«Относился к происходящему, как к шоу». Парень, осужденный по «делу студентов», рассказал, как выдержал заключение
Илья был одним из осужденных по «делу студентов». Его задержали, когда ему было 19 лет. До суда он сидел на Володарке, после — в исправительной колонии №15. Как заключение изменило его, что помогло сохранить себя за решеткой и по чему скучал больше всего? Илья поделился своими мыслями с Politzek Times.
13.06.2023 / 13:07
Как тюрьма меня изменила и какой опыт получил
Мои взгляды, очевидно, не изменились. Конечно, два года тюрьмы оставили след. Я стал жестче, меньше показываю эмоции. Мне сейчас будто не двадцать один, а двадцать пять лет. Я разучился дурачиться. Вот это состояние, когда просто выключаешь голову и балдеешь. У меня этот навык пропал.
Часто чувствую себя занудой. В компании я не могу веселиться как раньше. Стал сдержанным. Но в то же время меня уже трудно вывести из себя. Приобрел закалку, знаю, что достойно проживу стрессы, которые могут случиться в будущем.
В заключении я увидел разных людей, многие из них замечательные. Много людей сидят по наркотическим статьям, немалая часть из них — молодые ребята, которые просто пытались заработать денег, чтобы накормить себя и свою семью. У кого-то родители нуждались в лечении, а средств на лечение не было совсем. И за один эпизод они получали сроки до пятнадцати лет. Они освободятся, когда им будет уже за тридцать лет, страшно подумать, что у них в итоге будет в жизни.
Однако белорусская тюрьма не исправляет людей. У нас не работает правосудие, и многие осужденные не понимают, за что их посадили. А человек не может исправиться, если он не понимает, за что его посадили. Из тюрьмы он выйдет более озлобленный. В итоге это часто выходит в рецидивы. В тюрьмах много людей, которые выходя на свободу, спустя время снова оказывались в колонии.
Белорусская тюрьма — это такой макет той Беларуси, которую они хотят построить. Где каждый под контролем, жизнь каждого человека под пристальным вниманием, где поощряются доносы друг на друга. С полным отсутствием маневра, где есть только узкая колея, которую они сами для тебя выложили.К сожалению, там видишь много проявлений человеческого уродства. Например, ты хорошо общаешься с человеком, вместе пьете чай, а потом узнаешь, что он ходит в штаб и рассказывает про твои нарушения. За что могут отправить в ШИЗО.
Музей КГБ в Вильнюсе. Условия в белорусских тюрьмах похожи на эти. Фото: «Наша Ніва»
В колонии я убедился в возможностях своего тела, в физическом и ментальном плане, насколько я вынослив, сколько могу выдержать. Это я осознал после того, как провел десять суток в штрафном изоляторе, когда был совсем один в камере без всего: без книг, без письма, только базовые средства гигиены, и ничего, выдержал.
Как выдерживал заключение и ШИЗО
Я относился к происходящему как к шоу. Для меня заборы с проволокой, камеры — все это было декорациями, а милиционеры, зэки — актерами. Я происходящее не принимал внутрь, пропускал мимо, чтобы ничего во мне не задержалось. Благодаря такой стратегии через два дня после освобождения, я чувствовал себя так, словно и не был в тюрьме. Быстро влился в среду, потому что к той среде я не адаптировался намеренно.
Я не был достаточно бдителен, за что мне прилетали дисциплинарные наказания. То с одеждой что-то было не так, то вышел не вовремя, то в тумбочке находились запрещенные предметы. Но каждый решает за себя. У меня срок был небольшой — год колонии, и я для себя решил его прожить именно с таким отношением.
Еще мне помогала самоирония. Умение прикалываться над самим собой, помогает не задевать тебя другим. Это как и внешние какие-то проявления, так и внутреннее. Если со всего смеяться, то это тебя не травмирует. Вместо того чтобы бояться, можно смеяться.
Важно там меньше доверять людям. Сохранять границы этого доверия, чтобы не навредить себе. Потому что тюрьма — макроорганизм, где много влияния на тебя, так как там в замкнутой среде все друг от друга каким-то образом зависят. Нужно настороженно относиться к людям, которые там находятся.
Моя цель была максимально сохранить себя как физически, так и ментально. Никаких вредных привычек. До тюрьмы я курил, в колонии же дал себе зарок на курение. И не курил все два года. Я старался вести подвижный образ жизни. Занимался спортом, делал упражнения, даже когда находился в маленькой камере.
В ментальном плане самый лучший лайфхак — чтение книг. Иногда сочинял песни. Играл в шахматы. Лежать и залипать в потолок — точно не лучшая стратегия, потому что от этого время быстрее не пойдет.
В ШИЗО уровень сложности повышается в плане выдержки и сохранения себя.
Там я занимал свою голову.
В ШИЗО я побывал пять раз. И каждый раз придумывал себе разные занятия. Первый раз занял себя тем, что считал в уме большие числа. Считал, например, факториал с большим значением, промежуточные результаты записывал куском штукатурки на столе, потом стирал, это помогало запомнить.
Музей КГБ в Вильнюсе. Условия в белорусских тюрьмах похожи на эти. Фото: «Наша Ніва»
Еще как-то посчитал трехэтажную степень тройки. Когда я освободился, то написал отцу, а он проверил на калькуляторе, я действительно посчитал все правильно до последнего знака, а это шеснадцатизначное число. Доказывал формулы, чиркая их тем же куском штукатурки.
Еще я вспоминал четыре последних года своей жизни. Просто начал с какой-то точки, например, с лета 2018 года. И с этой точки последовательно все события, истории, вспоминал в деталях, вплоть до диалогов. Чем больше деталей, тем лучше, тем больше это тебя займет. В итоге за десять дней, проведенных в ШИЗО, я дошел только до начала 2020 года, еще год остался в запасе на воспоминания.
Как-то лепил из хлеба фигурки. Пел песни. В общем, нужно максимально себя занимать, если находишься в камере один. Многим, попавшим в ШИЗО, не удается сохранить свой разум, слышал, как люди безумствовали, кричали, били кулаками в стены.
По чему больше всего скучал, пока был в неволе и как заново все обрести уже на свободе
В заключении так много чего не хватает. Но самое важное — возможность самостоятельно принимать решения, отвечать за себя в бытовом плане.
На то, что у меня в голове, повлиять невозможно. Но тюремная администрация может повлиять на то, как я сплю, как питаюсь, чем мне заниматься, с кем общаться, куда ходить и прочее. Я не могу самостоятельно выбрать себе занятие, распланировать мой распорядок дня, делать то, что хочу и то, что мне важно. В тюрьме режим определяет то, как живут люди в заключении. И любое отклонение от режима воспринимается как дисциплинарное нарушение. Режимом определяется распорядок дня и сна, порядок питания, разрешённые предметы для хранения, форма одежды, стрижка, в общем, все определяет режим.
Там не хватает музыки, как в моем плейлисте, так и возможностью ею заниматься. Музыку я создавал сам, напевая что-то тихо, иногда сочиняя новые мелодии.
В первые недели после освобождения я получал огромное удовольствие от того, что мог гулять по Минску в любом направлении, в любой одежде, с любым человеком.
Это огромное удовольствие — иметь возможность идти куда хочешь. На свободе вообще балдеешь от всего: от фонарных столбов вдоль дороги, от деревьев, от людей, от красивых девушек (в колонии-то девушек нет, не считая работницу в медчасти и продавщицу в магазине, размером с автобус).
Еще в первую неделю на свободе, я поехал на дачу с мамой, и там пошел гулять по снежному лесу один, и это было невероятное ощущение.
Чего хочется в будущем
Хочу компенсировать эти два года, которые у меня забрали. Развиваться в профессиональном плане (нравится архитектура), реализоваться, построить себя как субъекта общественно-экономической жизни. Провести больше времени с друзьями.
В долгосрочной перспективе состояться как личность, накопить личный капитал, чтобы мог его задействовать в Беларуси. Я хочу принести пользу свой стране. Обязательно вернусь в Беларусь, когда это все закончится. Но пока что приходится получать опыт за ее пределами.