«Рыба-фиш», гусиные шейки и жареный поросенок. Михля Синаевна и ее кухня
Белорусские и еврейские традиции сплелись в ее рецептах.
08.10.2023 / 10:08
Михля Синаевна (в центре) среди минчанок на Сторожевке, 1950-е годы.
Михля Синаевна была дочерью младшего сына раввина из Копыси — того сына, которому ничего из отцовского наследства не досталось.
Он стал портным, обшивал крестьян: с машинкой за плечами ходил по деревням и шил кожухи. Рано умер от туберкулеза, и семья переехала в столицу.
Громкая, стремительная, с большой жаждой к жизни, Михля Синаевна нашла себя в том же городе — бурлящем Минске 1920-х.
Здесь она стала Марьей Семеновной или просто Маней. Сделала себя сама, брала от жизни что могла. Закончила курсы, стала стенографисткой. Влюбилась, сошлась с мужчиной. Прожили вместе всю жизнь, но расписались только через 35 лет после первой встречи. Никто из родственников даже не задумывался, что Маня и Женя не расписаны. В Минске 1920-х, как и в Минске 2010-х, свободный брак никто не осуждал.
Познакомилась с мужем в рабочем клубе, пела там в хоре, которым руководил почти ровесник своих хористок Николай Равенский — автор музыки гимна «Магутны Божа».
Коллегой Мани по хору была будущая оперная дива Лариса Александровская, к таланту которой Михля Синаевна всю жизнь относилась снисходительно: «Она была такая же хористка, как и я, но стала любовницей Пономаренко, только поэтому сейчас и прима».
До последних дней носила неизвестно откуда добытые сабо — красивые туфли без задников (может, они сохранились еще с досоветских времен).
Когда внучкам подарили французский косметический набор — тени, румяна, помада (такие в СССР появились после Олимпиады-80), Марья Семеновна, осмотрев его, мечтательно вздохнула «Мне бы такой…» Она бы в свои 70+ была бы с этим набором счастлива. Но и чужие люди замечали, что она имела тонкий вкус, умела придумать себе оригинальный наряд. Ей важно было быть красивой и для своих, и для чужих, важно было вызывать восхищение.
Выжила в войну и спасла сына благодаря своей настойчивости.
Минчан тогда вывозили на край города, в Уручье, откуда должен был идти транспорт. Но машины шли не останавливаясь, словно заполненные. А солдаты не подпускали людей к дороге. Тогда Марья Семеновна проявила хитрость: «Ну что же, остановится в конце концов какая-то машина, а мы начнем издалека вещи таскать. Давайте лучше все вещи поднесем к дороге, чтобы как только остановится машина, быстрее погрузиться». Уверенный голос и корочка Наркомата госконтроля (работала секретаршей наркома) придавали ей веса. Солдаты позволили ей организовать женщин, которые раньше сидели в каком-то загоне, чтобы преподнести вещи. И когда наконец остановилась машина, Марья Семеновна сразу толкнула сына на свободное место.
Она всем говорила: я все знаю, я все умею, я из госконтроля.
И действительно умела: всех организовать, сказать нужные слова — все за ней шли. За войну этих своих качеств не растеряла, ей даже поручали сопровождать раненых. Была проницательна и чувствовала людей. Но при том была харизматичной и авторитарной. Приходя в гости, занимала собой все пространство. Учила жизни каждого рядом с собой. Остаток родственников тихо глотала обиды: «В семье была свадьба, и надо было купить хлеба: послали меня, школьницу, чтобы помочь, и тетю Маню, потому что она знала, какой хлеб выбрать. Мы накупили много хлеба, и тетя Маня шла впереди, а я тянула все за ней. Мне было очень тяжело, я помню, но было неловко сказать»). Рядом с таким человеком непросто уживаться, но издали видишь, что это был настоящий культурный феномен.
Она не была сердечной и щедрой с чужими, зато в полной мере — со своими.
В первую очередь ее интересовала собственная семья, за нее стояла горой. Носила в больницу горячие блюда по три раза в день, доставала в советском Минске ананас, чтобы развлечь племянников, раздаривала племянницам свои шубы. Для мужа — тихого белоруса из-под Заславля — не жалела энергии. Каждый день она меняла образ, словно актриса. «Как сделать, чтобы мужчина любил тебя без памяти всю жизнь» — о, какую методичку Михля Синаевна могла бы написать!
Отношения Михли Синаевны с кухней были такие же, как с одеждой: понимала, чувствовала, что из чего может выйти, создавала рецепты сама.
Придумывала новые блюда, адаптировала известные. Неимоверно жарила грибы, хотя сама никогда грибов не ела — имела относительно них суеверия.
Вместо простых отбивных готовила «вороньи гнезда» — яйца вкрутую, обмотанные отбивными и обвязанные нитками (когда уже блюдо запекалось, нитки снимали).
Вместо картофеля жарила морковь в масле, в конце подтушивая в сметане, — у такого гарнира был мясной привкус.
Делала, конечно, и рыбу-фиш, и гусиные шейки — ровно под раздачу каждому гостю, и, говорят, иногда даже жарила поросенка (первым в их семье, кто переломил еврейскую традицию, был Михлин брат: где-то попробовал сало, и ему понравилось).
Имела несколько коронных рецептов, которые готовит уже четвертое поколение семьи.
Салат «Ералаш»
Необходимо: 3 средние моркови, 3 средние картофелины, 2 средние свеклы, 2 кислых огурца, банка консервированного горошка, банка горбуши (можно сайры или другой рыбы) в собственном соку.
Морковь, картофель, свекла варятся и режутся кубиками. На большую круглую тарелку выкладывается вся рыба (по центру). Вокруг рыбы секторами раскладывается остаток ингредиентов так, чтобы цвета чередовались. Каждый ингредиент образует два сектора, таким образом морковь, картофель, огурцы и горошек составляют 10 секторов.
Так салат подается на стол и уже перед гостями заливается майонезом и перемешивается.
Совет М. С.: Если вместе с рыбой на тарелку попало много жидкости, важно избавиться от нее, чтобы «Ералаш» не стал «мокрым».
Печенье «Ежики»
Необходимо: 5 яиц (белки отдельно, желтки отдельно), 4 столовые ложки молока или сметаны, 100 граммов маргарина или масла, 1 стакан сахара, 2 стакана муки, 1/2 ложечки соды (погасить кефиром или кислым молоком) или разрыхлителя, 1 стакан измельченных грецких орехов.
Смешать желтки, молоко (сметану), маргарин (масло), полстакана сахара, 2 стакана муки и соду (разрыхлитель). раскатать тесто как на лапшу. Взять противень для запекания, посыпать его мукой, выложить на него раскатанное тесто. На противне нарезать слой теста тонкой соломкой (как можно тоньше) вдоль, а потом поперек (чтобы кусочки были длиной 2-4 см). Разогреть духовку. Зарумянить тесто в духовке, достать и оставить остывать.
Постепенно взбить 5 белков с половиной стакана сахара, всыпать в массу орехи, хорошо перемешать.
Взять большую миску, всыпать туда запеченные песочные «палочки», добавить взбитые белки с сахаром и орехами, хорошо перемешать. Ложкой понемножку выкладывать на смазанный маслом противень (или пергаментную бумагу) — «и запечь в небольшом огне до румяна».
Из остатков белкового крема можно испечь ореховое безе.