«Была уверена, что в следующий раз «химией» не ограничатся». Экс-политзаключенные рассказывают, как выходили на свободу
По словам правозащитников «Весны», в течение 2023 года ежемесячно несколько десятков политзаключенных выходили на свободу. Радио Свобода рассказывает, что при этом чувствовали некоторые из них.
15.12.2023 / 13:57
За решеткой в Беларуси остается примерно полторы тысячи признанных правозащитниками политических заключенных. Неофициально называются гораздо большие цифры. Далеко не все арестованные и осужденные по политическим причинам хотят, чтобы их имена попадали в списки правозащитников. В 2023 году ежемесячно после отбытия полного срока на свободу выходили несколько десятков политзаключенных. Некоторые из них через какое-то время снова попали за решетку, значительная часть выехала из страны. Рассказываем пять историй освобождения белорусских политзаключенных и их впечатления от того, что увидели на свободе.
Лев Антонюк: «Снится, что убегаю от милиционеров — и всегда успешно»
Бывший сотрудник Следственного комитета по Бресту Александр Антонюк вышел на свободу 28 января, отбыв за решеткой год и два месяца. В личных и судебных документах имя бывшего политзаключенного Антонюка — Александр, но сам он просит называть его другим именем, Лев. Поясняет, что привык к нему с 2020 года.
«Вышел из колонии, еду в маршрутке и замечаю, какие у людей недовольные лица. Подумалось про попутчиков: вот они свободны, а не ценят этой свободы!»— говорит Антонюк.
Но уже через месяц, столкнувшись с новыми реалиями жизни в Беларуси, Лев по-другому увидел ту же ситуацию. На работу его никуда не брали, проверки и ограничения продолжались, общее настроение в обществе было мрачное. Тогда бывший заключенный решил, что нужно как можно скорее выезжать за границу.
«До сих пор почти каждый день мне снится, что я снова в тюрьме. Причем во сне я почему-то остался в Беларуси и мне «шьют» новое дело. А еще один мой популярный сон — это что я защищаю свой дом и убегаю от милиционеров. И всегда успешно. А вообще мои сны о тюрьме довольно позитивные. Может, потому, что свою тюрьму я до сих пор не воспринимаю негативно», — признается Лев.
Бывший заключенный колонии «Витьба-3» называет ряд имен известных оппозиционеров, с которыми познакомился в колонии. Виделся там с блогером Сергеем Петрухиным, который уже вышел на свободу, контактировал с адвокатом Максимом Знаком, которого поместили в ПКТ. Другие имена новых друзей по неволе Лев просит не озвучивать, так как «парням еще сидеть».
«Один перед моим освобождением попал в СИЗО, поэтому не получилось попрощаться нормально. Но наша встреча впереди. Верю, она состоится раньше, чем назначил суд», — говорит Лев Антонюк.
Про само освобождение бывший политзаключенный вспоминает немного. «Выход почувствовал спокойно, так как понимал, что рано или поздно это наступит. До последнего момента оставались подозрения, что могут придумать какую провокацию, чтобы испортить освобождение. Выпускали долго, может в течение 4 часов. Но в итоге все закончилось нормально. Возле колонии меня встретили родственники».
В Польше, по словам бывшего заключенного, он занимается помощью белорусам, которые должны были бежать с родины. Деталей не сообщает из соображений безопасности. Собеседник говорит, что вопрос безопасности и за рубежом очень важен, к нему нужно относиться сверхсерьезно всем беженцам, а не только бывшим силовикам, которых на той стороне границы объявили «предателями».
«До похищения и вывоза на родину в багажнике автомобиля дело вряд ли дойдет, не те времена. Но бдительность терять никому не советую», — говорит Лев и перечисляет простые правила, которых нужно придерживаться.
«Если куда идете, оглядывайтесь, смотрите внимательно по сторонам, контролируйте ситуацию вокруг себя. Предупреждайте друзей, куда вы собираетесь, сколько там пробудете. При любом подозрении обращайтесь к полиции, которая здесь работает гораздо более профессионально».
О себе Лев говорит, что от мысли, что скоро сможет вернуться в Беларусь, он постепенно отказывается. Ситуация в мире изменилась и на резкое улучшение рассчитывать не приходится. Предполагает, что еще 2-3, а то и 5 лет пробудет за границей.
«Но не стоит опускать рук, делать белорусское дело там, где ты оказался», — настаивает Антонюк.
В общественной активности он видит фундамент ментального здоровья беженцев-соотечественников. К положительным результатам года молодой человек причисляет солидарность.
«Наши люди сохранили солидарность и принадлежность к народу, его культуре. Много раз было, что незнакомцы из Беларуси, увидев у меня бело-красно-белую ленту или услышав белорусские слова, подходили, здоровались, завязывался разговор, знакомство. Это обнадеживает», — говорит бывший заключенный.
Леонид Судаленко: «Санкции якобы действуют, но «Беларуськалий» работает»
Правозащитника «Весны» Леонида Судаленко освободили из колонии №3 21 июля. «Просто вывели в 6 утра из СИЗО как раз тогда, когда срок истек. Привели на КПП, дали в руки справку об освобождении. Чувства радости не помню, а вот тревога была. Могли же снова закрыть за что угодно. До 10 утра сидел под колонией на остановке и гадал, кто приедет за мной раньше: или снова милиционеры арестовывать, или родственники забирать», — вспоминает момент освобождения бывший политзаключенный.
За решеткой Судаленко отбыл 2,5 года и в первые дни на свободе заявлял, что выезжать не собирается. В Гомеле его встретила семья: жена, которая помогала выдержать заключение передачами и письмами, младший и средний сыновья. Успел съездить в деревню к старенькой матери, которой родственники не говорили, что сын в тюрьме. Обманывали байками про выезд на заработки. Казалось, жизнь на свободе входит в прежнюю колею. Но вскоре планы правозащитника кардинально изменились.
«Еще когда выходил, помимо того, что выдали справку, объявили, что с меня сняли ограничения для выезда за границу. Подписался, что ознакомлен, а сам думаю: явно выталкивают за кордон. Только нет, думаю, никуда я не поеду. Однако быстро стало понятно, что долго так не продержусь», — признается Судаленко.
Как «склонному к экстремизму» Судаленко назначили 2 года надзора в милиции. Еженедельно он должен был отмечаться в райотделе, в любое время к нему с проверками могли прийти милиционеры, а еще одним условием надзора было требование получать в милиции разрешение на каждую поездку за пределы города. На отмечание Леонид Судаленко успел сходить дважды.
«Было утро воскресенья. Пришел в 11, заставили просмотреть пропагандистский фильм и отпустили. Но, как только явился домой, вдруг звонок в дверь — снова пришли проверяющие в погонах. Тогда окончательно понял, что в покое не оставят. Связался с другом, который уже был за границей. Тот удивился: «Неужели ты надеешься, что тебя, возможно самого известного правозащитника из оставшихся на свободе, не посадят снова?».
По словам Судаленко, тогда он услышал предложение об эвакуации в Литву, которое сразу обсудил с женой на семейном совещании. Оговорили все «за» и «против».
Какой стала для правозащитника эмиграция? Судаленко признается, что ни дня «не прятался под плинтусом» и даже свою страницу в Facebook принципиально не почистил от резких высказываний и постов. Выступает как бывший политзаключенный на правозащитных форумах, получил правозащитную премию, а в Европарламенте призвал к большему давлению на власти Беларуси с целью освобождения всех политзаключенных.
«Недавно был на одной конференции в Польше, и там зашла речь о будущем Беларуси. Меня спрашивали, какой будет Беларусь, кто будет президентом в демократической Беларуси, и сами называли кандидатуру. Мол, у вас есть нобелевский лауреат Алесь Беляцкий, вот кому быть новым президентом. Но я хорошо знаю Алеся и поэтому ответил, что он не согласится. Однако для должности уполномоченного по правам человека, омбудсмена лучшей кандидатуры действительно не найти. И я как правозащитник с богатым опытом с этого пути уже не уйду. Ведь при всех правительствах в той либо иной степени власти нарушают права человека и работы нам всегда хватит», — считает Леонид Судаленко.
Лучшим событием прошлого года Леонид Судаленко назвал марафон солидарности «Нам не все равно», который прошел летом и собрал более полумиллиона евро на помощь семьям политзаключенных. По словам Судаленко, солидарность, пожалуй, главное достояние и инструмент белорусов в изгнании.
«Не зря власти Беларуси мгновенно отреагировали на марафон заведением уголовного дела на его организаторов», — отмечает правозащитник. Но что касается освобождения политзаключенных, то этот путь кажется Леониду Судаленко еще долгим.
Валерия Черноморцева: «Был год окончательного крушения многих наших надежд»
Экскурсовода по Куропатам, исследователя репрессий сталинских времен Валерию Черноморцеву после трех месяцев, проведенных в «Володарке», освободили в зале Советского районного суда Минска в январе. Наручники с женщины сняли сразу после оглашения приговора: 2,5 года «домашней химии». Бывшая политзаключенная вспоминает тот момент без особых эмоций.
«Во-первых, когда везли в суд, так затянули наручники на руках, что до сих пор боль помню. Что касается приговора, то «домашнюю химию» запросил прокурор, поэтому уже было понятно, что выйду на свободу. Но трудный момент все же был, пока ждала в «стакане» решения. Почему-то оглашение затянули, у меня внутри все дрожало — боялась, а вдруг… Ведь моего адвоката на процессе не было, а молодая помощница защитника, не разобравшись, начала просить суд, чтобы озвучили все эпизоды, на которые даже прокурор не сослался. Короче, я побоялась, что вдруг начнут заново копать, заведут новое следствие… Сидела в «стакане» и гадала: поведут в автозак — значит, новое следствие. В судебный зал — значит, приговор и «химия». И только когда повели в зал, на сердце отлегло. Ну и был момент счастья, когда вышла из здания», — вспоминает Валерия.
После суда Черноморцева подала апелляцию, это спасло от проверок бдительных милиционеров и помогло подправить здоровье — почти месяц ходила по врачам. А еще за это время поняла, что за ней снова придут, только в следующий раз может быть не «химия».
«Я же такая путешественница, мне невозможно сидеть дома, особенно в выходные. Понимала, что я либо сама что-то нарушу, либо они захотят меня закрыть. Ведь первый раз, как арестовывали, так и сказали, что «за Куропаты посидишь». Поэтому была уверена, что в следующий раз «химией» не ограничатся», — вспоминает бывшая политзаключенная.
В результате Валерия обратилась к людям, которые занимаются эвакуацией из Беларуси бывших политзаключенных и оппонентов режима, и через несколько дней оказалась в Вильнюсе.
Сейчас в Европейском гуманитарном университете Валерия учится в магистратуре и изучает литовский язык. Хочет не только интегрироваться в жизнь литовской столицы, где проходит много интересных культурных событий, но и получить лицензию на проведение туристических экскурсий, чтобы заниматься своим любимым делом и зарабатывать деньги.
«Надо ставить себе определенные цели и их добиваться. У меня была цель в 2024 году возобновить экскурсии в Куропатах и начать экскурсии по «Володарке», но уже очевидно, что это не получится. Однако я поставила новый рубеж — 2025 год. Почему нет? Надо в это верить».
Алексей Гайшун: «Рад за тех, кто осознал, что им при лукашизме жизни не будет»
Бобруйчанин Алексей Гайшун до колонии, где отбыл почти полтора года, работал учителем и переводчиком, а теперь называет себя писателем и философом. Алексей освободился в конце апреля и спустя почти два месяца оказался в одной из европейских стран, где сейчас учит новый язык и пишет книгу о своем заключении.
«Уже процентов 70 написал. Хотя у меня случаются кризисы, недавно месяц ни страницы новой не появилось, но потом беру себя в руки — и дело движется. Мне непросто, так как моя книга не про точные вещи (СИЗО, условия или еще что). Она более философская. О самовоспитании. О разрушении личности и победе над собой. Об отчаянии и о том, что заставляет человека стать лучше», — делится Алексей.
Свою книгу Алексей начал писать еще за решеткой, с ней связаны даже события последнего его дня в «пятнашке» (так заключенные называют ИК-15, где отбывал свое наказание Гайшун).
«Мой срок заканчивался 30-го, но это было воскресенье, а в воскресенье некому документы подписывать. Поэтому меня освобождали на день раньше. Приятно!» — говорит собеседник и вспоминает, что в тот день он не один выходил за ворота колонии, вместе с ним отправлялись на свободу человек десять. И это ему помогло, как говорится, «не засыпаться».
«Накануне выхода зашил в сумку свои рукописи, так как боялся, что не пропустят, и все, что написал, потеряю. И вот нас заводят на режимное КПП и здоровенный такой милиционер так убедительно объясняет, что если у кого есть скрытые записи, все, написанное от руки, даже детские письма, так это нельзя выносить. Если найдут, то минимум задержат до выяснения, возможно, и на несколько дней. А в худшем случае могут «пришить» 411-ю статью о злостном неповиновении и еще на год поедешь за решетку. Настроение у меня было плохое, к тому же болезнь обострилась, и я смалодушничал. Может, впервые за всю колонию побоялся и еще перед обыском тайком, воспользовавшись толкотней, выбросил свои рукописи в мусорку. Остался без написанного, но, скажем так, чистым», — вспоминает собеседник.
На остановке у колонии Гайшун увидел жену, которая приехала его встречать. Далее были безрезультатные поиски работы, учет в милиции, проверки и эвакуация за границу. Алексей не жалеет, что пришлось выехать.
«К моей матери до сих пор приходят милиционеры. Спрашивают обо мне, что-то пытаются разведать. Знаю, что мать меня поддерживает, а других родственников стараюсь отгородить от информации, да и мало осталось тех, с кем можно нормально общаться. К сожалению, среди тех, кого знал в Беларуси, хватает лукашистов. С женой тоже пока все по-прежнему. Как сюда приехал, надеялся, что она с дочерью присоединятся ко мне, но пока не удается. У них тоже есть трудности. Ну что поделаешь? Люблю и жду. Больше ничего добавить не могу, посмотрим, что будет дальше», — рассказывает бывший политзаключенный.
Тех, кто, как он, в 2023 году выехал за границу, Алексей Гайшун приветствует и успокаивает одновременно.
«Этот год мне показал, что люди, пережившие этот ужас, здесь коренным образом поменяли взгляды на действительность: они думают о безопасности, о восстановлении здоровья, европейском образовании. И у многих это получается. Но трагизм ситуации в том, что другие, кого непосредственно не затронули те события, постарались прошлое забыть, задушить в своей памяти», — считает Алексей.
Александр Ивулин: «Наша солидарность никуда не делась»
Журналисту Александру Ивулину 31 год. Из них почти два года он отбыл за решеткой по 342 статье УК — за якобы «участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок». 17 февраля Александр Ивулин освободился из колонии «Волчьи норы», сейчас живет в Варшаве. Но колония, признается собеседник, время от времени напоминает о себе.
«Сейчас уже не снится, но еще летом такое было. Невозможно прожить этот опыт так, чтобы тебя не трогало. Время от времени вспоминаешь те истории, что с тобой там происходили. Это настигает. Идешь и ловишь себя на мысли, что вот сейчас у ребят шихтование, а сейчас они идут в столовую. Так не всегда бывает, но время от времени такие мысли появляются, от них никуда не деться», — делится Ивулин.
Бывший политзаключенный признается, что дело не только в воспоминаниях. Ему до сих пор приходится помогать своим тюремным друзьям. Но теперь на расстоянии.
«Стараешься помочь, когда к тебе обращаются. Это сейчас какие-то вещи кажутся простыми и привычными. Что надеть, что обуть. А для родственников заключенных, кто едет в колонию или готовит посылку, все заново. Пытаешься их обнадежить, проинформировать, что лучше положить, что следует делать, а чего нет. Даже какую кофту передать, какие сапоги можно или нельзя, что брать с собой на свидание. Это вещи, к которым люди не могут быть подготовлены», — говорит собеседник.
В целом о 2023 году Александр Ивулин, по его словам, сохранит в основном хорошие воспоминания.
«В новогоднюю ночь было предчувствие, что год будет классным. Но не верилось до конца, что выпустят. По 411-й статье могли дать еще год. Ты не живешь с этим страхом все время, но он не отпускает. И все же наконец я вышел на свободу. А дальше для меня было очень важно продолжить работу журналиста: делать то, что я делаю», — признается Александр. И добавляет о своих личных настроениях.
Стоит ли перед Александром вопрос, как сберечь надежду? Ивулин признается, что это важно для всех бывших политзаключенных.
«Без надежды вообще трудно жить, а самое главное, что дальше ничего. Один человек мне написал в СИЗО: если ты опустишь руки, то лучшей ситуация не станет. Поэтому нужно не просто надеяться, а что-то делать. Если каждый из нас будет делать то, что он умеет лучше всего, то получится хорошо для всех», — убежден Ивулин.