Беларусь — фашистское государство? Философ Павел Барковский говорит, что да. А что делать? «Максимальное несотрудничество с системой»
Побеседовали с ним о смыслах, навязываемых сегодня белорусам. А также о будущем и как себя к нему подготовить.
17.09.2022 / 10:13
«В провластной версии истории есть только один «правильный» способ единения белорусов и конструирования их будущего, и он связан с московским проектом»
«Наша Нива»: Мы беседуем с вами накануне 17 сентября, которое лукашенковцы на третьем десятке лет своего правления объявили «Днем народного единства». Зачем властям этот праздник?
ПБ: После событий 2020 года власть потеряла популярность в народе, и ей важно было подтвердить, что власть и народ якобы едины. Поэтому и нужны эти дни единства, которые бы на символическом уровне это подчеркивали. Еще с советских времен у нас принято считать, что если что-то празднуется — например, народное единство — то так оно и есть, хотя это и не обязательно правда.
Другой вопрос — почему выбрали именно эту дату, и здесь явный заброс в сторону западного соседа, Польша для белорусской власти теперь символический враг. Поэтому и есть такой укол в сторону Польши, мол, смотрите, мы празднуем дату вашего национального поражения, ведь это в том числе и день, когда польское государство разорвали на куски. Это еще и посыл: мы против вас и за продолжение старого советского нарратива.
«НН»: В чем этот нарратив?
ПБ: Это продолжение еще более старого нарратива о собирании славянских земель вокруг единого центра — Москвы — и о том, что все остальные соседи рассматриваются либо как конкуренты на этом пути, либо как враги. Соответственно, единственный якобы правильный путь для Беларуси — это быть вместе с Россией, в каком бы государственном обличье она не выступала, и, соответственно, враждовать с польскими панами, как это рассматривалось в советских учебниках истории.
«НН»: Власть пытается навязать белорусам свою систему координат?
ПБ: Безусловно, это идеологическая накачка. Белорусская идеология — это, скорее, о том, чтобы заставить людей верить в ту версию истории, которую нам назойливо предлагают. В провластной версии истории есть только один «правильный» способ единения белорусов и конструирования их будущего, и он связан с московским проектом, все же остальные пути, начиная от БНР, якобы неправильные.
Очевидно, что для власти важно проводить этот свой идеологический вброс в сторону общества и предлагать те даты, которые не укладываются в национальный нарратив, предлагаемый противниками этой власти.
«НН»: И им удастся навязать белорусам этот нарратив?
ПБ: Людям, которые воспитывались в независимой Беларуси, будет трудно навязать эти символические координаты. Такие действия, скорее, рассчитаны на мобилизацию сторонников, и без того разделяющих эти условно русскомирные идеи, которым этот нарратив хорошо ложится на душу. Также они хотят воздействовать на молодежь, в первую очередь на школьников, чтобы создать для них такую систему координат, где независимость страны почему-то празднуют в день освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков.
Соответственно, для них день единства — это день, когда Беларусь, фактически разорванную до этого, сплотили из-за каких-то агрессивных планов Кремля. В тактическом плане я не очень рассчитываю на успехи таких инициатив, вряд ли и сами власти на это рассчитывают. Но если нам очень не повезет и война в Украине не приведет к слому новой российской империи, то опустится железный занавес, и за ним сформируется поколение людей, которые будут во все это верить.
«Если ты уже не знаешь, что делать, ты ходишь и громишь квартиры тех, кто уехал, и лишаешь их гражданства»
«НН»: Новости об амнистии и возможном лишении гражданства — это шаг в каком направлении?
ПБ: Сегодняшняя амнистия — это реакция власти на то, что она потеряла все возможности вести диалог с Западом. Символично, что белорусскую власть не пригласили на похороны британской королевы, куда пригласили, кажется, всех кого можно, оставили только Беларусь, Россию и Мьянму, где происходят самые страшные действия с точки зрения цивилизованного мира, угрожающие его будущему.
В этой ситуации разговоры об амнистии — это слабый звоночек на Запад, мол, смотрите, со мной еще можно договариваться.
Но сейчас Беларусь — союзник России в войне, и чтобы Запад в нынешней ситуации начал обращать внимание на белорусскую власть, нужно, чтобы Минск сделал действительно что-то неожиданное: например, отпустил кого-то важного из политиков, Бабарико, Колесникову или Тихановского. Скорее, это символический шаг в духе советских времен, когда на праздник верховный лидер амнистировал некую категорию людей, но это ничего не меняло в жизни общества.
Что касается лишения гражданства, то это возвращение к досадной практике еще советских времен, когда так могли сделать за политические убеждения и за несогласие с линией партии. Сейчас, когда ведется разговор об устаревании таких образований, как национального государства, о глобализации мира, в котором гражданство не является решающим фактором, такие шаги выглядят и символическими, и архаичными.
Если людей начнут систематически лишать гражданства по политическим признакам, те политики, которые поддерживали белорусские демократические силы, приложат усилия, чтобы взять этих людей под международную защиту и выдавать им другие документы для путешествий и проживания. Большинство из людей, которых могут лишить гражданства, и так не могли свободно въехать в страну из-за угрозы заключения.
Поэтому в фактическом смысле этот шаг ничего не изменит. Угрожают лишать имущества, но это просто будет свидетельствовать о полной преступности белорусской системы, игнорирующей все международные и собственные законодательные нормы.
«НН»: Почему белорусская власть прибегает к этим советским инструментам воздействия?
ПБ: Они не знают лучших. Эта власть вообще мало способна на новые креативные шаги, и поэтому все, что она может делать, это вот такой римейк, зачастую фарсовый, советских практик. Естественно, все эти шаги предпринимаются для террора общества и противников режима, чтобы показать — мол, мы можем вас символически уничтожить. Всем, кто остается в стране, таким образом показывают, что с ними могут делать все, что угодно.
Подобная тактика не ведет к росту сторонников власти — на мой взгляд, она приводит к обратному результату. Допустим, что-то изменится и русские войска не смогут больше поддержать белорусского диктатора, нечто подобное мы видим сейчас в Армении и в том, насколько беззубо ОДКБ реагирует на ее конфликт с Азербайджаном. С учетом подобной возможности у этой власти не слишком сильная позиция, она держится на страхе и на вероятности угрозы с востока, которая для белорусов может очень драматично осуществиться.
«НН»: Не связаны ли такие шаги с тем, чтобы символически вывести противников режима из белорусского дискурса?
ПБ: Возможно, такова цель. Хотя все это никак не сделает демократических политиков небелорусскими, они все равно будут иметь много сторонников в обществе, готовых что-то делать ради приближения свободного будущего. Шаг с гражданством скорее важен для самой власти, чтобы показать, что она что-то еще может, чтобы хоть что-то сделать тем политикам, до которых у нее уже не дотягиваются руки.
Это, скорее, беспомощный шаг. Если ты уже не знаешь, что делать, ты ходишь и громишь квартиры тех, кто уехал, и лишаешь их гражданства. Никакого практического смысла это не имеет, только еще больше дразнить и заводить оппонентов на еще более агрессивные действия.
Для чего нужно гражданство, для того, чтобы оппоненты могли выставляться на выборы? А сейчас они как будто могут приехать в Беларусь, чтобы в них участвовать? Все остальное — просто лирика и сентиментальность. Власти выражают тем самым не свою силу, а слабость.
«Мы обрели самое главное: веру в свою нацию»
«НН»: Вы много говорили о фашизации нынешнего белорусского государства. Этот термин оправдан?
ПБ: Следует спокойно относиться к использованию некоторых терминов, когда они скорее несут диагностическую функцию, а не являются навешиванием ярлыков. Если взглянуть на фашистское общество 30-х годов, там жили такие же простые люди, обыватели.
Часть из них имела радикальные взгляды и поддерживала агрессивную политику Гитлера, но большая часть общества жила так, как живут сейчас простые белорусы, занималась своими бытовыми делами, тем, как накормить семью и куда поехать в отпуск.
При этом немецкое общество [времен нацизма], как и сегодняшнюю Беларусь, отличала атмосфера страха и агрессии.
Советую пересмотреть спектакль «Купаловцев» «Страх» по Бертольту Брехту, где показано, как общество находилось под прессом ежедневного страха издевательств, репрессий, страха, что на тебя кто-то настучит и заложит тебя этой системе.
В этом смысле
обыкновенный фашизм — это не обязательно о том, чтобы ходить строем и кричать «Хайль Гитлер». Это о том, что в обществе есть ощущение террора и что люди вынуждены жить в обстоятельствах ежедневного стресса, что они должны жить двойной жизнью и выражать полную лояльность государству под угрозой потери работы и уголовного преследования.
Основную роль в таком обществе начинают играть штурмовики — те самые, которые могут вломиться в любой дом, схватить тебя, сломать твою мебель и жизнь.
В этом обыкновенный фашизм, а не в том, кто какие свастики носит на руках. Символы могут быть любыми: как показала сегодняшняя Россия, это могут быть и какие-то буквы, и лозунги в поддержку «народного единства».
«НН»: Как общество может выйти из такого состояния?
ПБ: Основной путь для нас сегодня — это сопротивление действующей системе, прежде всего моральное, так как сил для физического сопротивления у нас пока недостаточно. Но моральное сопротивление должно быть, и оно должно быть связано с максимальным несотрудничеством с этой системой, с максимальной дистанцией от создаваемого ей аппарата насилия, и с психологической подготовкой себя к переменам и будущему,
в котором мы должны будем искоренить все те факторы, которые питают нынешнюю систему.
Это значит, что нам придется сильно пересмотреть многие свои социальные и государственные практики, провести люстрацию в ряде органов, творящих сегодня все это насилие.
Нельзя будет, как в 1991 году, бросить это на самотек и сказать, что мы победили и просто начинаем все с чистого листа. На самом деле чтобы начать что-то новое, иногда нужно сильно изменить старое и очень ответственно отнестись к тому, чтобы оно действительно никогда снова не повторилось.
Когда-то в разговорах о Второй мировой войне говорили «никогда снова», но потом эти слова почему-то изменились в нашем регионе на «можем повторить», вот что страшно. Чтобы не повторились Куропаты и чтобы Окрестина не стало актуальным римейком этих Куропат, нужно делать работу над ошибками, пересматривать свою историю и своих современников, давать реалистичную оценку действиям каждого человека.
А сейчас нужно сохранять моральные силы, готовиться к переменам и думать о том, как ты сможешь их приблизить, если ситуация изменится. Она обязательно изменится, мы видим, что она уже меняется — по крайней мере, на полях войны на юге.
«НН»: Как сохранять дистанцию от системы тем, кто не может покинуть страну и вынужден так или иначе взаимодействовать с представителями власти?
ПБ: Прежде всего следует как можно меньше общаться с представителями репрессивных или идеологических органов, меньше пользоваться белорусскими официальными медиа, как можно меньше взаимодействовать с силовыми структурами, начальством и идеологическими отделами на работе. С другой стороны, необходимо по максимуму взаимодействовать с теми, кто разделяет демократические ценности, и выстраивать горизонтальную коммуникацию между собой, а не с теми, кто поддерживает власть и является фактически коллаборационистами.
То есть следует создавать информационный вакуум в отношении той части людей, которая, по большому счету, продолжает работать на уничтожение белорусской культуры и нации: создавать с ними настоящую зону отчуждения, чтобы они чувствовали свою удаленность от людей.
От некоторых практик трудно отказаться: например, нельзя не водить детей в школу, так как у тебя из-за этого могут быть последствия. Но можно разговаривать со своими детьми о каких-то чувствительных вопросах из белорусской истории, поддерживать их желание больше общаться по-белорусски и давать им больше информации на белорусском языке. Все это по силам каждому человеку. Такие действия позволяют максимально сохранять дистанцию от власти и ее повестки дня, а также создавать собственную повестку дня и собственные связи.
«НН»: Тот национальный путь, о котором мы говорим, обязательно должен быть таким долгим? Или на каком-то этапе мы сделали что-то не так?
ПБ: История не имеет сослагательного наклонения, и нам трудно сказать, что мы могли сделать, чтобы победа состоялась раньше. Сегодня иногда говорят: мол, хорошо, что мы не победили в 2020 году, так как иначе у нас было бы чуть ли не хуже, чем в Украине. Восточный сосед не смирился бы с исчезновением стратегического союзника на западном направлении и помог бы своими войсками диктатору сохранить власть хотя бы на штыках.
В этом смысле непонятно: с одной стороны, мирный путь мог быть обманчивым и, возможно, стоило действовать более напористо, но не оказались бы мы сегодня в еще худшем положении? Беларусь стала ставкой в более глобальной игре, и сегодня она находится в драматической ситуации испытания.
Не сказал бы, что что-то было сделано совершенно неправильно, мы делали так, как понимали на то время. И мы обрели самое главное: веру в себя, свою нацию, наши общие способности быть белорусами и поддерживать друг друга. Это уже очень важно. То, что не удалось одержать победу в последние два года, демонстрирует, что нам не удалось так легко вырваться из той ловушки, в которую мы себя загоняли годами, играясь в союзные государства.
Но сейчас Россия переживает достаточно позорное поражение на украинском направлении и начинает сомневаться в собственных силах и способности удержать регион. И если Россия на какое-то время выпадет из поля стратегических игроков, если она каким-то образом переформатируется как государство, для Беларуси вновь откроется большое окно возможностей. Здесь нужно будет не ждать, а очень скоро начинать заниматься собственной страной и ее будущим.
Хочу обратиться к белорусам, особенно к тем, кто сейчас находится в стране и очень депрессивно воспринимает сегодняшнее положение вещей. Теперь время для надежды, а не для депрессии. Ситуация очень меняется, и стратегически, и глобально. Поэтому нам нужно перенаправить свое настроение с того, что мы ничего не можем сделать, на то, что сделать мы можем очень многое. Нужно просто не упустить свой шанс и готовить себя к переменам, которые наступят достаточно скоро.