«Я не жалею». После встречи с ябатьками стендапер отсидел 45 суток, потерял работу и уехал из Беларуси
Минский стендапер Терентий Маринич в апреле выложил видео своего разговора с участниками «ябатьковского» митинга. Ролик широко разошелся по соцсетям, но популярность принесла парню только проблемы: сначала он провел 45 суток за решеткой, а затем вообще уехал из Беларуси. О юморе, заключении и эмиграции Терентий рассказал «Нашей Ниве».
17.08.2021 / 17:19
«В Минске я работал маркетологом в IT-компании. Стендап был скорее как хобби, выступал на английском и русском языке. Этим я не зарабатывал, это просто любительское увлечение.
25 апреля я ехал продавать фитнес-браслет. Покупатель попросил подъехать в Уручье. Браслет отдал и случайно смотрю: стоят эти красавцы со своим митингом. И тут взяла такая злость — они стоят, а других людей сажают за бумажку на окне, — рассказывает Маринич. — Я подошел. Цель моя была просто поговорить. Кто им дал разрешение и так далее. Телефон я включил, чтобы потом не было проблем, чтобы потом мне не «пришили», что я матерился или еще что. Никакой пранк делать из этого я сначала не собирался. Снимал на всякий случай, чтобы было доказательство, что я вел себя прилично и в рамках закона.
Я употребил выражение «лошки-петушки». Но не адресно, конкретно так никого не назвал, просто применил в воздух. Ябатек это очень триггернуло, они начали мне совать красно-зеленый флаг со словами «О, змагар подошел!» Но мне не зашкварно было с ним постоять, я взял. Все загоготали: аха-ха, змагар с нашим флагом!
Бабушки начали задавать, по их мнению, каверзные вопросы, типа «А вы любите ОМОН?», но я не велся.
И честно, я не ко всем участникам того митинга испытываю негатив. Ведь там были и те, кто явно понимал все, что происходит в стране, и просто стоял там со своими целями. А были и те, кто стоял абсолютно искренне, кто искренне верил в идею, в Лукашенко.
Потом я пересматривал видео — это был просто огонь. Я искренне смеялся, когда пересматривал. Брату показал, он также оценил.
Тогда я сбросил видео в несколько каналов, которые сейчас признали экстремистскими.
О проблемах я даже не думал, я внимательно относился к своей безопасности. Ведь я же ничего не нарушал, за что меня привлекать к ответственности?»
Но белорусские силовики посчитали иначе. Видео быстро разлетелось по каналам и незаметно за Терентием пришли.
«Через два дня я стоял на остановке. Поднял голову, посмотрел на расписание троллейбусов, отпустил голову — и передо мною выросли пятеро силовиков, а на остановке уже стоял их бус. «Пройдемте! Имя-фамилия?» Я был в наушниках, это было так неожиданно, что я аж онемел, — говорит Терентий. —
Посадили меня в бус. Я представился, начал требовать адвоката. Силовиков это подбешивало. Мне сказали, что повезут в отделение для установления личности.
Привезли в Первомайский РОВД, передали милиционеру. Он пристегнул меня наручниками к скамейке в коридоре. Ковырялись в моем телефоне — он был даже не запоролен, так как я считал, что мне бояться нечего.
Оформили документы, посадили в камеру. Там я провел ночь. Далее Первомайский суд. У меня был договор с адвокатом, когда она приехала и просмотрела документы, оказалось, что я якобы матерился и бил ногами по двери в РОВД. Судья Лейковская решила, что это тянет на 15 суток. После снова РОВД, и в 6 утра увезли на Окрестина».
Тогда Терентий еще не знал, что проведет на Окрестина не 15 суток, а больше месяца.
«Я почти все время сидел в одной камере. Перегруза не было: 4 места и 4 человека. Матрасы дали. Только один раз нас почему-то отводили в такую камеру, но на другом этаже. И там в четырехместной было человек 16, без матрасов. В той камере я провел ночь, после меня вернули в «мою».
Первые дни передачи мне отдавали. После перестали.
А где-то на 13 сутки ко мне приехали с новым протоколом: там было распространение экстремистской информации, что я репостнул запись одного из каналов», — вспоминает Маринич.
Парень говорит, что сидел вместе с комментаторами, которых массово позабирали за сообщения о смерти пилотов под Барановичами.
«Некоторые из них писали действительно оскорбительные комменты. А некоторые — обычные. Один мужик написал: «Это был героизм или тупость?». За ним пришли. Кто-то комментировал в телеграмме, кто-то на «Онлайнере». К ним специально приезжал какой-то мужик из ГУБОПиК, зашел, скомандовал: «Оборотни налево, остальные направо!» Кричал на них: «Вот они, герои диванные!»
Когда их водили на суды, то сотрудники Окрестина тоже кричали почти все время, что им криминалка угрожает, всякое такое, — рассказывает Терентий. —
Во время заключения на Окрестина приезжали батюшки — поздравить нас с Пасхой. Нас вывели в коридор. Батюшки раздали полотенца (их мы не брали) и какие-то сладкие трубочки. Во время этого стоял, как я понял, начальник ЦИПа, который мне после «мероприятия» говорит: стоять. А у меня были тапки с надписями: на одном Fuck, на втором Off. Он посмотрел на них и поинтересовался, есть ли у меня еще обувь, а после сказал: или тапки снимаешь, или начинаешь «претерпевать тяготы и лишения». Я выбрал пожертвовать тапками.
После 30 суток меня вывезли снова в Первомайский РОВД. Я не понимал, что происходит, спрашивал: я задержан? Милиционер мне отвечал: «Не задержан. Но будешь задержан». Я требовал адвоката, ответ был: «Ты же понимаешь, что не могу дать адвоката». Также милиционер говорил мне: посидишь сейчас еще на Окрестина, а потом на Володарку, подумаешь там о своем поведении.
На меня составили новый протокол: что я вышел из РОВД и начал хватать прохожих за руки.
И через пару часов меня вернули на Окрестина. На следующий день суд по скайпу, решение — 15 суток. Адвокат спрашивала, так а где те, кого я якобы хватал за руки? Ответ был: ну отказались от дачи объяснений».
По словам Терентия, последние 15 суток он сидел без политических сокамерников, много дней вообще в одиночестве.
«Самое неприятное — неизвестность. Даже после 45 дней я не знал, это все или еще мне что-то дадут», — говорит парень.
11 июня он вышел на свободу. А уже 20-го уехал из Беларуси.
Сегодня Маринич находится в Киеве.
«Меня даже не уволили после суток, меня ждали на работе и отнеслись к ситуации нормально. Но компания работала с белорусским банком, и это не предусматривало работы на расстоянии, нужно было быть в стране. Поэтому я уволился сам. Теперь зарабатываю фрилансом, как контент-маркетолог, пишу для блога тоже.
Я боялся, что могут прийти снова, поэтому выехал в Украину. И боялся, полагаю, недаром. Ведь мне уже звонил кто-то из Беларуси, говорит: «Вы проходите свидетелем по уголовному делу, подъедьте в Центральный РОВД, буквально на 15 минут».
Я отвечаю: ага, я уже приезжал в РОВД, затем 45 суток провел на Окрестина.
Собеседник говорит: «Вы же понимаете, что если не приедете, то вас привезут?»
Я говорю: «Окей! Я сейчас в центре Киева, давайте, вызывайте наряд!» — улыбается Маринич. — На самом деле я бы очень хотел вернуться в Беларусь. Иногда думаешь: купил билет за 500 гривен — и ты в Гомеле! Но это пока опасно. Я понимаю, что меня легко и быстро найдут».
При этом Терентий говорит, что сожалений о той встрече с ябатьками у него нет.
«Первые 15 суток я думал: если с работы не уволят, то это стоило того. Вторые 15 суток я думал: ну, если только 30, то тоже не зря, если еще накинут, то, может, и не стоило.
А теперь, отсидев 45 суток, я не жалею. Даже если бы я заранее знал, что проведу 45 суток за решеткой, потеряю работу и придется эмигрировать — все равно бы подошел к тем ябатькам. Они сами себе выставили таковыми на тех видео. Пусть люди знают».