абсурда: после разговора сотрудник мог отвернуться от Ивана спиной, а затем повернуться и задать вопрос, будто предыдущей беседы и не было: «В каком ты отряде?». Если Иван отвечал только на этот вопрос без полного представления себя, то его спрашивали: «А чего ты не представился?». И он получал нарушение.
Еще одна возможность найти нарушение — проверить содержимое сумки осужденного с ее описью.
«Ты указываешь в точном количестве все, что хранится у тебя в сумке — например, 185 сигарет. Сотрудники приходили: «Давай проверим твою опись». Невозможно отследить каждую печеньку, сигарету и спички».
Иван понимал, что сотрудник колонии искал повод, чтобы лишить его свидания. Тогда он говорил: «Начальник, давай я с тобой не поздороваюсь — не хочу я потом сумку перекладывать».
«Ты показывал, что не боишься последствий». Драки — «рыцарские турниры»
Иван работал на деревообрабатывающем производстве и даже на пять дней стал бригадиром. Но когда однажды он вел коллектив на обед, их увидел начальник колонии.
«На этом моё бригадирство закончилось. Не было никаких последствий, начальнику производства сказали: «Будь внимательнее при выборе кадров»».
Несколько раз Иван участвовал в драках — он называет их «рыцарскими турнирами» — несмотря на гарантированное попадание в ШИЗО на 10 суток и даже риск оказаться на тюремном режиме. Одна из стычек произошла из-за неуместной шутки про его семью.
«Мужики в замкнутом пространстве, у кого-то нервы сдают. Сцепились, разобрались, через два часа мы могли сидеть чай пить», — говорит Иван.
Осужденные нашли в колонии место, где не было камер — там и проходили драки. Несколько заключенных становились на входе и следили, чтобы никто не шел.
«Это не была драка, что летят табуретки. Я давал пощечину и человек все понимал. Ты показывал, что ты можешь это сделать и не боишься последствий. Он понимает, что удар не заставит себя ждать. И всё, сразу начинает успокаиваться, конфликт гасится. Он говорит при всех — и конфликт исчерпан», — вспоминает Иван.