«Это мой ответ этому всему». Белоруска в колонии научилась работать на редкой машинке, а теперь шьет на такой натовские балаклавы

Пока была в ИВС, началась война. Жизнь в «самой спокойной камере»

По уголовному делу Аллу задержали не сразу. Сначала были сутки на Окрестина по административке, потом — там же ожидание обвинения по уголовке. Это было зимой 2022-го. В это время Россия начала полномасштабное вторжение в Украину — Алла и ее сокамерницы узнали новость о начале войны от новой задержанной.

«Все были в шоке. Но, наверное, что-то предвещало это, хотя мы были там уже с начала февраля и вообще не знали, что происходит. Люди плакали, потому что у всех родственники в Украине. Все были перепуганы».

Вскоре Аллу перевели в минский СИЗО-1 на Володарского. Там удалось собрать крупицы информации о войне от охранников. Весной, во время одной из прогулок, девушки услышали, как в коридоре они обсуждали Бучу.

«Мы специально шли медленнее, чтобы больше услышать. Они описывали, [что им известно]. У них тоже были вопросы, они между собой хорошо спорили: кто это сделал, почему, как и насколько это правда».

В камере на Володарского с Аллой жили еще семь-восемь человек. Летом там было очень душно — приходилось смачивать водой простыни. Оконную раму в помещении сняла администрация СИЗО, от жары помогал и вентилятор одной из соседок.

По словам Аллы, у них была «самая спокойная камера» — девушки были тихими, большую часть времени просто читали. Через полгода в СИЗО у Аллы сильно село зрение, потому что вокруг был только «плохой искусственный желтый свет».

«На Володарского хорошая библиотека. Была даже Алексиевич на белорусском языке, Оруэлл на белорусском. Не говоря уже о Солженицыне и так далее. Действительно хороший библиотекарь. Мы писали список литературы, раз в две недели нам приносили книги — что-то из этого списка или достойную замену».

Колония — это «новое государство». Этап

Суд приговорил Аллу к 1,5 года колонии. После приговора и апелляции ее вместе с другими женщинами этапировали в гомельскую ИК. Перевозили на поезде: около 10 вечера их в наручниках погрузили в состав, а утром они были в другом городе.

Как состав выглядел снаружи, осужденная не видела: автозак подвез их прямо ко входу в вагон. Внутри, как и в обычном купейном вагоне, был длинный проход, только вместо привычных перегородок — решетка, а кровати заменяли деревянные нары. В одном таком «купе» всю ночь ехали 13 женщин.

Колония сразу показалась Алле «новым государством», которое все рассматривали с любопытством. Она прошла карантин и распределилась в отряд. Кроме кровати, из личного пространства у женщины была тумбочка, в которой хранились несколько вещей из списка разрешенных, и место в подсобке с другими личными вещами, куда пускали на несколько минут в строго отведенное время.

Кроме дежурств, построений и работы, заключенные должны смотреть телевизор — внутреннее телевидение «Вектор», включают его через флэшку, говорит Алла. Просмотр проходит в маленьком актовом зале. Осужденным нельзя оттуда выходить, они не могут спать, писать и читать что-то параллельно.

«Показывают одно и тоже по кругу. «Клуб редакторов», какой наш военторг замечательный, какие машины замечательные. Как процветает наша промышленность, какие отличные российские предприятия и как мы с ними сотрудничаем».

К врачу попадали «бывалые». Здоровье

Политическим заключенным нельзя ходить в спортзал и на контрольно-следовую полосу — место между заборами по периметру колонии. Другие осужденные перекапывают ее и равняют граблями — как говорит Алла, чтобы было видно, если кто-то решит убежать.

«Это очень тяжелая работа, там все страдают. Но я это видела только издалека».

За время заключения Алла похудела, у нее испортилось зрение и обострились хронические заболевания. Теоретически в колонии можно было записаться к врачу, но на самом деле сделать это было сложно. От сезонных болезней женщины лечились лимоном из магазина и имбирем из передач.

«Бывалые, которые много лет сидят, они как-то умудряются попасть и к терапевту, и к остальным врачам. Не знаю, как у них это получается. Не следует держать при себе лекарства. Только чтобы в санчасти прописали и ходить туда на получение. Но для этого нужно сначала к терапевту попасть — замкнутый круг».

Работа швеей в колонии понадобилась на свободе

«Колония — это огромное количество абсолютно бестолковой работы, придуманной для того, чтобы чем-то занять людей. Все время какие-то уборки, дежурства, вытирание всего на свете тряпкой, перетягивание одного и того же в разные стороны».

Осужденная начала работать на швейной фабрике.

У всех политических в первые дни спрашивали: «Вы понимаете, что будете шить форму для милиции, для военных? Вы можете отказаться».

Отказ от работы наказывается, объясняет Алла, за это могут отправить в ШИЗО. Тем не менее, в работе в швейном цехе «хотя бы была какая-то логика»: «то есть, ты делаешь какое-то изделие: начинаешь шить и заканчиваешь. Понятно, что это все практически бесплатно, но в этом есть хотя бы какой-то смысл».

За время в колонии Алла ни разу не попала в ШИЗО. Из-за того, что она ни с кем не ссорилась и «выполняла все, что от нее хотели», никаких проблем с администрацией не было. Женщина вышла на свободу весной 2023 года.

«Надеялась, что за это у меня не будет надзора [после освобождения] и всего остального. К сожалению, получилось так, что поставили меня на [профилактический] учет и запрет на выезд из страны дали».

Выехать все же удалось, и сейчас Алла живет в Польше. Когда она искала работу, рассматривала и вакансии швеи. Белоруска нашла место, куда искали кандидата, который умеет пользоваться редкой швейной машинкой. Именно на ней Алла научилась работать в колонии.

«И вот им нужен был работник как раз на эту специфическую машину. Я пришла, оказалось, что они шьют натовские балаклавы. Обалдеть. И я сказала: «Да». То, чем я сейчас занимаюсь — ощущения феноменальные. Как будто я сижу дома и шью флаги. Это мой ответ этому всему».

• 70
• 0
• 5
• 3
• 1
• 10
• 6
• 0